Александр Дюма - Людовик XV и его эпоха
Зрителей было множество, и со дня казни графа Горна на лобной площади не бывало, казалось, такого блестящего общества, как в этот раз.
Все почти высшее дворянство съехалось на эту площадь, не из любопытства, но для того, чтобы оказать честь осужденному.
Видя это, старик Лалли принял спокойный вид и веселое лицо, как бы на поле брани. Это было последнее его сражение; только он был на этот раз уверен, что не выйдет живым из него, ибо это была борьба с самой смертью.
Он гордо вступил в эту борьбу.
Взойдя на площадку эшафота, по ступеням которого он шел твердыми шагами, он устремил на зрителей продолжительный и спокойный взор; уста его были немы, но в этом последнем его взгляде было гораздо больше красноречия, нежели он мог излить его в самой витийственной своей речи.
Сансон-отец должен был совершить казнь над Лалли; но он предоставил эту честь своему сыну, по страшному договору, заключенному с самим Лалли тридцать пять лет тому назад.
Однажды вечером граф Лалли возвращался с несколькими своими товарищами, такими же повесами, как и он сам, из маленького отеля, принадлежавшего ему в Сент-Антуанском предместье; эти молодые люди были все навеселе, как это нередко водилось у баричей, получивших воспитание во времена регентства; они заметили, что один уединенный дом, находившийся посреди довольно большого сада, был ярко освещен внутри. В этом доме действительно происходило веселье, и через стекла окон видны были прыгавшие тени танцующих. В голову сорванцов пришла мысль – принять участие в этом празднике.
Лалли первый начал стучать в дверь; но в доме все были так весело и приятно заняты, что только тогда, когда уже наши осерчавшие молодцы употребили все свои усилия, вышел один слуга отворить им и спросил, что им угодно.
– Что нам угодно? – сказали молодые люди. – А нам угодно то, чтобы ты пошел и сказал твоему хозяину, что четыре молодых человека дворянского рода, проходя случайно мимо этою дома и не зная, чем заняться остальное время ночи, спрашивают: не позволит ли он им принять участие на его бале?
Слуга колеблется; ему кладут в руку луидор, толкают его за дверь, он входит в дом, и наши четыре молодых ветреника, соблюдая приличие в самом своем неприличии, ожидают на крыльце, пока им будет дано позволение войти.
Через пять минут слуга возвращается вместе со своим хозяином. Это был человек лет тридцати, с сердитым взглядом и суровым лицом.
– Господа, – сказал он, – мой слуга от вашего имени объявил мне желание ваше, которое делает мне честь, – желание ваше принять участие в празднике, который я даю сегодня по случаю вступления моего в законный брак…
– А! – сказали молодые люди, – Так сегодня ваша свадьба? Прекрасно! Нет ничего веселее, как свадебные балы. Итак, вы принимаете нас в число ваших гостей?
– Я уже сказал вам, господа, что я соглашаюсь на это с величайшим удовольствием; но надобно также, чтобы вы знали, кто тот человек, который будет иметь честь принять вас в дом своими гостями.
– Это человек, который празднует сегодня день своей свадьбы, – вот и все, что нам надобно знать!
– Так, господа, так; но вам надобно знать еще кое-что: тот человек, который сегодня празднует свою свадьбу… И он остановился.
– Кто же он такой? – повторили хором молодые люди.
– Палач!
Этот ответ озадачил немного молодых шалунов. Однако граф Лалли, наиболее прочих своих товарищей разгоряченный винными парами, не хотел переменить своего намерения.
– А! – сказал он, смотря с любопытством на новобрачного. – А! Так это вы, любезный друг, отрубаете головы, вешаете, сжигаете, колесуете и четвертуете; очень рад с вами познакомиться!
Палач почтительно поклонился.
– Милостивый государь, – сказал он, – что касается простых мучеников – воров, мошенников, колдунов, отравителей, – то я предоставляю это дело моим помощникам; для подобных негодяев хороши и мои слуги; но когда мне случится иметь дело с молодчиками знатных фамилий, каков был граф Горн, с молодыми господами, как, например, вы, то я никому уже не уступлю чести отрубить им голову или переломать им кости!..
Таким образом, господа, если когда-нибудь возвратятся времена Монморанси, Сен-Мара или Рогана, то вы можете рассчитывать на меня.
– И вы даете слово, господин Парижский? – засмеявшись, спросил Лалли.
– Даю, господа, даю!.. Скажите же, вы все-таки хотите быть у меня на свадьбе?
– Почему же нет?.. Хотим.
– В таком случае, милости просим.., пожалуйте.
