Анатолий Степанов - Искатель. 1987. Выпуск №4
Хамит очень спешил, но к аулу, где он оставил Ивана, они успевали только к сумеркам. Хабиба изнемогала, но Хамит, хромавший на обе ноги, умолял:
— Быстрее, Хабиба, быстрее! Мы должны успеть.
И они, спотыкаясь, бежали, шли, тащились…
Они были уже близко к цели, когда услышали выстрелы, А вскоре и увидели, как в полукилометре пронеслись, не замечая их, всадники. Сорвав с плеча карабин, Хамит посылал им вслед пули до тех пор, пока не кончилась обойма. Всадники даже не обернулись. Они исчезли за горизонтом, а Хамит сел на землю и обхватил голову руками:
— Я опоздал. Я опоздал. Я опоздал.
Они уже не торопились. Третий труп был на их пути. Мертвый лежал, уткнув белобрысую голову лицом в траву. Застиранная гимнастерка белела в сумерках. Они склонились над ним, и тогда раздалось:
— Руки вверх! Ни с места!
Шагах в десяти от них с винтовкой наперевес стоял невредимый Иван.
— Иван! — беспомощно выдохнул Хамит и шагнул вперед.
— Хамит Исхакович! — узнал своего командира Иван.
Они стояли обнявшись, и Хамит прятал лицо о плечо Ивана. Оторвался наконец, еще раз посмотрел изумленно, спросил, кивнув в сторону трупа.
— Кто это?
— А я ж откуда знаю, Хамит Исхакович?
Хамит перевернул покойника. Закатив пустые, неживые глаза, перед ним лежал Ефим. Пуля вошла ему в сердце.
— Кто его?
— Да я, Хамит Исхакович. Этот первым скакал, уж очень мне удачно на мушку попался. А остальные, как увидели, что он упал, развернулись и назад. Своего бросили. Вояки!
Только сейчас Хамит заметил, что за спиной Ивана чуть поодаль стояли вооруженные люди.
— Как тебе удалось это, Иван?
— Ты же сам приказал — защищай. А как я один защищу? Раскинули мы мозгами с Саттаром, ну с которым вы повздорили. Вооружились чем бог послал, окопчики под круговую оборону отрыли, круглосуточное дежурство ввели. И дождались.
— Конечно, вряд ли они стали бы действовать в открытую, если бы могли предположить, что ты уйдешь, Хамит, — вслух размышлял Круминь.
— Почему они сразу не убили меня?
— Ну, это проще простого. Они хотели окончательно дискредитировать Советскую власть в глазах простых казахов.
— А Сейсембаева им было недостаточно?
— Сейсембаев, дорогой мой Хамит, толстый и в пиджаке. А когда на веревке водят батыра а красноармейской форме — это другое дело.
Хамит заскрипел зубами.
— Кто-то очень неглупый и очень злой хотел запугать, лишить надежды людей, превратить их в послушное стадо.
— Не кто-то, а Кудре, — перебил Хамит.
— Не Кудре, а кто-то, — мгновенно отпарировал Круминь. — Кто-то хотел сделать это, но добился обратного — прямого человеческого возмущения.
— Они все молчали, Ян Тенисович.
— А Хабиба?
— Хабиба — не они.
— Нет, дорогой мой. И Хабиба, и ты, и я, все мы — они. Ну, хватит эмоций. Давай-ка еще раз вспомним весь твой поход.
— Саттар здесь? — спросил Круминь у Ивана.
— А где ж ему быть, товарищ начальник? В комендантской отсиживается.
— Кто-нибудь в поселке его видел?
— Да навряд ли. Береглись, как могли.
— Попроси его зайти.
Саттар стоял в дверях.
— Знакомьтесь, — предложил ему и Хамиту Круминь.
Человеку, которого должны были арестовать, чаще всего не нравится тот, кто отдал приказ об аресте. Без любви смотрел Саттар на Хамита. И Хамиту человек, оскорбивший Советскую власть, тоже был не слишком приятен.
Тогда Хамит вкрадчиво и недобро спросил:
— Тебе не нравится Советская власть, Саттар?
— Когда Советская власть — это непогрешимый ты и твои непогрешимые приказы, она — не моя власть, она власть недоступных моему пониманию начальников.
— Не любишь начальников?
— Я люблю настоящую Советскую власть. Моя Советская власть — это ты, это он, — Саттар кивнул на Круминя, — это я, это Иван. Мы вместе за народное дело — это и есть Советская власть.
Чрезвычайно довольный Круминь наконец прервал их диалог:
— Как я понял, вы оба за Советскую власть. Значит, воевать за нее нам придется вместе, Я просил вас, товарищ Саттар, еще раз все обдумать серьезно, прежде чем дать окончательный ответ. Вы все обдумали?
— Да.
— Вы согласны?
— Да.
Круминь подошел к Саттару, положил руку на плечо.
— Ночью наряд придет арестовывать вас. Только Иван будет в курсе дела. Остальные будут преследовать вас всерьез. Я, конечно, постараюсь, чтобы это были не самые лучшие стрелки, но случайности могут произойти всякие.
— Я уйду, товарищ Круминь.
— Надеюсь. Сколько вам нужно времени?
— Думаю, дня два.
— Итак, через четыре дня у нас первое свидание. — Круминь, улыбаясь, повернулся к Хамиту. — Полагаю, ты запомнил, где и когда оно произойдет?
Хамит кивнул.
— Тогда пожмите друг другу руки.
Не глядя друг на друга, Хамит и Саттар обменялись рукопожатием.
10 сентября 1923 года
— Стой! Стой! — отчаянно закричали во тьме. Ответом был бешеный топот копыт.
— Сто-ой! — пронзительно и долго звучал последний предупреждающий. Топот удалялся. Раздалась команда: — Огонь!
Выстрелы вспышками на мгновения разрывали тьму. И в эти мгновения в степи был виден стремительно удалявшийся всадник.
Уездный центр. 11 сентября 1923 года
Иван грустно посматривал из маленького окошка арестантской. Вечерело. Мыча, возвращались домой коровы. Пробегали мальчишки с синими, сжатыми в куриную гузку ртами накупались в охотку до озноба. Наконец на улице появилась Хабиба.
— А я тебя ищу, ищу! — обрадованно закричала она. — Ты почему здесь сидишь?
— Потому что посадили, — ответил Иван.
— За что?
— Перебежчика упустил. А я что — виноват, если у меня стрелки хреновые?
— А как же я? Казахи сегодня вечеринку устраивают, и я хотела с тобой пойти,
— И с Хамитом, — добавил Иван ворчливо. — Придется тебе сегодня самой его звать. А то все я, все я! Устроилась!
Хабиба засмеялась.
— Глупый ты, Иван Матвеевич! Ладно, сиди. Я потом тебе поесть принесу.
Хамит тоже сидел у окошка. Облокотившись о стол и обхватив бритую голову руками, он неотрывно смотрел вниз — читал.
— И этот в тюрьме! — сама себе сказала Хабиба так, чтобы Хамит слышал. Но Хамит не слышал: — Того хоть посадили, а этот сам сидит! — возвысила голос Хабиба. Хамит повернулся и посмотрел на Хабибу затуманенными, отсутствующими глазами.
— И с ним я должна идти на вечеринку!
Они шли в ночи одни, но голос домбры был с ними. Он был в отдаленных криках птиц, в еще неслышном движении реки, в таинственном дыхании невидимой и необъятной степи.
