Катти Карпо - Окаянная душа
— Ты на меня злишься, — заключил вдруг Карпатов.
Курт удивленно воззрился на директора. Что-то его в тоне напомнило юноше манеру излишне ревнивой девушки докучать вопросами своему бой-френду. Но через секунду, чуть склонив голову, Курт пришел к выводу, что Карпатов все же больше походит на обиженного жизнью мопса.
— Нет, я нисколько не злюсь на вас, — устало покачал головой Курт. Он тревожно наблюдал, как у Карпатова поджимаются губы и начинают блестеть глаза. Черт. Не хватало еще, чтобы на директорские хныканья сбежалась вся школа.
— Я не расстроен, что вы не оповестили меня о новенькой. И я не сержусь, что вы сами предпочли заняться ее личным делом. Все же как-никак глава школы — вы, а не я.
— Я рад слышать от тебя эти слова, — чуть ли не прослезился Карпатов. — Мне было бы очень больно потерять расположение такого замечательного юноши как ты.
«Не расположение ты боялся потерять, ханжа, а бесплатную рабочую силу! — мысленно возмутился Курт. — Кто ж еще сможет так рьяно разбирать твои бумажки!»
— Так, значит, ты нашел общий язык с Эштель? — Карпатов, поняв, что его бухгалтерии не грозит кризис, тут же расслабился и вернулся к протяжно-ленивой манере речи.
— Скорее, бо́льших успехов в этом добилась Каели, чем я. — Курт не совсем понимал, для чего директор столь подробно расспрашивает его о Зарине. Раньше новенькие не вызывали у Карпатова особого интереса. Для него они обычно вливались в общий темно-шоколадный поток детишек в школьной форме и выныривали из него лишь для получения нагоняев или поощрений. Откровенно говоря, Карпатов больше любил раздавать нагоняи.
— Каели, Каели… — лоб Карпатова сморщился от напряженной умственной деятельности. — А, второй член Совета? Милая девчушка.
Курт сдержанно кивнул. В кабинете воцарилось молчание, и юноша настороженно воззрился на директора. Тот явно чего-то ожидал от него, но Курт не мог сообразить ничего такого, что могло бы понадобиться от него Карпатову. Разве что он ждет более детальный отчет об установлении дружественных отношений с новенькой. Курт криво улыбнулся. Что ж, значит, в этом аспекте Карпатов и Эни были очень похожи. Обоим подавай результаты в виде крепких товарищеских отношений и прочных уз.
— У меня возникла мысль о том, что Зарина Эштель может помочь нашей школе с Олимпиадой, — сказал Курт, четко проговаривая слова. Вообще-то в его планах не значилось поднимать сегодня эту тему, но юноша предпочел говорить об Олимпиаде, нежели о мнимой дружественности, которой пока и в помине не было.
— Неужели? — Директор подался вперед. Глаза его зажглись нескрываемым интересом. — Каким же образом?
— Я наблюдал за ней на уроках и вполне оценил уровень ее знаний. — Курт не стал добавлять, что одновременно он оценил и меру ее гадливости. — Ей не нужна особая подготовка, поэтому она уже может быть полноценным претендентом-представителем от школы.
Пухлое лицо Карпатова покрыл легкий румянец, и он весь засиял, как новая начищенная ваза. Вскочив со стула и чуть не спихнув животиком со стола стопку бумаг, директор шустро засеменил в сторону одного из шкафов.
— Я в полном восторге от твоей идеи, — сообщил директор, роясь в шкафу. Он был низеньким, и казалось, вот-вот исчезнет в темном нутре шкафа. — Скажу тебе, когда я изучал ее личное дело, то подумал о том же. Как здорово, что нам приходят одни и те же мысли!
— Но это еще не решено, — быстро уточнил Курт, чувствуя излишнюю напористость в словах директора. — Это лишь вариант, а не конечное решение. Нужно все обдумать, поговорить с самой Эштель.
— Само собой, само собой, — раздалось из шкафа. Бессвязное бормотание Карпатова затянулось, и Курт, потеряв терпение, распрощался с директором, сказав, что ему нужно на урок. В ответ юноша получил еще один поток мычания и бубнежа.
* * *Курт зашел в кабинет Ученического Совета под протяжный скрип петель. За первым звуком последовал второй: словно кто-то долгое время качался на стуле, а потом резко свалился с него от неожиданности. Юноша бесстрастно воззрился на валяющуюся на полу Эни.
— Ты бы хоть предупреждал! — накинулась на него девушка. — От этой двери скрип, как в трэшовом фильме ужасов!
— Предлагаешь мне перед тем, как зайти орать: «Я вхожу!»? — Эни усиленно закивала, вдохновленная идеей. — Чтобы ты успела перестать качаться на казенных стульях и принять вид «я тут ни при чем, они волшебным образом ломаются сами»? — Эни перестала кивать и столь же усиленно залилась краской.
— Тебе доставляет особое удовольствие меня стыдить? — пробурчала она, подхватывая уроненный стул за спинку и с громким стуком придавая ему вертикальное положение.
— Да, думаю в будущем этим зарабатывать. — Курт прошел мимо девушки к своему столу. — Почему ты не на уроке? Я не просил сегодня мне помогать.
Эни деловито переместила стул поближе к столу Курта и, перекинув через него ногу, села наоборот, положив локти на спинку. Ее лицо как по команде приобрело выражение столь жалостливое, что сердобольные старушки, увидев ее в этот момент, не пожалели бы копеечки.
— Сидеть на уроке нет резона, — пожаловалась девушка, опуская голову на руки.
— И что дальше? Нет резона учиться, нет смысла работать, нет хотения приносить пользу обществу? Лень никогда не была двигателем прогресса. Если уж не желаешь, чтобы тебя одаривали знаниями, преподнесенными на блюдечке, то становись философом и проводи существование в поисках смысла жизни.
Эни взглянула на него исподтишка.
— Ты не в духе.
Курт хотел огрызнуться, но вовремя одернул себя. Нельзя, чтобы из-за его плохого настроения под раздачу попали невиновные.
— Наверное, это еще слабо сказано. — Курт позволил себе тяжело вздохнуть.
— Карпатов опять тебя рассердил? — Эни была в курсе того, насколько юношу раздражает бесшабашность и безалаберность главы школы.
— Да, а точнее нет. Не знаю. — Курт усиленно заморгал, словно в глаза ему что-то попало. — Вся эта его безответственность, уверенность в том, что кто-то обязательно уберет за ним — это ужасно бесит. И вроде бы кричать на него практически невозможно. Смотришь: младенец младенцем. Те же наивные глаза и твердые убеждения, от которых также веет детской непосредственностью. Взрослые люди так себя не ведут. И, кажется, внушать ему что-то просто бесполезно.
— А откуда ты знаешь, как должен вести себя взрослый человек? — Эни внимательно смотрела на Курта. Стол между ними был загроможден аккуратными стопками папок, но одновременно это могла быть и непреодолимая преграда, стена, разделяющая их. Внезапно нахлынуло воспоминание: холодный дождь, ветви кустов, качающиеся на ветру и хлестающие по щекам, кованая изгородь впереди, а за ней светлое пятно лица с большими темными глазами. В то время казалось, что та Эни за изгородью — пришелец, вынырнувший откуда-то из теней, из пугающего темного незнакомого мира, что по ту сторону.
