Минель Левин - Граница
Когда стройная девушка, чьи косы трижды обвивались вокруг тюбетейки, поднесла победителю шелковый платок... А девушку, это ведь не секрет, звали Гульджан, и она была настолько хороша, что ей могли позавидовать все девушки на всем побережье от Сухуми до Батуми... Словом, когда Каримов получил подарок, он не ударил лицом в грязь и, как настоящий джигит, опустил перед Гульджан своего коня на колени. Девушка вспыхнула и не нашлась, что сказать. А старики кивали головами в знак своего одобрения. И тогда взволнованный старшина поднял коня, сделал круг почета и галопом умчался. И вся земля, все горы дрожали от топота.
Читатель уже понял, что ефрейтор Гебридзе обладал редким даром рисовать картины и представлять действительность во всей присущей ей красоте. Тем не менее, он оставался часовым, и когда к нему подошли старшина и дежурный, доложил, что никаких происшествий нет.
Он обратил свой восторженный взгляд на Каримова, а тот долго всматривался в даль, где затерялась в снегу шоссейная дорога.
— Продолжайте службу, — сказал старшина часовому. И дежурному: — Пойдемте, Петренко.
Когда вернулись на заставу, дежурный предложил:
— Видпочивайте, товарищ старшина. Дила больше нэма.
Каримов нагнулся, стряхнул снег с валенок.
— Пожалуй, лягу, — согласился он и, уже открывая дверь в казарму, добавил: — Только не забудьте разбудить меня, если приедет Обручев.
В канцелярии горел свет. Значит, начальник заставы еще не ложился. Петренко зашел в дежурную комнату, посмотрел на часы. Скоро смена...
Гебридзе откинул задравшийся воротник полушубка. Прислушался. Издалека донеслось тарахтенье мотора. Ефрейтор повернулся лицом к ветру. Слух не обманул его. Бледная полоска света выскользнула из серой, клубящейся массы, становясь все шире и ярче.
Он подошел к шлагбауму, нажал сигнальную кнопку. В дежурной комнате раздался звонок. Ярко вспыхнула красная надпись
«Пост № 1».
Когда облепленная снегом машина затормозила у шлагбаума, рядом с Гебридзе уже стоял Петренко.
Грузовики двигались медленно. Останавливались перед заставой.
Пограничники быстро проверяли документы. Многих водителей они хорошо знали.
«А, Игнатюк, ну как, полным-полна коробочка?»
Раз подъехал бензовоз, значит, скоро конец колонны. Третий год ездит по тракту Игнатюк. Обязательный человек: папиросы привезет и письма пограничников доставит на «большую» землю.
А вот Петр Калачкин...
Этот предъявил документы, и пока пограничники производили досмотр, стал натирать снегом уши. Знал ведь, что рейс будет трудным, а всё-таки поехал в своей кепочке. Он в ней зимой и летом. Правда, натирать уши снегом, пожалуй, не следовало. Он не замерз. Не водой была наполнена его фляга, спиртом. И прикладывался к этой фляге он довольно часто.
Еще одна машина затормозила у шлагбаума. Гебридзе и Петренко подошли к водителю.
— Ваши документы.
— Ребята! — окликнул их выпрыгнувший из кузова пограничник.
Петренко направил на него фонарик.
— Да это же Обручев! — воскликнул он обрадованно.
Махров, не выключая фар, вылез из кабины. Гебридзе проверил его документы и молодецки погладил усы.
— Лихой казак! — не сдержал улыбки Махров.
Гебридзе насупился.
— А ты не обижайся, — сказал Махров примирительно. — С усами как-никак потеплей. Я, пожалуй, тоже отращу. — И кивнул пограничникам: — Счастливо!
Приехавшие зашли в сушилку. Петренко добавил в умывальник воду.
— Ну, что нового? — спросил Обручев.
— Зараз старшину подниму, — спохватился дежурный.
— Ему в наряд? — Николай обрадовался возможности хоть несколькими словами переброситься с другом.
— Нет.
— Так зачем же будить?
— Приказав побудку произвести, как только вы...
— Не надо, зачем? — запротестовал Обручев. — Все равно сейчас пойдем к капитану
Он привычным движением, двумя большими пальцами расправил ремень и придирчиво, уже по-начальнически, с головы до ног осмотрел Зубарева.
Капитан Демин что-то писал.
Зубарев с любопытством осматривал комнату. Окна занавешаны толстыми шторами. Шкаф с книгами. Этажерка. На ней два серебряных кубка — спортивные призы. Сейф. Портрет Ленина. На стене — занавеска, скрывающая, как правильно догадался Зубарев, карту пограничного участка.
Начальник заставы поднял голову. Поредевшие каштановые волосы тронуты на висках едва заметной сединой.
Он вышел из-за стола и, сделав несколько шагов, остановился посередине комнаты. Внимательно выслушал рапорт Обручева.
— Отдохнули?
— Так точно, товарищ капитан.
— Как доехали? — спросил Демин Зубарева.
— Спасибо, хорошо. На попутной. Шофер — гражданский. Махров по фамилии...
Капитан улыбнулся:
— Ну, молодцом. Располагайтесь и чувствуйте себя как дома. Здесь теперь ваш дом... Ефрейтор, — приказал Демин ожидавшему у дверей дежурному, — проводите товарища в казарму... Обязательно накормить и хорошенько! — Он повернулся к Зубареву: — Наверное, проголодался с дороги?
— Никак нет! — поспешно ответил солдат. — Я сыт... Собаку надо покормить, товарищ капитан.
— Да, да, конечно, — сказал Демин. — Идите. Ефрейтор Петренко обо всем позаботится...
— Дома в порядке? — спросил капитан Обручева.
— В порядке! — И сержант начал обстоятельно рассказывать.
Демин слушал внимательно, а когда Обручев стал повторяться, заметил с улыбкой:
— Ну, идите отдыхать. Успеем еще поговорить.
В казарме, как всегда, тепло. Вдоль стен, прижавшись друг к другу, койки и тумбочки.
Обручев остановился у крайней койки. Раскинув руки, посапывая, спал старшина Каримов. Преодолев желание разбудить друга, Обручев откинул одеяло на своей кровати. Чьи-то сильные руки схватили его сзади.
— Не хочешь будить, да? — зашептал Каримов в самое ухо.
— Рашид! — обрадовался Николай.
— Т-сс! — остановил его старшина, сжимая в объятиях. — Всех разбудишь... Пошли ко мне в каптерку. Я выспался.
Друзья на цыпочках вышли из казармы.
— Ну, выкладывай! — заторопил старшина, пристраиваясь на старых матрацах.
— Подожди минутку...
Николай вышел и тут же вернулся с чемоданом в руке.
— Что там еще? — пробурчал старшина.
— Так ведь ты говоришь: выкладывай, — ответил Обручев.
Он открыл чемодан.
— Вот портсигар.
— Кому?
— Ну, допустим, тебе.
— Зачем?
— Ну, считай на память...
— Так ведь я не курю. Чего мудришь, Колька?
— Ладно, не сердись, — миролюбиво заметил Обручев. — Это я Резникову. А тебе вот джемпер... Не спорь. Мать послала...
В эту ночь друзья так и не заснули.
Глава пятая
«СТАРЫЙ БУКИНИСТ»
