Ева Гончар - Рассвет над океаном
— Кто это был? — мы оба сгорали от нетерпения.
«Некто Лоуренс Эллот. В пятидесятые годы он был сенатором от штата Колорадо».
Джарод подчеркнул слово «Колорадо» и поставил три восклицательных знака.
«Пока мистер Эллот не потерял окончательно голову, тётя Джейн водила с ним дружбу. Стоило ей заикнуться, как сильно она устала от публичной жизни, от суеты вокруг своей персоны, от внимания прессы, как хочется ей тишины и уединения, и он тут же нашёл подходящий участок и занялся строительством. Назвал, бедняга, дом в её честь… А она туда, наверное, ни разу и не приезжала! Хотя кто знает… Может, мистер Эллот и был ей не только другом. Так или иначе, когда он пожелал подарить ей «Эрнестину Джейн», она отказалась. А вскоре и вовсе дала ему от ворот поворот. Что стало с домом, я не знаю. Наверное, его продали».
— Продали-продали, — подтвердила я, — и не кому-нибудь, а нашему общему другу мистеру Рейнсу.
С той стороны волной плеснули изумление и испуг.
— Погоди, — остановил меня Джарод, — мы всё по порядку им расскажем, но позже. А сейчас спроси, не знает ли он, где именно Лоуренс Эллот построил дом.
«Где-то в горной части Колорадо, — был ответ, — Видите вы какие-нибудь горы? Сейчас там сплошные заповедники и национальные парки. Точнее не скажу. Но мы попробуем выяснить. У меня есть карты, в том числе очень старые и очень подробные».
— Спроси, какой это был год!
«Пятьдесят шестой. Как раз в тот год я познакомился с Маргарет!»
— Тогда скажи ему, пусть ищет территорию, объявленную заповедной несколько позже — году в шестидесятом.
«Согласен. Даже сенатор Эллот вряд ли мог получить разрешение на строительство в действующем заповеднике!»
— Заканчивай, Мия! — Джарод перешёл на шёпот, словно Итен и майор Чарльз могли его услышать. — Потом продолжим. На тебе лица нет!
И в тот же миг я сама поняла, что вымотана совершенно! У меня руки тряслись от усталости.
— Если каждый сеанс связи будет отнимать у тебя столько энергии…
— Не беспокойся, не будет! Просто я сейчас слишком много сил трачу на то, чтобы избавиться от «помех». И всё время боюсь что-то упустить. Привыкну!
Я знала, что так оно и есть. Привыкну.
До вечера я спала. Когда проснулась, Джарод, пообещав сюрприз, привёл меня в гостиную. Большие часы в простенке между окнами, вроде бы давно умершие, блестели латунью, как новые.
— Я починил их, — похвастался он.
Намёк я поняла.
— Эй, братишка! Ты здесь?
— А как же! Конечно, здесь! — с готовностью отозвался Итен.
— Скажи-ка нам, который час!
— Начало восьмого! — я чувствовала, парень улыбается во весь рот.
— А поточнее?
— Девятнадцать ноль пять, — отрапортовал брат.
— Девятнадцать ноль пять, — сказала я вслух.
— Значит, здесь у нас пять минут шестого, — мгновенного сориентировался Джарод.
Перевёл стрелки и толкнул маятник. Тик-так, тик-так… В носу защекотало.
— Это добрый знак, правда, Джарод?
— Правда, Мия, — согласился он, целуя меня в висок. — Есть ли новости от майора Чарльза?
Вскоре у нас был листок с координатами дома. Граница Колорадо и Вайоминга, национальный заповедник Блэк Ривер, созданный в шестьдесят первом году. Левый берег спрятанного в горах озера с незатейливым названием Круглое. Перерезанный ущельями горный массив. Никаких дорог и населённых пунктов в радиусе ста пятидесяти миль от нас. Лоуренс Эллот знал толк в уединении!
— М-да, — тяжело вздохнул мой любимый, — я, конечно, не особенно рассчитывал, что где-то за деревьями прячется шоссе. Но теперь идею о том, чтобы выбраться отсюда без чьей-либо помощи, можно окончательно забыть, — и попросил, опять чернея: — Не посвящай их пока в подробности того, что с нами случилось. Их убьют, если они сломя голову ринутся нас спасать.
Остаток дня Джарод провёл на своём посту у радиолы. Я бродила по дому. Какая скверная у него судьба! Разорённое любовное гнёздышко, ставшее клеткой для подопытных крыс! Теперь я читала этот дом, как книгу. Вернее, как мамин дневник, который она вела специально для меня. Я видела, как она разбивает тарелки, пытаясь поставить их на место — ей уже очень тяжело наклоняться. Как пишет письмо, задумчиво поглаживая собаку с отколотым ухом. Как убирает в шкаф клетчатое платье, пуговицы от которого отлетели где-то в лесу. «Мне жить осталось пару недель, а я жалею о том, что больше не смогу его надеть», — дивится она прихотям сознания… Как делает множество других простых и грустных действий. Лишь одну страницу я перевернула, не читая. Сыграть ту страшную мелодию ещё раз я не смогла.
Всё время думала о предстоящей нам встрече. Но понимала, что сейчас у меня не хватит на неё сил.
Поздно вечером Джарод, как раньше, зашёл пожелать мне доброй ночи.
— Я лягу спать у себя, — проговорил он, кашлянув.
— Да, — ответила я, — так будет лучше.
За ночь силы восстановились. Воскрешаю в памяти минувший день — убеждаюсь, что всё это мне не приснилось. Сейчас, мама, я сейчас!.. Неужели я вот-вот тебя услышу?! Вынимаю из-под подушки письмо. Вряд ли когда-нибудь у меня хватит мужества перечитать его целиком… Пробегаю глазами последние строчки: «Правда заключается в том, что братья Паркеры вообще не причастны к твоему рождению. Я должна была обезопа…»
В моём воображаемом коридоре открывается новая дверь.
— Доченька! Я так тебя ждала!
Тепло, и свет, и нежность, и радость беспредельная.
— Родная моя, какая ты стала взрослая!
— Мама! Это ты? Твоя душа, да? Или это образ твой, живущий в моей памяти?
Она молчит. Мне кажется, она смотрит на меня и мною любуется. Её любовь вливается в меня, как лекарство, и заполняет мои сосуды. Я — часть тебя, мама! Веточка на твоём стволе, побег, прорастающий к солнцу и к небу.
Ни о чём не думать. Ничего не спрашивать. Просто быть рядом. Минуты, дни, годы…
— Ты же всё равно спросишь, — наконец, говорит мама. — Ну так спрашивай прямо сейчас. Если уверена, что хочешь услышать ответ.
Мне требуется время, чтобы собраться с мыслями. Чтобы решиться.
— Я уверена, мама. Скажи мне, кто мой настоящий отец.
Часть IV Финал истории[1]. Национальный заповедник Блэк Ривер, штат Колорадо
59. Джарод. 7 мая, вторник, утро
Одно моё слово — и они помчатся на помощь! Нет, даже так: стоит им понять, что мы попали в беду — и они будут здесь. Через день или через два дня, так быстро, как сумеют раздобыть вертолёт и добраться к нам из своего Форт-Уэрта. И попадут в переделку, из которой, возможно, не выйдут живыми. Мой названный отец и мой названный брат… Чёрт ногу сломит в этих родственных связях! Мои настоящие отец и брат! Моя настоящая семья. До тех пор, пока у них есть лишь догадки, они, надеюсь, не будут ничего предпринимать. Но как только догадки сменятся определённостью, я не смогу удержать их на месте.
