Геннадий Гусаченко - Жизнь-река
«Ненормальные» лазали в болотах и топях Западно—Сибирской низменности, отыскивая нефть. И нашли! Продираясь сквозь таёжные дебри, открывали новые месторождения полезных ископаемых. Они, эти «чудики», создали шедевры искусства. Состязаясь в силе и ловкости, поставили рекорды выносливости. Сделали реальным то, что считалось фантастикой. Компьютер стал таким же бытовым предметом как чайник и утюг. Но прежде «нормальные» посмеялись над студентом Ершовым, будущим академиком, ещё полвека назад предложившим ввести в школах курс информатики!
— Ну и чудак же! — сказали тогда про него.
А главное, «чудики» и «ненормальные» всегда болеют душой за Отечество, являются его патриотами и главной опорой, защитниками и хранителями. По доброй воле идут по отдалённым сёлам проповедниками слова Божьего, поступают на военную службу, становятся спасателями, испытателями, космонавтами, бойцами спецназа, отрядов быстрого реагирования. Они там, где труднее, где надо постоять за веру православную, за честь и во славу России. Именно они, «чудики» и «ненормальные», Александр Невский, Дмитрий Донской, Сергий Радонежский, Кузьма Минин, Пётр Великий, Фёдор Ушаков, Иван Крузенштерн, Александр Суворов, Фаддей Беллинсгаузен, Павел Нахимов, Степан Макаров, Александр Колчак и ещё тысячи тысяч таких же неординарных людей провозгласили девиз: «Бог. Верность. Отвага. Отечество. Долг. Честь».
«Чудики», «ненормальные» и все любители адреналина ко всему сказанному ещё и влюблённые романтики. Любят природу, Родину, приключения и, конечно, красивых женщин. Они вообще любят всё красивое. Для прекрасной дамы влюблённый романтик–чудик потратит последние деньги на цветы. Помните, как в песне про бедного художника? «Миллион, миллион алых роз…» Ради неё он готов на рыцарский поступок, свернёт горы. На свидание придёт с букетом ландышей — он же романтик! Блеснёт аккуратностью в одежде, изысканными манерами и остроумной речью. За словом в карман не полезет и слушают его всегда с неподдельным интересом. Он — человек бывалый, ему есть, что рассказать. Отважный, как правило, хорошо воспитанный человек — романтик — желанный гость компании, надёжный друг и законно–послушный гражданин. Жаль, только, в семье у него не всё и не всегда благополучно. За богатствами не гонится. Накопительством не озабочен. О карьере не размышляет. Ему бы ветер в паруса. Тайгу непроходимую. Скалы покруче. Пещеру неизведанную. И всё в таком духе. Не всякой спутнице или спутнику в жизни по нраву такое отношение к семейным проблемам их избранника или избранницы. И если один из супругов не увлечён походами, не заражён страстью путешествий, приключений, считай, пропало. Тут либо вдвоём протирают диван у телевизора, либо вместе дрожат от холода в мокрой палатке, зябнут в таёжном зимовье, ожидая, пока раскалённая докрасна печурка сгонит наледь со стен. Либо супружеская чета любуется закатом и пальмами экзотических островов с палубы огромного океанского лайнера. Либо кувыркается в беснующемся море на маленькой яхте, готовой вот–вот перевернуться вверх килем. Третьего не дано. Бывают, разумеется, исключения, когда любимая женщина, как в песне, стоит на причале с косынкой в руке, задумчиво всматриваясь вдаль: не мелькнёт ли на горизонте знакомый парус! Но это в песне. А в жизни романтических любителей адреналина на пирсе, на причале, в аэропорту и на вокзале не встречают те, кто не влюблены в природу, лишены чувства постоянного влечения в неведомую даль, того самого, что подвигало мореплавателей отправляться в скитания по морям.
— Если не мы, то кто? — вопросом на вопрос отвечали они тем, кто с недоумением спрашивал:
— Зачем? Что толкает вас навстречу возможной гибели? Загрузив корабли съестными припасами и бочками с водой на два–три года, под свист ветра в снастях и жалобные крики чаек уходили в Неведомое, в Никуда… Тайны пропавших в неизвестности многих скитальцев–романтиков до сих пор хранят нетронутые пески морских глубин, льды неизведанных пещер и бездонные пропасти горных ущелий, барханы пустынь и степные курганы, зыбкие болота тайги и мерзлота тундры.
