Татьяна Догилева - Жизнь и приключения Светы Хохряковой
– Я смотрю, сеньор Фаробундо, у вас тоже помощница появилась.
– Да! Вот – помогает старику понемногу! – Фаробундо приобнял меня за плечи, и мне стало не так страшно, отчего я не к месту хихикнула.
– Веселая, смотрю! – как-то странно улыбнулся Берналь.
– Да, скучать не дает, – подтвердил Фаро.
– Только невежливая какая-то. Не здоровается. Тем более со старыми знакомыми. Нехорошо это.
– Действительно нехорошо. Но ты уж прости ее, Берналь, с головой у нее не все в порядке, к тому же не наша, иностранка. – Берналь закивал, мол, знаю, знаю.
– Пепа! – укоризненно обратился ко мне Фаро. – Поздоровайся, наконец, с Берналем!
– Здравствуйте, сеньор Берналь, – послушалась я. – Как поживаете?
– А вот пойдем ко мне в кафе, там я тебе и расскажу подробно, как я поживаю. И вас, сеньор Фаро, тоже приглашаю, окажите честь моему заведению!
Я незаметно наступила Фаро на ногу, но он не обратил внимания на мой сигнал тревоги, а наоборот, сдал меня противнику:
– Пепа, ты что мне ноги топчешь? От усталости не стоишь уже? Значит, и впрямь пора подкрепиться. Спасибо, Берналь, за приглашение. Мы идем.
Он взял меня за руку, и мы, сопровождаемые Берналем, направились в кафе. Я шла как на заклание и с тоской вдруг подумала, что зря я так далеко отошла от своего имиджа сумасшедшей, все-таки с ненормальных спрос меньше, и от полного бессилия ни с того ни с сего вдруг затянула песенку про кораблик. Мужчины обалдели, но ничего не сказали. Так я была доставлена в кафе «У Берналя» в сопровождении, глядя себе под ноги и гундося заунывную песенку о том, как трудно маленькому кораблику в море.
Мы уселись за стол, вокруг нас собрались какие-то люди, но я на них не смотрела, я смотрела на свои ноги в новых шлепанцах и пела противным голосом противную песенку.
– Что это с ней? – спросил женский голос, по-моему, Кончиты.
– Припадок, наверное, – предположил обеспокоенно Фаро, – еще десять минут назад была в полном порядке!
– Ох, не вовремя! – воскликнул Берналь. – Она же сейчас ничего не поймет. А мы так старались, так торопились!
– Бедная, бедная!
Кончита заплакала. Фаро расстроено крякнул. И мне вдруг стало так стыдно! Я заткнулась на полуслове, почесала опущенную башку, подняла ее, посмотрела на всех и спросила:
– Покурить можно?
После нескольких секунд молчаливого рассматривания меня началась всеобщая радость.
– Можно! – закричал Берналь, схватил меня и сжал в медвежьих объятиях. – Тебе теперь все можно! Ты теперь член нашей семьи, дорогая!
Кончита завизжала:
– Берналито родился! Все как ты говорила! Богатырь! Красавец! Все счастливы!
Она бросилась меня целовать. Я тоже завизжала от радости и начала прыгать.
– Здорово! Здорово! Ура! – На такие радостные вопли нельзя было не обратить внимания, стали подходить соседи и знакомые и, узнав грандиозную новость, присоединялись ко всеобщему ликованию. Берналь крикнул: «Заведение угощает!» И на столах появились бутылки местного вина и сладкие закуски. Все стали пить за здоровье малыша, родителей и всех-всех-всех. Откуда-то появились люди с гитарами и запели веселые песни, некоторые пустились в пляс. Я то помогала Кончите, то наблюдала невиданный праздник, то пыталась сама присоединиться к танцующим, но у меня ничего не получалось, они двигались как боги, на их фоне я выглядела неуклюжим медвежонком, все смеялись, и я вместе с ними.
Господи! Как мне было весело и хорошо! Какие хорошие, добрые, красивые и талантливые люди меня окружали, я была счастлива, что нахожусь среди них и что со мной обходятся как со своей. Праздник смогла остановить только беспощадная жара.
– Продолжим вечером. А сейчас все по домам, отдыхать, набираться сил! – объявил Берналь, и гости стали расходиться.
Я поглядывала на Фаробундо – держался он прекрасно, но, по моим расчетам, выпил старик немало.
– С мотоцикла-то не свалитесь, сеньор Фаро? – поинтересовалась я.
– А если и свалюсь, ты поднимешь! – веселье не покидало старого вояку.
– Какой такой мотоцикл? Куда это вы собрались? – всполошился Берналь. – Здесь отдыхайте! – И рукой указал на маленький уже готовый домик, красовавшийся около моего бивневого дерева.
– Неа, – отрицательно помотала я головой. – Это для Тео и Берналито, там все должно быть стерильно, мы туда не пойдем!
Вдруг Берналь обнял меня, поцеловал в обе щеки и сказал:
– Это не для Тео. Это от всей нашей семьи – подарок тебе!
Кончита звонко засмеялась, у нее одной остались еще какие-то силы. Я посмотрела на нее и тоже улыбнулась, похоже, Берналь был абсолютно пьян.
– Отлично! – сказала я. – Вот завтра туда и заселюсь. А сейчас, сеньор Фаро, собирайтесь. Авось, с божьей помощью, доберемся до нашей деревни.
Фаро встал, и я вместе с ним.
– Да ты не слышишь меня, что ли? Пепа! Никуда ехать не надо. Отдыхай у себя.
Я взглянула на Кончиту. Мне хотелось, чтобы она вмешалась и как-нибудь помогла бы мне справиться с ее родственником. Но она опять к моей досаде начала хохотать.
– Берналь, она думает, что ты пьяный и поэтому даришь ей дом!
Берналь тоже громко захохотал:
– Нет, Пепа, пьяный я был два дня назад, когда Берналито появился на свет божий, а сейчас я абсолютно трезв, разве отец может напиваться на празднике по случаю рождения сына? У нас это невозможно, отец должен управлять праздником, чтобы духи предков видели, что не зря ему выпало такое счастье. А праздник должен быть большой, красивый и очень шумный. И он таким будет. А подарок наш – это тоже часть праздника. Ты ведь когда первый раз про Берналито рассказала, я сразу решил, если слова безумной окажутся правдой – будет у нее дом.
Я безмолвствовала. Глаза Берналя и так были как горящие угли, а теперь еще и заблестели, даже слеза выкатилась.
– Я не стесняюсь своего счастья. А первым его вестником была ты. И ведь все сказала, все. И что быстро родится, и что богатырь, и что маму немного поранит. Тео моя сейчас лежит, но, похоже, быстро идет на поправку. Ты же сказала, что с ней тоже все хорошо будет, с моей Тео?
– Конечно, хорошо…
– Ну а теперь иди в свой дом, а сеньора Фаробундо мы приглашаем отдохнуть у нас в задних комнатах. Вам там будет покойно и прохладно.
– С удовольствием принимаю ваше приглашение.
И они пошли, больше не обращая на меня внимания. Я осталась одна и как завороженная смотрела на дом. Ноги стали ватные, но я заставила их шагать, и они медленно, подгибаясь в коленях, понесли мое тело к моей новенькой недвижимости. Еле-еле я поднялась по ступенькам и толкнула дверь. Голова закружилась так, что я ничего не увидела, кроме кровати, заправленной свежими простынями. Держась за стенки, я медленно добралась до нее.
