Мойра Янг - Храброе сердце
— Молли! — Джек хватает ее за руку. — Прекрати, Молли, пожалуйста. Черт, Молли, Айк не собираетца входить в эти двери.
Она продолжает стоять неподвижно. Очень неподвижно.
— Пожалуйста, не говори этого, — шепчет она.
Он не может это вынести. Но должен.
— Айк погиб, — говорит он. — Он мертв, Молли. Мне жаль.
Слезы наполняют ее глаза. Молча стекают по ее лицо. Она смотрит на него прямо.
— Это произошло месяц назад, — говорит он. — Нет... немного больше месяца. Была... большая драка. На этот раз настоящая, а не просто потасовка в таверне. Тонтоны.
— Тонтоны, — повторяет она.
— Мы вернулись на Поля Свободы, — говорит он. — Мы сожгли поля с чаалом. Они пришли за нами и... не только за мной с Айком, но и за Сабой тоже, и за остальными. Мы сражались с ними. Мы победили их. И на время, на... короткое мгновение, хорошие парни были на вершине. Мы с Айком - хорошие парни. Кто бы мог подумать?
— Я, — говорит она. — Я бы только так и подумала. Я знаю.
— Он был с друзьями, Молл, — говорит Джек. — Я был с ним. Я был там и... он умер у меня на руках. Он умер правильно. Он ушел по-взрослому. Так, как ему хотелось бы. Последнее, что я сказал ему, я...шепнул ему на ухо. «Молли любит тебя, Айк!» Это было последним, что он услышал.
Она стоит там с мгновение. Она кивает. Убирает свои руки из его.
— Я рада, што ты мне рассказал об этом, — говорит она. — Не трать больше времени, Джек. Иди к ней. Будь с ней. Гори ярко. Обещай мне.
— Уезжай отсюдава, — говорит он. — Пошли со мной. Пожалуйста.
— Обещай мне, — говорит она.
— Обещаю, — отвечает он.
— Прощай, Джек. — Она целует его в щеку. Затем она выходит через дверь в заднюю комнату и закрывает за собой дверь.
Тишина. Она, должно быть, зажала чем-то рот, чтобы не было слышно рыданий. Она может отпустить себя и хорошенько покричать от горя. Здесь же только он. Он обходит бар и стучит в дверь.
— Молли? — ответа нет. — Он возвращался за тобой, Молли, — говорит он. — Он любил тебя.
— Уходи, — говорит она.
— Я не могу оставить тебя в таком состоянии, — говорит он. — Впусти.
— Ради Бога, просто сделай то, што я говорю! — кричит она.
Он идет обратно к своему табурету. Он глядит на стопари, выставленные в один ряд на барной столешнице и доверху заполненные. Он начинает с первой. Он знает, каково Молли. Как только он уйдет, она закроет это место. Потом она поплачет и выпьет. И она будет плакать, и пить снова и снова до тех пор, пока рана не затянетца хотя бы чуть-чуть.
Он подождет пока буря утихнет. Затем он уйдет. Он снова вытащил сердечный камень. Потер его пальцами. Он был холодным, хотя и находился возле кожи. Это путь сердечного камня. Он холодный, пока ты не будешь рядом с тем, кого желает твое сердце. Чем ближе ты к нему, тем камень горячее. В последний раз, когда он видел Сабу, она повесила ему камень на шею. Тогда он был горячим.
— Он поможет тебе найти меня, — сказала она.
— Мне не нужен камень, штобы найти тебя, — сказал он. — Я везде найду тебя.
Потом она поцеловала его. Да так, што он не мог связно мыслить. Пока у него не закружилась голова от желания.
Он прячет камень обратно под рубашку.
Ударяет шторм. Он слышит, глухой грохот, как капли сульфатного дождя бьют по крыше и стенам «Безнадеги». Скоро пойдет настоящий дождь и всё смоет.
Дверь распахивается. Внутрь врывается ветер, раздувая на полу песок. Он встает, чтобы закрыть её.
Входят двое. Они за головы до ног забрызганы сульфатом. В кожаных бронижелетах. С арбалетами. С огнестрелами. Длинные черные рубища. Длинные волосы. Бороды.
Тонтоны. Те прежние, с которыми он не раз уже встречался. Опасные.
Каждый нерв, каждый мускул Джека натягивается словно тетива и начинает звенеть. Но он сохраняет свой голос непринужденным, когда говорит:
— Таверна пуста, парни. По ходу, все смылись.
— Я пришел повидатца с Лилит, — говорит один. — Где она?
— Ушла, — отвечает Джек, — как я и сказал. Сам погляди.
Тонтон смотрел на него с мгновение. Он идет к угловой двери. Она ведет к прихожей с четырьмя маленькими комнатами, которые девушки использовали для бизнеса. Он заходит, крича,
— Лилит! Эй, Лилит! Иди сюда!
Слышитца звук открывающихся дверей, одной за другой.
Один из Тонтонов возвращаетца. Взгляд Джека направлен на барную стойку. Его оружие лежит там.
Быстрым движением другой Тонтон достает свой огнестрел и направляет его на Джека. Это заняло у него несколько секунд. Он идет к бару и выпивает полный стакан самогона. Он не сводил взгляда с Джека. А его оружие все еще было направлено на него.
Один из Тонтонов оборачиваетца.
— Куда делась? — спрашивает он.
— Не знаю, дружище, — говорит Джек. — Как я уже сказал, здесь никого нет.
Именно тогда, Молли испускает вопль. Длинный, пронзительный, полный боли, вой животного.
Его отлично слышно внизу, и тот, который пьет, спрашивает:
— Так кто это был?
Он с Джеком смотрят друг на друга.
— Оставьте ее в покое, — говорит Джек.
Тонтон указывает своим огнестрелом на сердце Джека. Лениво. Он улыбаетца.
— Позови её, — говорит он. — Ну же...дружище. Позови её.
Прим переводчика:
*Болас, бола, болеадорас (исп. bola — «шар») — охотничье метательное оружие, состоящее из ремня или связки ремней, к концам которых привязаны обёрнутые кожей круглые камни, костяные грузы, каменные шары и т. п.
Пустыня, месяц спустя
Я стою на гребне. Я наблюдаю восход солнца. Белолицее и безжалостное, оно начинает поджаривать землю. Еще один рассвет в Пустыне. Очередной день в этом нигде. Разгар лета. Жара и пыль. Жажда, голод и вина.
Моя, Лью, Томмо, Эмми. Друг на друга. О том, кто што сделал. Кто што сказал. Чья это была вина, что мы застряли здесь. Что мы были пойманы на земле смерти и костей, когда нам следовало покинуть ее намного западнее. Создавая себе новую жизнь.
За горами. Возле Большой Воды. Где воздух на вкус, словно мед. Где Джек ждет меня.
Ох, Джек. Пожалуйста. Жди.
Я рассчитываю, что ты ждешь меня.
Мы должны были очутитца там еще давно. Несколько недель назад. Эмми говорит, што сама земля держит нас здесь. Што она поймала нас в ловушку. Как бы я хотела, штобы она не говорила подобных вещей. Конешно, это глупо, но она говорит это и каким-то образом эта мысль проникает в твою голову, и ты не можешь перестать думать об этом.
Дело в том, что мы начали с плохого старта. У нас не было никакого плана. Мы повернули головы на запад и пошли. Не верится, что четыре человека могут быть настолько глупыми. Никто из нас тогда, ясно не мыслил. Слишком многое произошло.