В Никуда, в Неведомое иду и я. Странствующий, одиноко плывущий по реке романтический отшельник, ненормальный чудик. Извилист и опасен мой путь, хотя… «Есть пути, которые кажутся человеку прямыми, но конец их — путь к смерти». Библия, Притчи Соломона, гл.16 (25).
Как жить будем?
Ночь я провёл на плаву в тальнике, накрывшись плащом. С рассветом ополоснул лицо и руки холодной водой и, воздав хвалу Царю Небесному за скромную пищу свою, перекрестившись, принялся за трапезу. Наскоро позавтракал остатками вчерашней овсяной каши, запил чаем, успевшим за ночь остыть в термосе, и развязал узел на капроновой верёвке. Прежде чем взяться за вёсла, поцеловал я талисман — серебряный крестик и прошептал, вторя словам Давида:
— Услышь, Господи, и помилуй меня. Господи! Будь мне помощником! Библия, псалом 29 (11).
Лишь только плот освободился от ветки, как течение вынесло меня из кустов в протоку. Взошло солнце. Кучевые облака нагромоздились на юго–востоке, но западная и северная части неба чистые. День обещает быть без осадков и тёплым. Поверхность воды отливает зеркальной гладью.
— Спасибо, Боже!
Прошёл буксир, поднял зыбь. Плот–катамаран хорошо держит волну, легко управляется. Плыть удобно. Скоро я вышел из протоки в Обь. Справа идёт буксир, толкает баржу. Надо поскорее уйти к левому берегу. Вот он уже близко. «Свежий» — гласит надпись на белой надстройке. Почти рядом, качаясь на журчащем потоке встречной воды, промелькнул белый бакен № 68. И вот уже меня обходит буксир с двумя баржами «Плотовод — 697».
На небе ни облачка. Яркое солнце. Безветрие. Река спокойная. Гладь.
Прошел мимо красного бакена № 79. И вот первая пристань «Ягодная». Весь левый берег — дачи. Навстречу, упираясь против течения мощными винтами, толкает баржи «Плотовод — 690». Быстро обходит меня справа речной толкач «Василий Шукшин». Вечером 15‑го мая я видел это судно в Новосибирском речном порту. Иду со скоростью пешехода — приблизительно четыре километра в час. Миновал строящийся мост через Обь. На трёх опорах уже задвинута ферма.
Навстречу со стоянки двинулся «Плотовод — 104». Близятся сумерки.
Меня обгоняет теплоход «Москва — 121».
На западе кучкуются тучи. Небо быстро затягивается грязно–серыми облаками. Заметно свежеет. На воде рябь, быстро переходящая в волны. На южной стороне мрачного неба, покрытого чёрными, лилово–сизыми, иссиня–фиолетовыми тучами, изредка поблескивают молнии. Ветер усиливается, срывает брызги с верхушек волн, вспенивает их белыми барашками. Дождя не миновать. Вот тебе и ясное утро, безоблачное небо и спокойная речная гладь! Как быстро всё переменилось! Но на то воля Божья. Я усиленно налегал на вёсла, наметив местечко для высадки на мелком галечнике. Всё же меня протащило дальше. Торопясь, соскочил с катамарана всего в шаге от берега, но и этого расстояния хватило вполне, чтобы принять неожиданную ванну. Бережок, подмытый течением, предательски обрывался у самой кромки воды. Цепляясь за кусты, чертыхаясь и стоя по грудь в холодной воде, я потащил лодки на галечник. Вода ручьями текла с меня, когда я выгружал рюкзаки и ставил палатку. Выпустил воздух из лодок и набросил их поверх палатки. Скоро хлынул дождь. Сильный, порывистый ветер хлестал струями воды по моему укрытию. Но теперь с подволока не капало. Мягкий непромокаемый коврик уютно располагал ко сну. Переодевшись в сухие одежды, я уже через несколько минут кайфовал с кружкой горячего кофе, вскипячённого на портативной газовой плитке.
