Николай Агаянц - Поединок. Выпуск 2
— Не повернут, — отозвался Ратников. — Никуда теперь не денутся. Тринадцать гавриков лезут. Сосчитал?
— Число интересное... Может, не дадим хутор спалить — теперь чего уж там. А, старшой? Пора, пожалуй.
Ратников не отрывал глаз от поля. Оно было совершенно открытым, без единой копешки, и он слегка волновался от предчувствия удачного боя. Почему-то ему хотелось непременно разглядеть среди наступавших гитлеровцев того, которого взяли в плен вчерашним утром. И первую пулю всадить в него. Он уже довольно четко различал лица солдат, но того так и не приметил. «Черт с ними! Все они на одно лицо!» — подумал, закипая от ненависти. И выждав, когда передняя цепочка оказалась метрах в тридцати, возбужденно сказал Быкову:
— Вот теперь, боцман, самая пора. Огонь!
7
Уже. с четверть часа Маша слышала глуховатый, дробный перестук автоматных очередей. Они доносились с той стороны, куда ушли утром Ратников и Быков. Потом выстрелы затихли, тишина повисла над чистым, пронизанным солнечными снопами лесом, но она не успокаивала, напротив, пугала своей немотой, неизвестностью, будто затаилась, чтобы в любой миг обернуться бедой. Нет, никак Маша не умела выносить одиночества и, наверное, никогда уж, всю жизнь не привыкнуть к нему. Что кроется за этим солнечным безмолвием? Что означают эти выстрелы и это внезапное молчание?
— Сашка, Сашка, я не могу! — вскрикнула она, опустившись рядом со шкипером. — Что там с ними?
Шкипер лежал, привалившись головой к сосне, неуклюже прилаживал автомат правой рукой. Левая отказала совсем, и он лишь беспомощно шевелил пальцами.
В это мгновение совсем недалеко прозвучала новая очередь, послышались неясные голоса. И опять все смолкло.
— Беги, Машка! — прохрипел шкипер. — Туда беги, в глушь.
— Я не могу одна! — взмолилась Маша, с болью и страхом глядя на него. — Куда же я без вас?
— Беги, скорей! Пропадешь! — прохрипел он опять. — Ну!
Боясь выстрелов, которые вновь раздались неподалеку, боясь Сашкиного голоса и страшного его взгляда, Маша кинулась в чащу, ничего не помня, не соображая от надвинувшейся вдруг безысходности. Ей даже на ум не приходило, как же это она одна, без них, будет спасаться и для чего. Она бежала, не понимая, зачем это делает, а когда неожиданно поняла, что убегает от них, оставляя их в беде одних, остановилась: будь что будет! Теперь ей стало все безразлично. Выстрелы, крики уже не пугали — все это вроде уже не имело к ней самой отношения, и она в отчаянии бросилась назад, боясь только одного — опоздать.
Ратников и Быков чуть не наткнулись на нее. Она не могла, не хотела в эту минуту понимать, что произошло, знала лишь, чувствовала, что случилась беда, и как только увидела их, у нее сразу же отлегло от сердца: раз они рядом, значит, все хорошо, все будет как надо.
— Маша, беги в глушь! — крикнул Ратников. Левый рукав у него был весь в крови. — Нас преследуют. К Соленому озеру беги, там партизаны. Скорей!
Она не поняла его слов, ей стало просто легко и счастливо от того, что они опять рядом и не прогонят ее, как Сашка, и она опять будет с ними. Но почему у командира весь рукав в крови? И зачем он, добрый и заботливый человек, так на нее кричит? Разве она сделала что-то не так, не по его?
— Ты что, не в себе? — Ратников больно тряхнул ее за руку, повернул лицом к лесной глуши. — Туда беги, Маша, туда. Немцы рядом! К Соленому озеру беги, там найдешь партизан...
— Я не могу одна. И Сашка там. Вон он, рядом.
— Беги, тебе говорю! Мы следом. Заберем Сашку — и следом!
