Клайв Касслер - Саботажник
Ростом он был гораздо выше шести футов и поджар, как породистый арабский жеребец. На верхней губе пышные усы, такие же золотистые, как густые волосы и щетина на небритых щеках. Руки висят вдоль тела, пальцы длинные, музыкальные. Лилиан отметила уверенный рисунок подбородка и губ и решила, что незнакомцу около тридцати лет и что он чрезвычайно в себе уверен.
Полицейские стояли чуть сзади, но не трогали его. Только оторвав взгляд от лица незнакомца, Лилиан увидела, что один из полицейских прижимает к носу окровавленный носовой платок. Второй моргал подбитым глазом.
Джозеф Ван Дорн позволил себе самодовольно улыбнуться.
— Осгуд, позвольте представить вам Исаака Белла, который от моего имени будет руководить расследованием.
— Доброе утро, — сказал Исаак Белл. Он сделал шаг вперед и протянул руку. Полицейские последовали за ним, но Хеннеси прогнал их коротким:
— Вон!
Полицейский, у которого из носа шла кровь, что-то сказал на ухо кондуктору, который выпроваживал их.
— Прошу прощения, сэр, — сказал кондуктор, — они просят вернуть им их собственность.
Исаак Белл достал из кармана кожаную перчатку со вшитым в нее свинцом.
— Как тебя зовут?
— Билли, — мрачно ответил полицейский. Белл бросил ему перчатку и холодно, едва сдерживая гнев, сказал:
— Когда в следующий раз человек спокойно попросит его пропустить, Билли, отнесись с уважением к его словам.
Он повернулся к стражнику с подбитым глазом.
— А ты?..
— Эд.
Белл достал пистолет и подал ему рукоятью вперед. Потом положил в руку полицейскому пять патронов и сказал:
— Никогда не доставай оружие, если не умеешь с ним обращаться.
— Я думал, что умею, — пробормотал Эд; его убитый вид как будто тронул рослого детектива.
— Был ковбоем, прежде чем поступил на железную дорогу? — спросил Белл.
— Да, сэр, нужна была работа.
Взгляд Белла смягчился, губы изогнулись в дружелюбной улыбке. Он достал из кармана в поясе золотую монету.
— Это тебе, Эд. За подбитый глаз. Позавтракай и купи себе выпить.
Полицейский кивнул.
— Спасибо, мистер Белл.
Белл наконец обратил внимание на президента железной дороги, который сердито и выжидающе смотрел на него.
— Мистер Хеннеси, я отчитаюсь, как только приму ванну и переоденусь.
— Ваш багаж у проводника, — с улыбкой сказал Джозеф Ван Дорн.
* * *Детектив вернулся через тридцать минут. Усы были подстрижены, наряд бродяги он сменил на серебристо-пепельный костюм-тройку из отличной английской ткани, явно сшитый на заказ. Светло-голубая рубашка и вязаный голубой галстук подчеркивали цвет глаз.
Исаак Белл знал, что важно правильно начать дело: руководить расследованием должен не властный президент железной дороги, а он. Прежде всего он ответил на теплую улыбку Лилиан Хеннеси. Потом вежливо поклонился чувственной темноглазой женщине, которая неслышно вошла и села в кожаное кресло. И наконец повернулся к Осгуду Хеннеси.
— Я не вполне уверен, что это был саботаж.
— Какого дьявола! По всему западу рабочие бастуют. Паника на Уолл-стрит раздразнила радикалов и агитаторов.
— Верно, — ответил Исаак Белл, — забастовка трамвайщиков в Сан-Франциско и телеграфистов «Вестерн юнион» активизировала рабочие профсоюзы. И даже если руководители Западной федерации шахтеров, которых сейчас судят в Бойсе, действительно собирались убить губернатора Стененберга — сам я в этом сомневаюсь: детективы поработали очень плохо, — все равно фанатиков и анархистов, готовых подкинуть динамит к воротам губернаторского дома, хватает. И убийца президента Маккинли не единственный анархист в нашей стране. Но… — Исаак Белл помолчал, глядя на Хеннеси. — Мистер Ван Дорн платит мне за поимку грабителей банков и убийц на территории всей страны. Я за месяц провожу в курьерских и скорых поездах и экспрессах больше времени, чем обычный человек за всю жизнь.
— Какое отношение имеют ваши способы перемещаться к нападениям на мою железную дорогу?
— Крушения — обычное дело. В прошлом году «Южно-Тихоокеанская компания» выплатила пострадавшим больше двух миллионов компенсации. До конца 1907 года будет не менее десяти тысяч столкновений, восемь тысяч сходов с рельсов и свыше пяти тысяч случайных смертей. Как человек, часто пользующийся этим видом транспорта, я воспринимаю близко к сердцу, когда вагоны складываются гармошкой, вдавливаются один в другой, словно поезд — это раздвижная подзорная труба.
Осгуд Хеннеси багрово покраснел: начинался приступ ярости.
— Скажу вам то же, что говорю всякому реформатору, который считает железные дороги источником всякого зла. «Южно-Тихоокеанская» дает работу ста тысячам человек. Мы трудимся в поте лица, перевозя сто миллионов пассажиров и триста миллионов тонн груза ежегодно!
— Кстати, я люблю поезда, — примирительно сказал Белл. — Но железнодорожники не преувеличивают, когда говорят, что тонкий фланец колеса, касающийся рельса, — это «дюйм отсюда до вечности».
Хеннеси ударил по столу кулаком.
— Эти радикалы-убийцы ослеплены гневом! Разве они не понимают, что скорость поездов — божий дар каждому живущему на свете, мужчине или женщине? Америка огромна! Больше, чем раздираемая ссорами Европа. Протяженнее разделенного Китая. Железные дороги объединяют нас. Как люди добирались бы без поездов? В дилижансах? Кто возил бы их товары на рынок? Быки? Мулы? Один мой паровоз перевозит больше груза, чем все фургоны, когда-либо пересекавшие Великую равнину… Мистер Белл, вам известно, что такое «Томас Флаер»?
— Конечно. «Томас Флаер» — это четырехцилиндровый автомобиль «Томас-Модель-35», построенный в Буффало. Шестьдесят лошадиных сил. Я очень надеюсь, что компания «Томас» выиграет в будущем году парижскую гонку.
— А как по-вашему, почему автомобиль назвали, как поезд? — взревел Хеннеси. — Скорость! «Флаер» — это поезд, знаменитый своей скоростью. И…
— Скорость — это замечательно, — перебил Белл. — И вот почему.
В той части вагона, которую Хеннеси использовал как кабинет, с полированного деревянного потолка свисали свернутые карты. Рослый светловолосый детектив просмотрел ярлычки, выбрал и развернул карту железных дорог Калифорнии, Орегона, Невады, Айдахо и Вашингтона. Он показал на горную границу между Калифорнией и Невадой.
— Шестьдесят лет назад несколько семей пионеров, называвших себя партией Доннера, попытались пересечь гору по фургонной дороге. Они направлялись в Сан-Франциско, но ранний снегопад преградил им путь через Сьерра-Неваду. Отряд Доннера застрял на всю зиму. У них кончилось продовольствие. Те, кто не умер с голоду, спасались, поедая тела умерших.
