М. Роуз - Парфюмер Будды
«Кто это тебе сказал, что я молчун?» – хотел спросить Се. Неужели Шан проговорился? Или он имел в виду других студентов? Но спросить Се не мог. Из-за разъедавших его подозрений он не задавал вопросов.
Когда Се и Лан начали танцевать, он постарался вести так, чтобы Лан все время находилась лицом к Шану.
Лан прижалась к нему, но он едва чувствовал бедра и грудь, прижатые к нему, и сосредоточился только на телефоне. Ее голова легла прямо на телефон, вдавив улику ему в грудь.
Лан подняла полуприкрытые глаза на Кси.
– Ты прекрасно танцуешь, – сказала она с улыбкой. – По крайней мере, я так считаю. Никогда прежде не танцевала, – хихикнула она.
– Благодарю, – сказал он и повернулся, надеясь, что в движении она будет не слишком внимательна. Почувствовала ли она пластиковый предмет? И если да, то спросит ли о нем? Что надо будет ответить?
Подняв взгляд, Се увидел, что Шан с партнершей танцует рядом, поэтому снова оказался к нему лицом. Просто совпадение, или тот следит за ним?
Се этого не знал.
Глава 37
Это был своеобразный ритуал. В первую ночь в Париже Малахай всегда посещал бар «Хемингуэй» в отеле «Ритц». В день его восемнадцатилетия отец привел сына сюда угостить первым в его жизни вином и первой сигарой. Это было одно из очень немногих воспоминаний Малахая о далеком человеке, который всегда придирался к своему младшему отпрыску. В тот вечер отец воздержался от упоминаний имени своего идеализированного первенца, который умер в очень раннем детстве. Но на выходе из бара он все же заметил:
– Твоему брату понравилось бы.
В тот вечер бар не был переполнен, как обычно. Рецессия, подумал Малахай, входя в зал, отделанный деревянными панелями. Он был невелик, уютен, с ощущением элегантного клуба. Полки были уставлены книгами Хемингуэя. На стенах висели вырезки из газет и фотографии Папы, как называли писателя. Этакая экспозиция не столько для него, сколько в память о его страсти к хорошей выпивке. Колин Филд, старший бармен, проработавший здесь более двадцати лет, славился своими напитками, одним из которых был коктейль с редким коньяком, стоившим больше, чем некоторые могли заплатить за весь обед в трехзвездочном ресторане.
Малахай взобрался на стул, обтянутый черной кожей, и поприветствовал Филда.
– Доктор Сэмуэльс, рад снова видеть вас.
– Я тоже.
– Что вам предложить?
– В гостинице я начал с «Круга», – сказал Малахай. – Поэтому на ваше усмотрение.
Несколько минут спустя бармен поставил перед Малахаем фужер, который он поднес к губам и отпил немного смеси.
– Сок грейпфрута, шампанское и… Я в замешательстве.
Филд улыбнулся.
– Немного джина.
Он подал Малахаю небольшую тарелочку с оливками, орешками и картофельными чипсами.
– Что привело вас в Париж? Дела или удовольствия?
За долгие годы Малахай узнал, что Филд исключительно начитан. Помимо внимания к предпочтениям в напитках он еще много читал о своих клиентах в прессе.
– Клиент.
– Ребенок?
– Маленькая девочка со странными воспоминаниями.
– Воспоминаниями о прошлой жизни?
– Она так не думает… Но мне кажется, именно так.
– Я вспоминал о вас пару недель тому назад. Читал про китайский запрет на реинкарнацию. А что вы об этом думаете?
– Абсурдный закон. Политическое позерство, произвол. – Малахай съел несколько орешков. – То, что происходит с Тибетом и его традициями – настоящая трагедия, которая становится все хуже.
Малахай закончил свой бокал, расплатился с Филдом и ушел. Проходя по длинному коридору, уставленному стеклянными витринами, он изучил выставленный антикварный фарфор и модные аксессуары. Здесь были шелковые галстуки и золотые запонки. Мобильные телефоны уровня произведения искусства. Роскошные часы и авторучки. Дамские украшения, шарфы, белье и перчатки.
Он остановился возле витрины с золотом и тем, что ему показалось женскими браслетами из белого золота или платины.
Некоторые из них были простыми, а другие усыпаны бриллиантами. Один браслет лежал на нижней полке. Никаких бриллиантов, просто большие золотые звенья, шириной почти в два дюйма. Малахай видел такой у Жас на тонком запястье.
Проходя через фойе, он почуял запах, который не замечал прежде, остановился и принюхался. Нечто острое и теплое, привлекательное. Ха! Жас была права. Чем больше думаешь о запахе, тем лучше начинаешь описывать его.
– Вы здесь воскуряете фимиам? – спросил Малахай портье.
– Нет, месье. Это фирменный аромат отеля. Называется «Амбр». Он продается днем в Галерее.
Поблагодарив его, Малахай вышел.
– Un taxi?[28] – спросил другой портье.
– Благодарю, меня должна ждать машина. – Мгновенно появился черный «Мерседес»-седан с тонированными стеклами.
Портье наклонился, спросил водителя, кого тот ожидает, и повернулся к Малахаю.
– Доктор Сэмуэльс?
Только миновав Вандомскую площадь и свернув направо на Рю де Риволи, мужчины заговорили.
– Благодарю за столь быстрый ответ, Лео, – Малахай посмотрел в зеркало заднего вида. Водитель встретился с ним взглядом. На нем была черная униформа, белая рубашка, черная шоферская фуражка и черные очки. Его черные густые волосы курчавились на затылке. На вид ему было чуть за тридцать, но точно сказать было нельзя.
– Никаких проблем, сэр, – ответил Лео с итальянским акцентом.
– Уинстон высоко вас ценит. Вы работали с ним в Интерполе?
– Да.
– Как давно вы работаете на себя?
– Несколько лет.
Лео был неразговорчив. Малахаю это нравилось. Разговоры ему были не нужны, только результаты.
– Вам удалось собрать новую информацию?
– Да, немного больше, чем мы доложили Уинстону сегодня утром.
Малахай надеялся, что они нашли Робби.
– О Л’Этуале?
– Нет. Полиция до сих пор не знает, где он может быть, и мы…
– Каковы новости? – перебил его Малахай.
– Они идентифицировали человека, найденного мертвым в парфюмерном магазине на Рю де Сен-Пер. Он вовсе не репортер, он джазмен, и очень уважаемый.
– Прикинулся репортером? Зачем?
– Выяснилось, что у него была еще другая работа.
Малахай понял.
– На кого он работал?
– На местную китайскую мафию.
Как любопытно, что утром Колин Филд упомянул про газетную историю о запрете китайского правительства на реинкарнацию без лицензии.
– Для нас это очень плохая новость, – сказал Малахай скорее себе, чем оперативнику.
– Это означает, что они знают о том, что нашел Л’Этуаль. Думаю, теперь они постараются заполучить это любой ценой.
Глава 38
Дежурный «Л’Отеля» доставил письмо Малахая Сэмуэльса в Парфюмерный дом Л’Этуаль на следующее утро, когда Жас и Гриффин выходили. Она открыла конверт и прочла записку. Выводя «Ситроен» Робби из двора на Рю де Сен-Пер, Жас рассказала, что там было написано.