В это время из глубины леса ударили выстрелы, и почти одновременно — справа.
— Все, боцман, обложили! — торопливо осматриваясь, сказал Ратников. — Из села подошли, сволочи. К озеру не пробиться теперь! — Он с силой подтолкнул Машу к ближайшему кустарнику, буквально затолкал ее в самую гущу. — Не дыши, слышишь?!
— К морю давай, старшой! — крикнул Быков, и оба они бросились вниз, в сторону побережья.
Маша видела: на какое-то мгновение Ратников за: держался возле Сашки, бросил на него охапку веток, что-то второпях сказал ему. Потом она еще несколько секунд различала, как Ратников и Быков мелькали за деревьями, удаляясь, но вскоре потеряла их из виду.
Выстрелы раздавались теперь с трех сторон, и только оттуда, куда побежали Ратников и Быков, не стреляли. Маша пришла наконец в себя, сжалась от страха, затаилась в гуще кустарника.
Совсем рядом, в нескольких метрах от нее, послышались чужие торопливые голоса, топот ног, плеснула автоматная очередь. Кто-то крикнул гортанно и властно, мимо замелькали солдаты в сером, забухали сапожищи по непросохшей еще земле.
«Туда понеслись, за ними, — с ужасом подумала Маша. — Что же теперь будет, господи!»
И вдруг сквозь густые сплетения кустарника Маша увидела Сашку. Не его даже увидела, а лишь то, как шевельнулись ветки, которыми на бегу прикрыл его Ратников. Маша чуть было не закричала, чтобы Сашка не шевелился — может, пробегут немцы мимо, не заметят. Но Сашка, к ее ужасу, сбросил с себя ветки и выпустил очередь навстречу подбегавшим немцам. У него не хватило сил поднять автомат: пули взрывали землю почти у самых ног. И все же каким-то чудом, на одно лишь мгновение он сумел приподнять автомат, и еще одна очередь прошлась верхом, сшибая ветки с деревьев, и они опадали тут же, рядом, словно пытались укрыть его собой. Затем Сашкина рука обессилела, откинулась на сторону.
И только теперь Маша обмерла от неожиданной догадки: «Ведь он же впустую стреляет, даже не видит куда — лишь бы задержать немцев...» — И жаркой благодарностью плеснулась у нее в сердце кровь.
При первых же выстрелах немцы будто на невидимую стену наткнулись, бросились, как по команде, на землю. Они, видно, не могли определить, что же происходит и, не решаясь подняться, беспорядочно стреляли. А автомат продолжал биться в Сашкиной беспомощной руке, не принося им никакого вреда. И бился до тех пор, пока не вышли патроны.
Выждав минуту-другую, немцы поднялись и осторожно приблизились к Сашке. По-видимому, они пришли в ярость, увидев перед собой раненого, умирающего человека, поняв, что он не из тех беглецов, которых они преследовали. Что-то резко выкрикнул ближний к Сашке солдат, вскидывая автомат. Маша не расслышала, сказал ли им что-нибудь Сашка. Она только услышала короткую очередь.
Фашисты — их было человек восемь — что-то горячо, торопливо обсуждали возле Сашкиной сосны, показывая руками в разные стороны. Маша перестала дышать, наблюдая за ними из кустарника. Как же хотелось ей, чтобы они побежали не туда, где скрылись Ратников и Быков! Но они, посовещавшись, кинулись именно в ту сторону. Она подумала: хорошо, что у них нет собак, быть может, командиру с боцманом удастся скрыться. За эти десять — пятнадцать минут, на которые задержал немцев Сашка, они успеют добежать чуть ли не до старой стоянки. А там и до берега рукой подать. Почему-то Маше казалось, что если Ратников и Быков сумеют добраться до шлюпки и уйти в море, то все окончится благополучно. Она очень надеялась на море, спасение видела сейчас только в нем — может быть, потому, что оно два дня назад укрыло их при побеге.
