Владимир Востоков - Ошибка господина Роджерса
Но мальчика уже и след простыл.
Я в недоумении держу в руках конверт. Наш, советский. Кто бы это мог? Теряюсь в догадках. Наверное, кто-нибудь из знакомых передает заявление в жэк с какой-нибудь просьбой. На ходу вскрываю письмо. Читаю.
«Добрый день, Алексей Иванович! Я обеспокоена вашим долгим молчанием. А ведь обещали писать. Здоровы ли вы? Надеюсь, вы не забыли мой адрес. Я жду. Ваша Ф.»
Не верю своим глазам. Кто бы это мог быть? И кому я обещал писать? Хорошо, что письмо не отправлено почтой. Вот была бы головомойка от жены и Марины. Мучительна вспоминаю, кто бы мог скрываться под буквой «Ф». Перебираю в своей памяти знакомых. Вспомнил. У нас в конторе есть кассирша Фаина, которая давно мне строит глазки и была бы не прочь завести со мной роман. Так мне казалось. Но меня она не интересует, и это больно бьет по ее самолюбию. Может быть, письмо — это ее фокус. Я снова перечитываю письмо. «Надеюсь, вы не забыли мой адрес». При чем тут адрес? Впрочем, как-то мы с Савельевым были у нее на дне рождения.
Полученное письмо мучило меня, лишало покоя.
Неужели Фаина решила меня поинтриговать, продолжал я ломать голову. Когда пришел в контору, первым делом зашел в бухгалтерию. В тесной комнате работали наши женщины. Фаина сидела за столом, уткнувшись в бумаги.
— Здравствуйте, слабый пол, — обратился я ко всем сразу.
— Здравствуйте, — разноголосо последовало в ответ.
На мое приветствие Фаина подняла голову, посмотрела на меня маленькими глазками-буравчиками, вымученно улыбнулась, что-то буркнула себе под вздернутый носик и нервно защелкала костяшками конторских счетов. По всему видно, что у нее что-то не сходилось.
— У нашего министра финансов, наверное, опять недостача…
— Накаркаете. Снова пойдет шапка по кругу. Не мешайте работать. У нас отчет, — недовольным голосом пресекла мой порыв бухгалтер Катя.
— Хорошо. Ухожу. И пошутить нельзя.
Я ушел не солоно хлебавши, так и не выяснив, Фаина ли написала письмо или кто-то другой решил подшутить надо мной. Письмо на всякий случай сохранил, решив сегодня же при удобном моменте поговорить с ней.
Вскоре такой момент наступил. Встретил я Фаину в коридоре в обеденный перерыв. Поблизости никого не было. Между нами состоялся обычный, ни к чему не обязывающий разговор. Она по-прежнему кокетничала со мной как ни в чем не бывало. Я пристально смотрел в ее глазки, стараясь прочесть в них: она ли писала мне письмо или нет. Однако ее это никак не смущало. Тогда я спросил:
— Ты начала послания мне посылать. С чего бы это?
— Какие послания?! — удивилась Фаина, и ее тонкие брови поползли вверх.
Я понял, что она никакого отношения к письму не имеет.
— Платежные ведомости, — отшутился я.
— А-а. Куда денешься? Касса…
Весь этот день я мотался по аварийным звонкам, был очень занят, но письмо по-прежнему не выходило из головы. «В самом деле, — рассуждал я, — зачем Фаине писать его, да еще передавать таким способом? Мы же по нескольку раз в день встречаемся с ней. Что-то здесь не так». Чем больше я думал о письме, тем тревожнее становилось на душе.
В конце дня позвонил Насонову. Объяснил ему, в чем дело. Выслушав меня, он тут же назначил встречу недалеко от моего места работы. Зашли в парк. Сели на скамейку. Я рассказал все, что было связано с письмом. Насонов, прочитав его, задумался.
— Значит, вы Фаину исключаете?
— Да…
— И почерк не ее?
— Почерк?! А мне и ни к чему.
— Посмотрите внимательно.
Он передает мне письмо. Я смотрю на ровные, аккуратно расположенные буквы и ясно вижу, что писала не Фаина, ее-то почерк я хорошо знаю, она у нас член редколлегии стенной газеты и все заметки пишет от руки.
— Нет, не ее.
— И все же, Алексей Иванович, вы еще раз переговорите с ней. Может быть, она кого-то попросила написать. Мы должны быть абсолютно уверены, что она к этому письму не имеет никакого отношения.
— Хорошо, Владимир Николаевич.
Насонов взял письмо и снова уткнулся в него.
— Алексей Иванович, а не могли вы запамятовать? Может быть, кто из старых знакомых мог написать вам такое письмо? — спросил он.
Я чувствую, что он не меньше моего обеспокоен содержанием письма.
Я еще раз подумал и дал отрицательный ответ.
— В таком случае не исключено, что нам пишут венские «друзья»… Допустим, та же Фани. Что на это скажете? — обращается он ко мне.
Он так и сказал «нам пишут».
— Удивлены?! — не дожидаясь моего ответа, говорит Насонов.
— Неожиданно как-то… — промямлил я в ответ.
— К неожиданностям надо привыкать. Дорога у нас может стать длинной и не всегда гладкой. Жаль, конечно, что вы не сумели удержать мальчишку и расспросить его как следует…
— Я знаю, где находится школа. Завтра его из-под земли достану. Он приметный, — выпалил я, чтобы как-то сгладить допущенную мной оплошность.
— Если сумеете его повстречать, подробно расспросите, кто передал ему письмо. Приметы. Костюм. Все до мелочей. Это очень важно.
— Хорошо. Постараюсь.
— Письмо, с вашего разрешения, я оставлю у себя.
— Конечно.
— И как всегда, обо всем, что покажется вам странным, необычным и подозрительным, — звоните. До свидания, — сказал Насонов на прощание.
На этом мы расстались. Меня смущало, как ведут себя со мной чекисты. Мягко. Тактично. На равных. Как с партнером. Разве я это заслужил? Хотя бы раз повысили голос, по-русски выругались бы, например, за то, что стал на преступный путь или, к примеру, упустил мальчишку. Мне стало бы, наверное, легче. У меня было совершенно иное представление о чекистах.
Письмо Насонов оставил у себя. Я догадался — для чего.
Утром, позвонив в контору и сказав, что я задержусь, до начала занятий пошел в школу. Дети по одному, по два и по три человека, а то и целыми группами, словно муравьи, тянулись по дороге в школу. Я стоял рядом с входом и внимательно всматривался в лица малышей. Вихрастого и курносого паренька мне удалось обнаружить без труда. Он тоже меня узнал и, к моему удовлетворению, сам подошел ко мне.
— Есть вопросы? — спросил он, хитро подмигнул, и его курносое лицо расплылось в широкой улыбке.
— Во-первых, здравствуй, во-вторых, когда у тебя кончается последний урок?
— Извините… Здравствуйте… Урок? — повторил он и почесал в затылке — Сейчас вычислю… Так… В двенадцать часов. А что?
— Я буду ждать тебя. Ты мне нужен.
— Ответ писать? Другой бы спорил, — сказал он, снова улыбаясь, видимо оставшись довольным своей шуткой.
— Да. Только не опаздывай.
