Десмонд Бэгли - Ураган Уайетта
Грузовик замедлил ход, чтобы объехать еще один труп в середине улицы — тело женщины в красном ярко-узорчатом платье и крапчатой желтой накидке на голове. Она лежала ничком, словно кукла, брошенная ребенком, с неестественно вывернутыми конечностями. Фавель сказал:
— Мы разделяем вину, мистер Уайетт. У вас — знание, у меня — власть. Без вашего знания этого всего не случилось бы, но вы дали его тому, кто волен был сделать так, чтобы это случилось.
— Но была ли нужда в убийстве? — почти прохрипел Уайетт.
— У нас не было ни готовых планов, ни времени что-либо объяснять, ни знания самих людей. — Лицо Фавеля было строгим. — Все знают, что на Сан-Фернандесе не бывает ураганов, — сказал он, словно цитируя. — Люди ничего не знали. Это еще одно преступление президента Серрюрье, может быть, самое тяжкое. Увы, пришлось применять силу.
— Сколько погибло? — мрачно спросил Уайетт.
— Кто знает? Но сколько будет спасено? Десять, двадцать или тридцать тысяч? В таких случаях приходится составлять уравнение.
Уайетт молчал. Он знал уже, что ему придется долго и болезненно все это переживать. Но, может, стоило еще раз попробовать поколебать Фавеля в его решении заманить правительственную армию в ловушку и уничтожить ее? Он сказал:
— Нужны ли еще убийства? Должны ли вы, укрепившись вокруг Сен-Пьера, держать оборону? Скольких вы еще убьете в городе, Джулио Фавель? Пять тысяч? Десять? Пятнадцать?
— Поздно, — сказал Фавель строго. — Сейчас я ничего не смогу сделать, даже если бы захотел. Эвакуация отняла у нас много времени, и она не завершена. Моим людям повезет, если они смогут дойти до подготовленных позиций вовремя. В его голосе появились нотки сарказма. — Я не христианин. Это роскошь, которую не многие честные политики могут позволить себе. Но в Библии у меня есть оправдание. Господь раздвинул воды и позволил израильтянам пройти сквозь поток посуху, но он утопил преследовавших их египтян — всех до одного, всех лошадей, все колесницы. Все были уничтожены в Красном море.
Грузовик подъехал к пропускному пункту, за которым Уайетт увидел длинную колонну беженцев, сбоку выходившую на дорогу. Подбежал офицер, и Фавель о чем-то стал с ним говорить. Какой-то белый человек издали махал рукой. Уайетт узнал Костона.
— Вы что-то не очень торопились, — сказал Костон, подходя. — Как далеко продвинулась в город правительственная армия?
— Не знаю, — ответил Уайетт, вылезая из грузовика. — А что здесь происходит?
Костон махнул рукой в сторону колонны.
— Это последние. Через пятнадцать минут они пройдут. В этом месте Фавель организует свою позицию. Здесь проходит ваша восьмидесятифутовая линия. — Порыв ветра вздул рубашку у него на спине. — Я тут выкопал окопчик для нас — милости прошу, если вы, конечно, не собираетесь подняться вверх по Негрито.
— Вы, значит, остаетесь здесь?
— Разумеется, — ответил Костон с удивлением. — Здесь ведь и будут разворачиваться основные события.
Здесь, кстати, и Доусон. Он вас ждет.
Уайетт обернулся и посмотрел на город. Вдали расстилалось море — теперь уже не тарелка из чеканного серебра, а грязная алюминиевая сковородка. Южная часть неба была забита низкими серыми облаками, несущими с собой ливневые дожди и шквальный ветер. Из-за надвинувшихся облаков и дымов над городом воздух потемнел.
Были слышны звуки перестрелки, редкие артиллерийские выстрелы. Порывы ветра то приглушали, то приближали их. Пологая, спускающаяся к городу равнина была пуста.
— Я останусь здесь, — сказал он внезапно. — Хотя, черт меня побери, если я знаю, почему.
В глубине души, он это, конечно, знал. Профессиональный интерес ученого, стремившегося узнать воздействие урагана на мелкие воды, сочетался с какой-то жуткой внутренней тягой наблюдать за обреченным городом и обреченной армией.
— Где именно будет позиция Фавеля? — спросил он.
— На этой гряде. На обратном склоне вырыты окопы.
— Надеюсь, они снабжены дренажной системой? — спросил Уайетт. — Дождь будет такой, какого вам не доводилось видеть, и любая яма, если в ней нет стока, быстро наполнится водой.
— Фавель это предусмотрел, — сказал Костон. — Он хорошо соображает.
— Он спрашивал меня о дожде, — сказал Уайетт. — Наверное, поэтому.
— Мистер Уайетт, — раздался из грузовика голос Фавеля, — штаб оборудован в трехстах ярдах отсюда по дороге.
— Я остаюсь здесь с Костоном, — сказал Уайетт, подходя к грузовику.
— Как хотите. Теперь уже ни вы, ни я сделать ничего не сможем. Остается молиться Хунракену или какому-нибудь другому подходящему богу.
— Пошли к Доусону, — сказал Костон. — Мы там оборудовали себе обиталище.
Он повел Уайетта по обратному склону вниз и в сторону от дороги. Вскоре Уайетт увидел Доусона, сидевшего на краю большого склона. Тот страшно обрадовался:
— О, привет! Я уж боялся, не оказались ли вы снова в плену.
Уайетт принялся рассматривать окоп. Он был снабжен водостоком, который, по его мнению, был явно недостаточен.
— Нужно его значительно углубить и, кроме того, сделать второй, — сказал он. — Где тут у вас лопаты?
— Их вообще-то не хватает. Пойду посмотрю, — сказал Доусон.
Уайетт бросил взгляд вдоль гряды и увидел, что повсюду копошились люди, закапывавшиеся в землю, как кроты. На верху гряды оборудовались пулеметные гнезда и наблюдательные пункты, рылись все новые и новые боевые окопы. Костон сказал:
— Я надеюсь, что вы правы насчет наводнения. Если его не будет, над нами разверзнется ад. Ведь Фавель бросил свои пушки, — невозможно было тащить и их, и беженцев одновременно.
— Мейбл ударит нам прямо в лоб, — сказал Уайетт. — Наводнение будет.
— Да уж лучше в было. С военной точки зрения. Серрюрье сейчас на коне, вероятно, визжит от восторга.
— Если в он обернулся и посмотрел на море, он бы тотчас же смолк.
Возвратился Доусон с куском металлического листа под мышкой.
— Лопат нет. Это, я думаю, сойдет.
Уайетт и Костон углубили сток, сделали еще один. Доусон сидел в стороне.
— Как ваши руки? — спросил его Уайетт.
— Ничего. Врач помог.
— Зачем вы находитесь здесь? Вам надо поскорее уходить вверх по долине Негрито, пока еще есть возможность.
Доусон отрицательно покачал головой.
— Вы видели эту толпу? Я никогда не видел таких измученных, поникших духом людей. Я боюсь, что если я присоединюсь к ним, я заражусь их настроением. Кроме того, может, я все же смогу быть чем-нибудь полезен здесь.
— Не знаю, чем бы вы могли помочь, — сказал Костон. — С такими руками вы ни копать землю, ни стрелять из винтовки не можете. Я вас не понимаю.
