Луи Буссенар - Подвиги санитарки
Здешний климат удивительно благотворен для здоровья. Меня больше не лихорадит, нет слабости и недомогания, как на Мадагаскаре. Чувствую себя превосходно! Правда, я не успела толком поболеть, мне срочно пришлось вылечиваться.
Итак, я совершенно здорова и готова вновь отправиться в какое-нибудь путешествие! Но о чем это я — наверное, «спятила», как выражается Барка, то есть сошла с ума… Говорить об отъезде, когда еще не было возвращения! Пока что я нахожусь в центре Абиссинии, в королевских покоях Менелика, и, прежде чем снова пускаться в дальнюю дорогу, мне необходимо заехать домой и расцеловать вас. И еще: откровенно говоря, мне очень хочется ощутить себя маминой дочкой. Утром кофе с молоком в постели, днем — бифштекс с запеченной картошкой, кусочек макрели[175] и немножко мягкого сыра.
Да, я без конца думаю о еде: это оттого, что здесь меня потчуют разными экзотическими блюдами, от которых я все сильнее тоскую по нашей простой домашней пище! К тому же я так мечтаю снова увидеть улицы с газовыми фонарями, чахлые деревья, высокие здания, трамваи, газетные киоски, омнибусы и наших парижан!
Не могу сказать, что скучаю. Просто мне хочется оказаться в иной обстановке, совершенно противоположной здешним условиям. И как будет замечательно, после того как мы столько раз вместе читали о приключениях парижского сорванца Фрике, рассказать вам о странствиях вашей дочки Фрикет! Думаю, это произойдет очень скоро, так как я предполагаю выехать отсюда самое позднее недели через две. Сезон дождей начинается в июле, а заканчивается в октябре. Месяцем раньше и месяцем позже здесь свирепствует тропическая лихорадка, с которой мне вовсе не обязательно встречаться. Вот почему я, вопреки всем просьбам побыть здесь еще некоторое время, должна отправиться в Джибути в конце мая.
Вы, вероятно, спросите меня, что значит это «здесь». Знаете ли вы что-нибудь об Аддис-Абебе? Начнем по порядку, с географического положения: долгота — 36°35′; широта — 9°; высота над уровнем моря — 2300 метров. В политическом отношении этот город является столицей, так как в нем в настоящее время располагается резиденция Менелика. У Абиссинии нет постоянной столицы, а главным городом считается тот, в котором живет император. Географам немногое известно про этот маленький Версаль[176] или будущий Сен-Жермен[177] здешнего государства. Менелик живет здесь уже два или три года, потому что так ему захотелось. Через пять-шесть лет все может измениться.
Вообще в Абиссинии очень интересная ситуация со столицами. В географических трактатах и картах вам встретится Анкобер[178], который был императорской резиденцией несколько лет тому назад. Теперь он представляет собой мертвый город. Переезд Менелика погубил эту цветущую, многолюдную и прекрасно расположенную столицу, заменившую Анголону, старую столицу, также пришедшую в упадок после бегства прежнего императора. И наконец, где-то в трехстах метрах над Аддис-Абебой расположен еще один опустевший город — Энтотто, который также обязан прихоти негуса своей жизнью и смертью. Дома там уже разрушаются и служат материалом для строительства в новом городе.
Может быть, все это вам не слишком интересно… Однако какое странное зрелище для путешественника — разбросанные повсюду останки городов!
Возвращаюсь к теперешнему фавориту, Аддис-Абебе, что на местном наречии значит «новый цветок». Затрудняюсь назвать даже приблизительное количество жителей, возможно 10 000 или 15 000… Трудно сказать точнее, так как отсюда постоянно уезжают и возвращаются обратно множество самых разных людей — вожди племен, губернаторы провинций, послы, торговцы, погонщики верблюдов. Все они составляют очень пеструю и живописную толпу, где безусловно преобладают люди, которым не сидится на одном и том же месте.
Несмотря на свой столичный статус, Аддис-Абебу трудно назвать городом. Она представляет собой скопление круглых каменных хижин, промазанных вязкой грязью, с остроконечными соломенными крышами, напоминающими стог сена. Местных жителей, которые одновременно являются и архитекторами и каменщиками, вовсе нельзя упрекнуть в избытке фантазии. Вот как они сооружают дома: выбрав подходящее место, находят в округе строительные материалы, соединяют их между собой как придется, ударят здесь, ударят там — и готово! Никакого намека на архитектурный замысел, симметрию или ровные линии. Нет ни улиц, ни бульваров, ни тропинок, ни дорог. Все строения располагаются какой-то кучей, и выглядит это наивно и примитивно, словно нагромождение куличиков, сделанных из песка маленькими детьми.
И вот посреди таких лачуг стоит огромный императорский дворец, называемый Геби. Он виден со всех сторон и возвышается над домиками, как гора над кротовыми холмиками, как высокий кедр над молодой порослью, как старинная церковь над деревенскими постройками. Собственно говоря, Геби — это и есть столица, а император воплощает собой нацию! Дворец окружен невысокими каменными стенами и ограждениями; самым большим залом является Эльфинь, который представляет собой личные покои негуса и императрицы Таиту.
В высоту Эльфинь достигает, вероятно, пятнадцати метров, он походит на арабские постройки: стены побелены известью, крыша покрыта красной черепицей с блестящими оцинкованными краями; двери, окна, балконы и лестницы раскрашены яркими красками — зеленой, синей, желтой и красной. Все это выглядит веселым, нарядным, хотя и достаточно безвкусным. Кроме того, здесь есть Саганет, или башня с часами, и Адераш, главная трапезная, огромное восьмиугольное строение, окруженное крытой галереей. Стоит сказать еще о складе, который называется Гусда; это помещение выполняет очень важную практическую функцию. Когда приходит какой-нибудь караван, он непременно делает здесь остановку. И Его Величество, который учитывает даже мелкие доходы, собственной персоной осуществляет таможенный досмотр. Вероятно, это еще одно доказательство его мудрости, так как в этой стране, как и во многих местах на Востоке, нельзя обойтись без бакшиша.
Итак, Его Величество взимает с торговцев таможенную пошлину деньгами и натурой. Он действует по своему усмотрению, но всегда очень разумно; и по его приказу в принадлежащие ему магазины доставляются самые различные вещи. Я была в такой лавке и обнаружила там удивительное разнообразие товаров, напоминающее своей пестротой восточный базар. Трудно не восхищаться широтой вкусов негуса: там находились в большом количестве часы без маятников и маятники без часов, ружья без прикладов и приклады без ружей, ковры, изъеденные мышами и крысами, охотничьи сапоги со шпорами, множество баночек с красками и широкими кистями — в здешних местах очень любят раскрашивать, — музыкальные инструменты как струнные, так и духовые, которые молчат, потому что, к счастью, на них некому играть. Здесь же куски упряжи, различные железки и неизвестные приспособления, ящики с продавленным дном… Все это перемешано, нагромождено друг на друга так, что трудно в чем-либо разобраться. В общем, императорское жилище не очень напоминает версальский дворец.
