Богдан Сушинский - Черный легион
— Границу-то он, надеюсь, преодолел?
— И несколько раз выходил на радиосвязь. Из того, что стало известно о нем… Прорвался через засаду у границы. Ушел от преследования заградительного отряда. Пустил под откос воинский эшелон. Сумел сохранить группу во время тотального прочесывания местности, когда красные задались целью уничтожить его маньчжурских легионеров. Последнее известие от князя Курбатова поступило из района Читы. Оказалось, что двое коммандос из его группы, в том числе радист, остаются в этом городе.
— Какого дьявола? Сочли, что вашему князю радист уже не понадобится?
— Или что в Чите он нужнее. Ясно одно: князь Курбатов имел задание довести этих двоих до Читы, где их примут на явке. И выполнил его.
— Где он сейчас и жив ли — это известно?
— Если жив, то сражается где-то в сибирских дебрях. Разыскать его будет трудновато.
Скорцени поднялся и с почтением взглянул на карту. Найти голубой ятаган Байкала и чуть южнее город Читу — особого труда для него теперь не составляло. После того, как они с Родлем попытались проследить безумный путь, избранный ротмистром Курбатовым, Скорцени волей-неволей не раз возвращался к его маршруту, удивляясь, прикидывая и по-мальчишески фантазируя…
Мысленно он не раз представлял себя на месте Курбатова. Идея запускать в страну группы таких вот «вольных стрелков» захватывала его все больше и больше. Он и сам с удовольствием прошелся бы по тылам врага, не имея никаких конкретных заданий, а лишь время от времени появляясь в пунктах контроля — своеобразных диверсионных маяках, — дабы засвидетельствовать свое существование в этом мире и передать собранную информацию.
— Да, Родль, — вдруг вспомнил Скорцени, — оберштурм-фюреру Кончецки было поручено вывести Курбатова на одного из наших агентов.
— Такая информация ушла.
— Есть ли подтверждение, что она передана ротмистру?
— Пока нет. Но канал свой белоэмигрантская разведка…
— Знаю, — прервал его штурмбаннфюрер. — Если он действительно намерен добираться до Германии, то не решится не воспользоваться связью нашего агента.
— Другое дело, что мы рискуем самим агентом.
— В последнее время мы потеряли стольких русских агентов, что потеря еще одного к трагедии не приведет.
— Особенно если учесть, что этого агента нам подарил абвер. Зато в случае удачи мы сможем вести ротмистра до Украины и дальше, через Польшу или Чехословакию, не упуская его из виду. Впрочем, он понадобится нам еще в Самаре. Придется на какое-то время разрушить его вольницу и впрячь в одну деликатную операцию.
Родлю очень хотелось поинтересоваться, какую именно, однако любопытствовать настолько откровенно все же не решился. Скорцени должен был сам посвятить его в свою тайну, если, конечно, сочтет необходимым.
Но штурмбаннфюрер задумчиво стоял у карты и всматривался в желтые очертания горных хребтов, опоясывающих Байкал.
— Ему во что бы то ни стало нужно пройти всю Сибирь, пока не выпадут снега и не ударят пятидесятиградусные морозы, — сказал адъютант.
Скорцени вопросительно взглянул на него.
— Так объяснил агент, работающий под крышей посольства Маньчжоу-Го, — добавил Родль, побаиваясь, как бы Скорцени не заподозрил его в том, что он стал специалистом по Сибири.
— Мне почему-то кажется, что этот парень пройдет.
65
Холодный моросящий дождь изматывал душу и заставлял содрогаться тело. Разбухшую шинель хотелось содрать с себя вместе с влажной продрогшей кожей.
Они бредили о тепле и хотя бы рюмке водки. Однако ни тепла, ни водки не предвиделось. Даже если окажется, что им можно войти в хижину, возле которой они топчутся уже второй час.
— Ну что, барон, рискнем?
— Мы рисковали и не в таких ситуациях.
— Хотя и не хотелось бы рисковать именно в таких…
— Софистика, — поежился Тирбах.
Они пришли сюда без плащ-накидок, дождь застал их уже в пути. А укрыться было негде. Последние два дня диверсанты скрывались в заброшенной избушке лесника, в шести километрах от города. Курбатов пока не знал, ищут ли их в Челябинске, но чувствовал: шлейф тянется за ним уже давно.
Контрразведка красных не могла не заметить, что идут они по железке, лишь на какое-то время отходя от нее, чтобы вновь появиться и упорно двигаться на запад. Так что чекистам должно быть ясно: Челябинска группе не миновать.
Оба взглянули на небо. Дождь утихал, однако серая пелена не развеивалась, а наоборот, темнела, приобретая где-то на востоке, к центру города, едва заметную розоватую окраску невидимого отсюда, поглощенного завесой дождя, заката. В домике, который они держали под контролем, зажегся едва уловимый отсюда, из-за кустарника, свет.
На стук вышел широкоплечий медведеподобный мужик в старом, наброшенном прямо на голое тело ватнике.
— Мы к вам, — Курбатов подступил к нему вплотную, грудь в грудь, но мужик не отступил. Чувствовалось, что он не из тех, кто привык уступать дорогу и тушеваться.
— Мы должны войти в дом, — захватил Курбатов руку мужика, в которой тот сжимал топорик. — Мы — оттуда. Нужно поговорить.
Только войдя в дом, Курбатов вспомнил кличку его хозяина — «Перс».
— Вас предупредили, что нужно ждать гостей?
— Допустим.
— Что, действительно предупредили? — не поверил Курбатов. Он знал, что связь с этим агентом прервана еще два года назад. Спрашивая о предупреждении, он откровенно блефовал. Важно было дать понять, что явился сюда не по собственной воле, а по заданию.
— Сообщили, а что? — слова еле пробивались через густую хрипоту, которую могла источать лишь гортань, давно сросшаяся и забитая тиной.
— Каким образом?
— Каким-каким? Вспомнили. Прислали гниль прыщавую.
— Когда появился этот связной?
— Вчерашней ночью.
Только теперь Курбатов поверил Персу и заставил себя с уважением подумать о разведке Семенова: в этом случае она сработала неплохо.
— Вы пока не спросили, кто я. Вот фотография. О которой вам все должно быть известно.
— Что ты мне фотографию суешь, в Христа мать и двенадцать апостолов, — едва взглянул Перс на снимок. — Моя сестра. Замужем была за полковником Колдасовым, да сгинула где-то в Персии. Ты-то кто?
— Легионер. Так и зовите.
— Во! Легионер, в Христа мать и двенадцать апостолов. Точно, так эта гниль прыщавая и называла тебя. Хорошо, что генерал Семенов, в душу его, своих рубак не забывает. Но как они меня нашли?
— Кто — они?
— Немцы, в Христа мать и двенадцать апостолов.
