Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — монарх
— Господь Бог, — напомнила она, — сказал, что хозяин всему — человек. В том числе и женщине. А что, вы против Господа Бога?
Я сказал поспешно и в страхе:
— Нет-нет, леди Мередит!.. Я же не еретик!.. Раздевайтесь скорее, а то Господь Бог вдруг не так поймет мотивы моего так долго сдерживаемого целомудрия. Ой нет, что это я так сразу, пойдемте лучше… ко мне или к вам?
Она посмотрела на меня с холодным достоинством.
— Сэр Ричард!.. Как вы можете даже говорить такое? Я приличная женщина!.. И никому не позволю… Конечно же, к вам! Неужели я похожа на распутницу, что принимает мужчин в своей спальне?
— Простите, леди Мередит, — сказал я с покаянием, — я просто подумал, ваша спальня ближе…
— Понимаю, — ответила она, — вы весь пылаете от страсти и ожидания, когда будете терзать меня, но, умоляю, подождите еще три минуты, и мы будем у двери вашей спальни.
В постели, когда мы отдыхали и подкреплялись вином и сладостями, она рассказала, к моему удивлению, что вообще-то она уже трижды вдова. За первого мужа выдали в шестнадцать лет, но через полгода его тяжело ранил огромный вепрь на охоте, он умер в момент, когда провозили под аркой ворот в замок. Второго мужа подобрали через год траура, прекрасного молодого и красивого барона Клапауциуна. Этот прожил с нею в счастливом для него браке всего три месяца, но был убит предательской стрелой в спину, когда благородно пытался мечом раздвинуть свои владения, посягнув на земли ослабевшего соседа.
Третий раз ее выдали за сэра Грея Макнамона, однако тот со своими людьми погиб под горной лавиной, когда рискнул пройти коротким, но опасным путем.
А теперь она уже полгода гостит у Ширлинии, своей подруги детских лет, а ее имением управляют отправленные ее мужем, сэром Уортером, люди. Ей все подбирают жениха, но ей так понравилось жить без мужской опеки, что старается протянуть период свободы как можно дольше.
Я пробормотал:
— А как женихи?
Она сказала лукаво:
— Мне кажется, я понимаю, о чем вы спрашиваете…
— И как?
— Да, обо мне пошел слух, что я приношу несчастье. Так что могу рассчитывать, что четвертое замужество если и придет, то нескоро.
— Люблю суеверных, — признался я. — С ними так удобно.
— Но сами не будьте им, — сказала она практично. — Это приносит несчастье.
Все-таки я либо какая-то крайне неразборчивая свинья, либо чересчур нормальный мужчина, проснулся в обнимку с этим светлым и все еще чистым и наивным существом, пусть и побывавшим трижды замужем, и с ужасом ощутил, что и ее люблю и жалею, мог бы жениться и прожить с нею всю жизнь счастливо.
А как же насчет Той Единственной? Которую романтичные рыцари ищут по всему свету?.. Геллермин вон все-таки нашел…
Я тихонько выбрался из постели, пусть ребенок спит, заботливо укрыл ее одеялом и, быстро одевшись, вышел на цыпочках в кабинет, что соединен со спальней напрямую.
В верховном департаменте за старшего пока что верховный лорд Джеральд Бренан, крупнейший специалист по землепользованию, если верить Альбрехту, а сам Куно срочно выехал в Тарасконскую бухту, нужно срочно восстановить работы по созданию могучего флота.
Лорд Бренан в самом деле хорош, разбирается прекрасно не только в землепользовании, но и в делопроизводстве: тут же попытался всучить мне идею нужности и даже необходимости контрасигиляции или, как говорят в народе, контрсигнатуры. Таким образом моя подпись под любым документом не имела бы юридической силы без подписи канцлера. Это якобы придает документу большую юридическую силу. Дескать, король есть король, что с дурака спрашивать, а вот если подпись поставил и канцлер, тогда да, это другое дело.
Он объяснил, что глава государства, то есть я, не может уследить за всем, а когда королевскую подпись визирует специалист, то она приобретает больший политический вес.
Я засмеялся, утро хорошее, небо ясное и безоблачное, солнце светит ярко, но ласково, все должно получаться без сучка и задоринки.
— Сэр Джеральд, — сказал я доверительно, — не хитрите. Ваша подпись на документе рядом с моей будет означать, что я юридически не ответственен за свои слова и поступки?
Он всплеснул руками.
— Ваше Величество! Я просто говорю о порядке, который предусмотрен в ряде королевств.
— Не случайно, — согласился я.
— Вот-вот, — подтвердил и он, глядя на меня бесстыже честными глазами демократа. — Это же все для пользы, так сказать, дела.
— Знаю, — прервал я. — Сам такое ввел, ни одна подпись королевы Ротильды не имеет силы, пока рядом не стоит моя. Ну и кто осмелится со мной играть такую же высшую роль?
Он и несколько работников Куно опустили взгляды, на лицах смущение, слишком быстро я раскусил, хотя что тут раскусывать, ни один правитель не жаждет ограничения его власти, под какими соусами это ни подавалось.
Лорд Бренан сказал торопливо:
— Ваше Величество, вы не так поняли!.. Подпись канцлера, вице-канцлера или сенешаля означает, что это они принимают на себя всю юридическую и политическую ответственность за данный акт! Они будут виноваты, а не вы!
— Спасибо, — ответил я саркастически. — А без их подписи акт считается недействительным, вот что главное, верно?..
— Ах, Ваше Величество! Вы все не так поняли. Это же помощь…
Я махнул рукой и сказал с прежним неиссякаемым дружелюбием:
— Сэр Бренан, я молод, но старые книги читал. Кто бы мог подумать, что пригодятся… В общем, засуньте себе эти предложения сами знаете куда. Это говорю по душевной доброте и христианскому милосердию. Я не отказываюсь от помощи специалистов, но это моя подпись будет последней и решающей. Dіхі.
Они поклонились и торопливо отступили, а я посмотрел на небо и решил, что Зеркало Горных Эльфов нужно проверять чаще, чем пять раз в день. Может быть, опоздать на минуту — проиграть все сражение…
Глава 8
Подошвы ударились в землю с такой силой, что хрустнули лодыжки. Я рухнул на горячий прогретый солнцем песок и, стиснув челюсти, старался не стонать, мало ли кто вблизи.
В поврежденных тканях стало больно и горячо, но через минуту боль рассосалась, я поднялся, осторожно потопал по накаленному солнцем песку. В стопе, говорят, сотни косточек, но мелкие заживают быстрее крупных.
Воздух кажется горячим, небо синее-синее, всего в двух сотнях ярдов огромные океанские волны накатываются на берег, перетирая гальку в песок. Если оглянуться, взгляд начинает прыгать, как заяц по кочкам, по вершинам зеленых холмов. Еще дальше лес…
Сердце тревожно стукнуло, вдали из оранжево-солнечного песка вздымается абсолютно черная башня, зловещая, чужеродная, занесенная то ли с далеких звезд, то ли из иных миров, но в нашем мире не может существовать ничего подобного, ибо башня не башня в привычном понимании, а огромные металлические плиты размером с огромный дом, насаженные на стальные штыри. Иногда плотно одна к другой, иногда так, что между ними можно просунуть руку или даже проехать на коне. Некоторые плиты торчат под углом…