Четыре молодых человека вошли. Их представили новобрачной; они протанцевали всю ночь напролет и на другой день рассказали об этом приключении при дворе, где оно произвело большой эффект.
Через тридцать пять лет граф Лалли, уже генерал, уже старик с поседевшими волосами, осужденный на смерть, встретился опять лицом к лицу с тем угрюмым новобрачным, у которого он был гостем в первую ночь его брака.
Только старика должен был казнить не сам палач по имени Сансон, а сын его, родившийся первым от его брака.
Лалли стал на одно колено. Сансон-сын поднял меч правосудия; но так как у него дрожала рука, то он нанес неверный удар, которым рассек несколько череп несчастного Лалли.
Лалли упал лицом на пол, но почти тотчас же приподнялся. В толпе зрителей пробежал вдруг говор. Сансон-отец, одним прыжком очутившись на площадке эшафота, вырвал окровавленный меч из рук своего сына, который и сам готов был упасть, и с быстротой молнии снес голову с плеч Лалли.
Среди криков ужаса, раздавшихся со всех сторон эшафота, можно было расслышать и один крик горести и отчаяния. Это был крик одного мальчика четырнадцати или пятнадцати лет.
Скажем, кто был этот мальчик.
Накануне, после исповеди и прежде получения разрешения от своих грехов, Лалли признался священнику, что одно только заставляет его жалеть о своей жизни, а именно, что он оставляет одиноким и затерянным в этом мире сына, которому неизвестно его происхождение и которого он велел тайно воспитывать в Гаркурской коллегии под именем Трофима. Он желал перед смертью видеть этого мальчика, прижать его к своему сердцу и назвать его своим сыном. Духовник согласился исполнить его желание; но так как этот день был праздничный, то мальчик, которого один из учителей коллегии очень любил, отправился с ним гулять за город и должен был возвратиться не раньше как на другой день поутру.
Священник ждал мальчика и по возвращении его рассказал ему и о его происхождении, и о несчастии, постигающем его. Желание Лалли могло еще исполниться; на дороге к лобной площади сын мог еще увидеть в последний раз своего отца!
Священник взял с собой мальчика и отправился на место казни. Толпа была многочисленна; это большое стечение народа замедляло шаги священника; мальчик оставил его и пробрался вперед.
Однако же как он ни спешил, но, прибыв на лобную площадь, видел только, как отец его упал, поднялся и опять упал.
Как добрый сын, он считал первой и единственной своей заботой хлопотать о восстановлении чести своего отца, чего он и достиг наконец в 1778 году.
Приверженцы графа Лалли-Толлендаля употребляли все возможные средства, чтобы склонить короля отменить казнь.
Госпожа де Гез бросилась в ноги королю; девица де Диллон, родственница графа, не могла добраться до самого Людовика XV и повергнуть ему свою просьбу о помиловании, но она писала к нему, умоляла его выслушать показания Монморанси и Крийона, верных судей в том, что касается храбрости и чести, – показания, которые парламент не согласился выслушать.
Все было напрасно! Король, или, лучше сказать, министр его, был неумолим. После уже Людовик XV раскаялся в этой жестокости, близкой к зверству.
Наконец сомнения превратились в угрызения совести, и однажды слышали, как Людовик XV сказал Шуазелю:
– К счастью, не я буду отвечать за пролитую кровь, ибо вы, герцог, меня обманули.
Глава 8.
1764 – 1770.
Генуя и Корсика. – Компьенский договор. – Граф Марбеф. – Паоли. – Борьба с Францией. – Маркиз Шовелен в Корсике. – Граф де Во. – Бегство Паоли. – Рождение Наполеона Бонапарта. – Графиня дю Барри. – Начало ее карьеры. – Герцог Лозен. – Граф Жан дю Барри. – Отъезд и возвращение герцога Лозена. – Мирный договор между Лозеном и девицей Ланж. – Лебедь, камердинер короля. – Герцог Шуазель и девица Ланж. – Герцог Ришелье и герцог д'Егильон. – История Жанны. – Предсказание герцога Ришелье. – Девица Ланж нравится королю. – Она выходит замуж за графа дю Барри. – Она представлена ко двору, – Датский король в Париже. – Оперные актрисы, – Переговоры о женитьбе его высочества дофина, – Австрийский императорский дом, – Воспитание эрцгерцогини. – Инструкции императрицы австрийской. – Инструкции дофина. – Прибытие дофины во Францию. – Предзнаменования.
Между тем как в Париже и Версале совершались события, о которых мы только что говорили, на одном из островов Средиземного моря произошла перемена владетеля, которая долженствовала впоследствии иметь столь большое влияние на Францию и даже на всю Европу.
