Леонид Платов - Дата на камне
Да, да, «потайнит»! Значит, образцы были доставлены в Берген уже после того, как я окрестил губу и положил ее на карту!
Не знаю, было ли это все, что осталось из личных запасов Абабкова. Может быть, образцы подобрал в Архангельске какой-нибудь английский офицер, находившийся там с оккупационным корпусом в 1918 году? Не исключаю такой возможности: он доставил их в Англию, после чего те неизвестным путем попали в Норвегию.
В конце концов, дело могло обойтись и без образцов, выставленных под колпаком в бергенском музее.
Представьте себе, что гитлеровцам рассказал о залежах меди в Потаенной не кто иной, как беспутный Атька. Понимаете ли, просто он переменил хозяина, только и всего!
А что вы думаете, вполне допускаю такой вариант! И в этом была бы даже некая внутренняя закономерность.
В Петрограде ходили слухи, что Атьку расстреляли в Крыму, после того как Красная Армия вышвырнула оттуда барона Врангеля. Затем — менее уверенно — заговорили о том, что еще в 1917 году Атьке удалось убраться из Крыма вместе с командующим Черноморским флотом адмиралом Колчаком. Передавали, что Атька будто бы сопровождал адмирала в Америку, потом в Харбин и Омск и принимал участие в сибирской авантюре. Вскорости Колчака расстреляли в Иркутске. Как видите, с самого начала и до конца Атьке не везло на покровителей.
Но жизнь свою он сберег. По слухам, в середине двадцатых годов его видели в Берлине.
3
Чтобы восстановить дальнейшую жизнь бывшего Пятницы, нам с вами придется опираться лишь на догадки. Могу предположить — ив этом опять же будет внутренняя закономерность, то есть логика событий, — что после разных мытарств он наконец очутился в Берлине. К тому времени бывший друг моего детства полностью «усовершенствовался» и был готов на все. То есть пропился, проигрался, опустился до того, что продал бы любому за кружку пива свою родину.
Ютясь в Берлине на задворках эмиграции, не имея ни гроша в кармане, этот херувимчик с кудряшками, наверное уже изрядно повылезшими от житейских невзгод, стал, так сказать, наводчиком. А что? Амплуа для него подходящее.
Чем черт не шутит, он мог сделать карьеру в третьем рейхе! По моральным своим качествам вполне подходил гитлеровцам. По деловым? Да, и по деловым. Он был не глуп — понятно, в трезвом состоянии, — владел, кроме того, двумя-тремя иностранными языками. Затем все-таки был гидрографом, бывшим военным моряком! Глава абвера Канарис, как вам известно, сам был военным моряком. Именно это обстоятельство могло расположить его к Атьке. Я не раз замечал, что пустячные, казалось бы, обстоятельства оказывают иногда решающее влияние на судьбу человека.
Об Атьке я подумал сразу, едва нашел в мемуарах немецко-фашистского подводника упоминание о русском переводчике. Переводчик-наводчик!
Повторяю, фамилия Атьки в мемуарах не названа, иначе зачем бы я вытягивал перед вами всю эту длинную цепь предположений и умозаключений? Понимаете ли, не утверждаю, что это Атька, но предполагаю, и, по-моему, с весьма большой долей вероятности.
Во время пиратского рейда в Карское море гитлеровцы в качестве одной из своих задач ставили перед собой экономическую разведку. Это не подлежит сомнению. Первое доказательство: переводчик хотел расспросить о медных рудниках последнего оставшегося в живых связиста Потаенной, но на это уже не хватило времени. Второе доказательство: набег «Шеера», как я говорил, носил кодовое название — «Операция Вундерланд — Страна Чудес». А гитлеровцы называли свои операции многозначительно, со скрытым значением, и в то же время довольно прозрачно.
Не знаю, какого хозяина выбрал себе Атька на этот раз — Флика, или Круппа, или Германа Геринга, иначе говоря, какие гезельшафты третьего рейха были заинтересованы в захвате богатств нашей Арктики, в том числе и меди в Потаенной. Выяснить это — дело наших историков и экономистов. Но уже в марте 1942 года началась в Северной Норвегии, оккупированной гитлеровцами, подготовка к рейду «Шеера» в Центральную Арктику.
Не исключено поэтому, что Атька, напялив на себя немецкий мундир, в предвкушении денежных наград уже расхаживал в марте 1942 года где-нибудь на причалах Нарвика или Тронхейма.
«Адмирал Шеер» и его эскорт были готовы к пиратскому рейду в советскую Центральную Арктику.
Фигурально выражаясь, зловещая тень поднималась над скалами Северной Норвегии, чтобы, постепенно удлиняясь, упасть на берег Карского моря, где в воображении шести связистов Потаенной уже строились новый заполярный порт и город…
Такова синхронность событий.
Глава девятая
«Будет город заложен»
1
Обитатели Потаенной не мешкали. Построив дом, без промедления приступили к новому строительству, на этот раз в своем воображении. И тут уж главным, архитектором и прорабом был не мичман Конопицын. Кто же? Правильно. Гальченко.
Но для того чтобы вам стал яснее ход его мыслей, вы должны постараться представить себе, как связисты Потаенной проводили свой досуг, ибо и у них, несмотря ни на что, был досуг, особенно после того, как дом был построен. Руки в какой-то мере освободились, а вместе с ними освободился и мозг.
Я, кажется, упоминал о том, что перед отъездом из Архангельска связистов забыли снабдить книгами? Зато домино было, и оно, как говорится, не простаивало.
По рассказам Гальченко, вечерами в кубрике поднималась такая пальба, словно бы это ковбои, сойдя с экрана, яростно перестреливались через стол из кольтов сорок пятого калибра.
Гальченко очень удивлялся азарту этой, казалось бы, совершенно безобидной игры, придуманной молчаливыми монахами-доминиканцами. Лишь в Потаенной стала понятна ему снайперская точность выражения: «забивать козла», да еще «морского»! Именно забивать!
Старшина Калиновский относился к домино отрицательно.
— Шибко умственная игра, — говорил он, поджимая губы. — По степени мозгового напряжения следующая за перетягиванием каната.
Но и ему пришлось унизиться до «шибко умственной» игры. Выяснилось, что он напрасно привез с собой шахматы в Потаенную. Никто, кроме Гальченко, не отличал на посту ладьи от пешки, а он неизменно отказывался играть, отговариваясь неумением. Не мог забыть Калиновскому, что тот еще на «Сибирякове» сказал: «Да, ты плохо играешь!» — и со скучающим выражением лица спрятал шахматы обратно в свой сундучок.
В пятнадцать-шестнадцать лет, знаете ли, подростки очень самолюбивы и обидчивы.
Патефон? Он утешал обитателей Потаенной недолго, месяца полтора или два. Первое время то и дело раздавалось в палатке (связисты тогда жили еще в палатке):
