Персиваль Рен - Похороны викинга
Лежон подошел к нему.
– Послушай, нам нечего делать с трусами, – заорал он и, обхватив его, поднял с земли и бросил в амбразуру.
Бланк был мертв. Лежон поставил его локти в амбразуру, прислонил грудью к парапету, всунул в мертвые руки винтовку и приложил голову убитого к прикладу.
– Если ты не можешь быть полезным, то делай вид, что ты полезен, друг мой, – усмехнулся он и, отвернувшись добавил: – Смотри внимательно, может быть, увидишь эту самую дорогу в Марокко.
– Капрал Болдини, – скомандовал он, – возьмите каждого третьего легионера вниз, накормите и оденьте их по-человечески. По первому выстрелу или по сигналу сбора всех бегом гоните наверх. Если атаки не будет, отведите следующую партию. Чтобы через тридцать минут весь гарнизон был приведен в полный порядок. Сент-Андре, Мари, принесите патронов – по сотне на человека… Кордье, воды! Наполни все фляжки и поставь ведра над воротами… Они могут опять попробовать свои фейерверки… Сержант Дюпрэ, раненые не будут спускаться вниз. Принесите наверх перевязочные материалы… Выпущены ли из карцеров арестованные?
Лежон стоял на середине крыши, сильный, энергичный и уверенный в себе. Он был великолепным солдатом.
– Где же наш любезный Шварц? – продолжал он. – Послушай, собака, – закричал он Шварцу, – живо на вышку и смотри за этими пальмами, пока тебя не пристрелят туареги… Смотри за оазисом. Понимаешь… Там наверху можешь придумывать новый заговор, но торопись, потому что времени у тебя много не будет… – И, положив руку на приклад револьвера, он пошел к Шварцу. Тот немедленно вскочил и взбежал на вышку, высоко поднимавшуюся над крышей.
– Теперь смотрите во все глаза, – заревел Лежон, – и стреляйте, как только будет по кому стрелять!
Минут десять спустя Болдини вернулся с теми солдатами, которых он водил вниз. Теперь они были одеты, как на параде. Они заняли свои места, и капрал, проходя по фронту, поочередно каждого третьего солдата уводил вниз. Еще через десять минут вернулась вторая партия. Все признаки безумия и мятежа исчезли. Солдаты выглядели веселыми и довольными. С третьей партией спустился и я, надеясь возвратиться раньше, чем что-либо начнется. Моя надежда оправдалась. Пока мы спешно проглатывали наш завтрак и кофе, сверху не раздалось ни единого выстрела.
– Милейшие туареги, – с трудом сказал Майкл с набитым ртом, – пришли и сняли с нас наше проклятие, теперь не будет никаких разговоров о мятеже.
– Может быть, вообще никаких разговоров не будет, старик, – ответил я. – Они могут нас всех прикончить.
– Сюда не влезут, – заявил Майкл, – без пушек им форта не взять.
– Хотел бы я знать, что они делают?
– Окапываются на гребнях песчаных холмов, – ответил Майкл. – Не смогли нас взять ударом в лоб и теперь собираются устроить состязание в стрельбе по живым мишеням.
– Да, а что если они устроят регулярную осаду? – спросил я. – Даже если они будут убивать одного из нас, а мы будем убивать нескольких, то у нас скоро не хватит людей, чтобы занять все амбразуры.
– Что ты скажешь по поводу подмоги из Токоту? – спросил Майкл.
– Больше ста миль, – ответил я, – и нет проводов. Гелиографом через пустыню не передашь.
– Вот тебе шанс получить награду, – усмехнулся Майкл. – Пойди к Лежону и скажи: я проберусь сквозь кольцо врагов и приведу вам подкрепление. А потом мужественно проползи сквозь это самое кольцо. Каково?
– Можно было бы сделать ночью, – сказал я.
– Не думаю, – ответил Майкл. – Милейшие туареги ночью будут сидеть вокруг форта, взявшись за руки, как на спиритическом сеансе. Едва ли они кого-нибудь пропустят.
– К тому же сейчас полнолуние, – заметил я. – Во всяком случае, я им очень признателен за то, что они пришли…
– Просто жаль по ним стрелять, – согласился Майкл, и на этом наш разговор прекратился, потому что Болдини выгнал нас всех обратно на крышу.
Все было готово, и туареги могли начать свою атаку когда им угодно. Лежон ходил по крыше, как тигр в клетке.
– Наверху! – крикнул он Шварцу. – Что видно?
– Никто не двигается, господин сержант, – ответил Шварц.
Минуту спустя он что-то закричал, но его голос потонул в треске и грохоте внезапного ружейного огня. Туареги залегли кольцом по гребням ближайших песчаных холмов и со всех сторон открыли по нас огонь. Это совсем не было похоже на их первую бешеную атаку, когда они рассчитывали захватить врасплох спящий форт и ворваться на стены, влезая друг другу на плечи. Теперь они были не видны, и солдат, стрелявший из амбразуры, имел столько же шансов получить пулю, сколько туарег, лежавший за камнем или окопавшийся в песке.
Против меня метрах в ста лежал туарег. Он иногда появлялся над песчаным гребнем – в виде маленького черного пятнышка. Это была его голова, и он показывал ее только на несколько секунд, когда стрелял. Я почувствовал, что рано или поздно либо он получит пулю, либо я. Он был одним из стрелявших по моей амбразуре.
Это было похоже на стрельбу в тире по исчезающим мишеням, с той только разницей, что в тире не мешает сознание, что ты тоже являешься исчезающей мишенью. В стену вблизи моей амбразуры часто и громко ударяли пули; иногда они с пронзительным воем рикошетировали и летели над головой. Это было очень неприятно и отнюдь не улучшало моей стрельбы. Я почему-то не думал о том, что могу быть раненым, и действительно не был ранен. Но чем дальше, тем сильнее я ощущал невыносимую жару и сильную головную боль. Возможно, что нервное напряжение усиливало ощущение жары, а может быть, день действительно был жарче, чем обычно.
Стоявший справа от меня солдат вдруг прыгнул назад, несколько раз повернулся волчком и лицом вперед упал на землю, бросив свою винтовку к моим ногам. Я повернулся и наклонился над ним, это был Гунтайо, пуля пробила ему переносицу. Я не успел выпрямиться, как сзади кто-то налетел и со страшной силой ударил меня о стену. Это был Лежон.
– Черт! – заорал он. – Если ты еще раз сойдешь со своего места, я тебя пристрелю. Долг! Ты все болтаешь о долге, собака, так исполняй свой долг и оставь эту падаль в покое…
Я повернулся назад к своей амбразуре, а Лежон поднял стонущего и захлебывающегося своей кровью Гунтайо и бросил его в амбразуру, из которой тот упал.
– Стой, прохвост! – заорал он. – Если ты попробуешь выскользнуть из амбразуры, я пригвозжу тебя к ней штыками! – И он установил умирающего так, что туарегам были видны его голова и плечи. – Я не позволю вам умирать, – заорал он. – Все вы останетесь в амбразурах живыми или мертвыми до тех пор, пока эти чертовы туареги не уберутся…
Внезапно огонь противника ослабел и прекратился. Может быть, они понесли сильные потери от нашего огня, а может быть, собирались переменить тактику. Я представил себе, как позади этих холмов проехал всадник на верблюде и вызвал начальников частей на совещание с командовавшим эмиром. Что-то они придумают?
