Алистер Маклин - 48 часов
— Великолепно. Именно так все и было.
Сьюзен проводила нас до того места, где я оставил свою первую жертву. Он еще дышал. Я использовал оставшуюся веревку, чтобы связать их вместе, на расстоянии метра друг от друга, а свободный конец веревки оставил у себя в руке. Опытный альпинист опоясался бы этим концом, но я никак не мог этого сделать. У моих пленников руки были связаны за спиной, и им было достаточно трудно балансировать на крутых уступах. Я же ни в коем случае не собирался вместе с ними кувыркаться по отвесному склону, если хоть один из них потеряет равновесие.
— Благодарю вас, Сьюзен, — сказал я. — Благодарю вас за помощь. Ложитесь поскорей, только не принимайте снотворного, а то им может показаться странным, что вы спите до полудня.
— Я бы предпочла проснуться послезавтра, мистер Калверт. Но вы можете положиться на меня, я не подведу вас. Ведь все будет хорошо, правда?
— Обязательно.
Глядя на меня, она нервно сплетала и расплетала пальцы.
— Вы ведь могли бросить этих людей в воду, — наконец произнесла она. — И руку порезать вы могли не себе, а Гарри… Простите мне все те неприятные слова, которые я вам сказала… Мистер Калверт, вы действительно делаете только то, что сделать необходимо… Мне кажется, что вы совершенно удивительный человек. Просто великолепный!
— Все рано или поздно убеждаются в этом, — скромно сказал я, но она уже исчезла в тумане.
Мне было очень жаль, что я не мог разделить ее мнение обо мне. Я вовсе не чувствовал себя великолепным. Я был до изнеможения измучен физически, к тому же меня просто ело поедом беспокойство, так как самые лучшие планы ничего не стоят, когда в игру входит такое количество самых разнообразных обстоятельств. Мне пришлось несколько раз пнуть ногой обоих своих пленников, прежде чем они поднялись с земли, но именно от этого мне стало несколько легче.
Медленно, гуськом мы спускались по этому опасному склону. Я замыкал шествие, держа в левой руке фонарик. Правая моя рука была занята веревкой, связывавшей пленников… А собственно, почему я действительно пустил кровь себе, а не Гарри? Черт побери, ведь это его кровь должна была быть на штыке! Это было бы просто разумнее.
— Надеюсь, прогулка была приятной? — вежливо осведомился Хатчинсон.
— Во всяком случае, скучной я бы ее не назвал. Вам бы наверняка понравилось.
Хатчинсон, не отвечая, вел «Файркрэст» сквозь туман и ночь.
— Может, откроете мне тайну? — не выдержал я наконец. — Каким образом вы определили положение судна, чтобы вернуться и подойти к пристани? Туман сейчас еще гуще, чем прежде, а вам пришлось почти полночи кружить в море, не имея никакого ориентира, плюс волны, течение и так далее… И в результате вы прибываете в назначенное место точно в назначенный срок. Этого я никогда не пойму.
— А я обладаю шестым чувством — навигационным, — торжественно заявил Хатчинсон. — А также у меня есть карта с обозначенными глубинами. И если вы, Калверт, на нее глянете, то увидите в этом районе, на глубине восьми саженей, мель длинной приблизительно в одну десятую мили, расположенную в трех пятых мили западнее старой пристани. Я отправился навстречу ветру и течению и ждал, пока эхолот покажет, что я над мелью. Тогда я бросил якорь. За пять минут до назначенного вами срока я поднял якорь и позволил ветру и приливу донести меня до того места, откуда я отплыл. Это так просто.
— Вы меня разочаровали, — сказал я. — И в первый раз вы причалили, используя эту же технику?
— Более или менее. Только в тот раз ориентироваться пришлось не на одну мель, а на пять, а также использовать несколько волн. Ну вот, теперь вы знаете все мои тайны. Куда теперь?
— А дядюшка Артур ничего вам не сказал?
— Вы его недооцениваете. Он сообщил мне, что никогда не вмешивается в ваши дела во время… Как это он сказал?.. Ах да, во время проведения полевых операций. Он мне так объяснил: «Я только координирую. Разрабатывает и реализует операции Калверт».
— Иногда его можно выносить, — признался я.
— Если верить тому, что он мне тут рассказал о вас, то это большая честь — сотрудничать с вами.
— Не говоря уже о чести получить четыреста, а может, и восемьсот тысяч фунтов.
— Естественно — даже не говоря об этой чести. Так куда теперь?
— Домой. Если вы сможете его найти.
— Крэйджмор? Ну, это-то я могу… Кажется, мне придется погасить сигару, а то я уже не вижу даже стекла рубки… А где, кстати, дядюшка Артур?
— Он занят другими делами. Допрашивает пленных.
— Много ли можно из них вытянуть, если учесть их состояние?
— Не думаю…
— Ну, следует признать, что прыжок с пристани на палубу дело и нелегкое, и небезопасное. Особенно при такой качке и… с руками, связанными за спиной.
— Одна сломанная рука и одна сломанная нога — это неплохой счет. Можно сказать, что им повезло. Могло быть хуже.
— Это уж точно. Могли вообще не допрыгнуть до палубы, — Хатчинсон высунул голову в боковое окно рубки. — О, это вовсе не моя сигара затемняла горизонт, — сказал он. — Могу курить дальше. Видимость действительно нулевая. Придется рассчитывать только на приборы. Включите, пожалуйста, лампу под потолком, так, по крайней мере, мы сможем нормально видеть карту, показания эхолота и компаса. А радару это не мешает.
Я исполнил просьбу, и его глаза широко раскрылись при виде моего наряда.
— Вы собрались на карнавал? — попытался сострить он.
— Попрошу не оскорблять мой халат, — высокомерно заявил я. — А вообще-то, все три имеющиеся в моем распоряжении здесь костюма насквозь промокли и безнадежно испорчены.
В это время в рубке появился дядюшка Артур, и я поинтересовался:
— Вам сопутствовала удача, сэр?
— Один из них потерял сознание, — с явным самодовольством сообщил дядюшка. — Другой стонет так громко, что не слышит моих вопросов. Будьте добры, Калверт, расскажите коротенько о вашей прогулке.
— Сэр, я как раз собирался пойти прилечь. К тому же я уже все, что мог, вам рассказал.
— Да-да, полдюжины фраз, которые к тому же я плохо слышал из-за мяуканья этих ваших пленников. Мне необходимо, Калверт, знать все, причем очень подробно.
— Но, адмирал, я чувствую себя совершенно вычерпанным.
— А вы никогда и не бываете в другом состоянии. Может, вы сумеете найти тут бутылку виски?
Хатчинсон осторожно кашлянул.
— Если вы позволите, адмирал…
— Ну разумеется, мой мальчик! — «мальчик» был сантиметров на тридцать выше шефа. — И кстати, Калверт, раз вы уж идете за виски, принесите стакан и для меня.
Воистину этот дядюшка Артур был страшным человеком!
