Юрий Ищенко - Черный альпинист
План был прост: сделать несколько кругов, увеличивая их, по окрестностям, — если ночью или утром нужное ему существо побывало неподалеку, снег выдаст его. На ярко-синем небе не было ни клочка от облаков, солнце палило, сухой пышный снег блестел немилосердно (сразу же пришлось нацепить марлевую повязку от ожогов и темные очки). Лыжи отлично скользили, почти не проваливаясь. Он побежал вверх, за отроги Жингаши.
Глава 2
МЕРТВАЯ ТУРБАЗА
(Продолжение)
Мощный «лендровер» пробился к турбазе в темноте сквозь снегопад. Фары забивались снегом, очистители не успевали скидывать вороха снежинок со стекол, так что сидящие в машине чувствовали себя слепыми и отрезанными от всего мира. Лишь когда передние колеса наехали на валявшуюся у ворот железную вывеску и металл застучал о крыло автомобиля, Пабст вылез, побродил, выясняя причину шума, затем весело крикнул:
— Ну все, добрались!
Марина, не дожидаясь помощи, схватила сумку и полезла наружу.
— Посиди внутри. Мне надо сторожа найти. А то может пальбу по нам открыть. Он ведь только бандитов или Альпиниста в гости ждет, вооружен, — предложил Пабст.
— Нет, надоело, пошли вместе.
— Ну ладно. Вот где-то здесь, у реки, директорский дом, туда нам и идти. Ведь ни хрена не видно! — Пабст зашагал, подхватив ее сумку первым. «Лендровер» остался у ворот с работающим мотором и включенными фарами — так казалось спокойней и безопаснее.
Стучали и пинали в дверь домика. Никакого шума или голоса в ответ. Пабст пнул посильнее, дверь распахнулась сама. Пабст вынул из кобуры на бедре пистолет и исчез в коридоре. Марина захотела тоже вооружиться своим газовым, но ей вдруг показалось, что сцена становится смешной. Борис щелкнул выключателями, электричество отсутствовало. Зажгли несколько свечей — они уже стояли в подсвечниках в разных углах комнаты. Видимо, перебои были часты.
— Где-то повалило столбы электропередачи, — предположил Пабст.
Она присела на стул, ждала его действий.
— Посиди здесь, я поищу приятеля. Он или в номера ушел на перинах дрыхнуть, или к холодильникам в подвалах столовки. Там еще можно провизией запастись. Только не уходи никуда и никому не открывай.
— Кому никому? — удивилась Марина.
— Никому, кроме меня. На окнах ставни, на двери за мной запор спусти. Никто не проберется.
Он ушел и отсутствовал полчаса. Марина курила, устроившись поудобнее на железной узкой кровати с грязными наволочками подушек, вонючим шерстяным одеялом, думала о том, что ей рассказал Пабст. В комнате было холодно — а у печки лежали приготовленные для растопки дрова. Она занялась огнем.
Борис ввалился к ней и Гульназ в общагу, где подруги вместе прятались от неведомых врагов. В роскошном костюме с букетом роз, коробкой шоколада, бутылкой кокосового ликера. Сказал что должен рассказать ей правду. Когда выпили и Гульназ ушла спать к соседкам-ткачихам (это была общага АХБК, где когда-то работала Марина), он приступил к делу. Объяснил, кто есть на самом деле Черный Альпинист и где его можно встретить. И она поверила.
Даже показалось, что ждала этой новости, готовилась, сама не осознавая, к такому повороту о том, что Сашка, тот самый красавец и весельчак, с которым довелось провести один день и одну ночь, которому отдалась, которого убил в горах ее нынешний муж Тахир, — он жив, стал сумасшедшим и ищет ее, Марину.
Она всегда считала, что Тахир сам хладнокровно заманил и убил Сашку. Потому что Сашка предъявил на нее права. Потому что она предпочла Сашку. И Тахир подло, вероломно убил своего друга и ее возлюбленного. Так она и сказала Борису Пабсту, попивая ликер. Борис кивал, говорил, что и по их данным все в этой истории произошло именно так. Просто могущественные покровители помогли тогда Тахиру уйти от ответа, от суда и тюрьмы, укрыли в Москве. А Сашка не погиб, выжил, но, судя по последующим событиям, потерял рассудок. И, возможно, она окажется способной вернуть Сашке память, вернуть разум. Остановить и спасти Черного Альпиниста.
— Где он?! — вскричала нетерпеливо подвыпившая Марина.
— Там, на турбазе «Алма-Тау», где же еще, — отвечал ей с жаром Пабст.
— Отвези меня! Помоги найти его! — Марина перешла на «ты», потому что Борис стал другом, так ей показалось.
— Да, завтра же, если с работы отпустят. Найду машину помощнее, чтобы пробиться, отпрошусь на сутки и заброшу тебя. Там сторожит турбазу мой друг, военный. Он поможет…
И на следующее утро она не передумала, наоборот, уверилась, что все осталось при ней: ее любовь к Саше, решимость спасти его. При том журналистка в ней не дремала, — Марина прихватила с собой видеокамеру, фотоаппарат, запас кассет, Пабст был не против, лишь взял слово, что он на ее снимках будет отсутствовать. Набрала барахла и еды, которые могли понадобиться.
По дороге сюда они едва не загнулись: грунт обледенел, стал скользким от начавшегося снегопада, — машина шныряла из стороны в сторону на узкой полоске, как кусок мыла по мокрому кафелю. Последние полгода дорогу не расчищали и не крепили; где-то она частично осыпалась, обвалилась, и «лендроверу» пришлось ползти на двух колесах, а вторая пара вхолостую вертелась над пропастью; иногда уклон размытого полотна достигал тридцати-пятидесяти градусов, машина из последних своих английских сил цеплялась за камни и кусты покрышками, чтобы не съехать в обрыв, где в черно-белом снежном хаосе ворочала валуны полноводная река. Натерпелись, накричались, напрыгались по осыпям, каменным завалам, снежным заносам…
А Пабст бродил, стуча зубами от холода и раздражения (и еще немного — от страха), по пустой ночной турбазе. Ведь, по плану, их должны были ждать, один из сторожевых должен был встретить в домике директора, снабдить едой, снаряжением для Марины, поскольку ей было уготовано путешествие к Жингаши, к коттеджу Евсея. И вот ни человека, ни света, ни тепла, ни еды и снаряжения, ничего. Он залез по болтающейся лестнице на контрольный пункт, на третий этаж административного корпуса — тоже никого, лишь следы и запахи пьянки, подпаленные кальсоны на трубах, пепел на полу, ветром из печки выдуло. Разбросанные гильзы, патроны, гранаты, карты, бланки с донесениями для Талгарской базы. Радиопередатчик был разбит — и, значит, убраться отсюда с утра, на вертолете, стало невозможно.
Пошел к туристическим корпусам, бродил по этажам, по коридорам: он уже понимал, что дело не в разгильдяйстве и даже не в запое. Что-то случилось. Но нельзя же было удрать, ничего не выяснив, и Борис продолжал обход, ожидая в любую секунду нападения маньяка. Под курткой рубашка совершенно вымокла, по лицу струился пот, во влажной ладони неприятно скользила рубленая рукоятка «Макарова». Вышел опять в темноту плаца, снег перестал валить, лишь слабая поземка обметала сапоги, крепчал морозец, стягивая кожу лица кристаллами инея.
