Леонид Платов - Архипелаг Исчезающих Островов
Мы вчетвером вошли в штурманскую рубку.
Сабиров быстро переписал последние показания эхолота на листок бумаги и положил перед капитаном.
– Ну-ка, ну-ка! Где же мы? – сказал капитан, наклоняясь над картой и водя по ней толстым пальцем. – Вот пролив. Вот ваша прокладка. Стало быть, где-то здесь… Или здесь?..
Бормоча себе под нос, он принялся сличать цифры глубин, обозначенные на морской, карте, с цифрами, выписанными штурманом.
Федосеич искал на карте цепочку глубин, подобную той, что осталась за кормой “Пятилетки”.
– Нашел, – сказал он негромко и спокойно, как всегда. – Четырнадцать метров, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, снова пятнадцать… Отмечайте на карте, штурман. Отсюда и поведете прокладку. Курс – зюйд-ост[18]… – Он вопросительно вскинул на меня глаза: – Так, Алексей Петрович? Пойдем вдоль берега, как говорили, – прибрежной полыньей?
Я кивнул.
Подольше надо было сохранять чистую воду впереди, по возможности избегая встреч с тяжелыми льдами. К высоким широтам я предполагал подняться лишь на меридиане Врангеля.
– Еще хватит возни со льдами, – успокаивал Федосеич нашу нетерпеливую молодежь. – И тряхнет и сожмет во льдах. А сейчас горючее надо экономить. И время. В Арктике кружной путь часто короче прямого…
Прибрежная полынья представляет из себя нечто вроде коридора. С одной стороны – лед берегового припая, с другой – пловучие льды. В этом году “коридор” был очень широк. Почти беспрерывно дувшие ветры южных румбов отжимали льды от берега, отгоняли их далеко на север.
“Пятилетка” круто повернула на юго-восток и двинулась южной окраиной Восточно-Сибирского моря.
К полудню видимость улучшилась.
Однообразная бурая тундра протянулась с правого борта на много сотен километров. Чуть заметно поднимаясь к югу, она сливалась с туманным небом вдали. По временам ее затягивала колышущаяся завеса дождя.
То и дело на горизонте возникали дымки и над ухом раздавался рев сирены. “Пятилетка” обменивалась приветствиями со встречными танкерами, угольщиками, лесовозами.
Десятки кораблей шли прибрежной полыньей вдоль северного берега Сибири, шли на запад и на восток. Тысячи тонн самого разнообразного груза – мука, книги, швейные машины, обувь, велосипеды, ткани – доставлялись на Крайний Север. Обратным рейсом везли лес из Игарки, пушнину из Тикси, плавиковый шпат из Амдермы, уголь из Нордвика, Диксона и других мест.
Перевозка грузов морем обходилась в сорок раз дешевле, чем перевозка автотранспортом!..
День Советского Заполярья – в полном разгаре. В отличие от обычных дней под другими широтами, он тянется не часы, а месяцы. И все-таки советским полярникам мало этого дня. Им приходится спешить, потому что дотемна надо провернуть уйму важных дел.
Нам, например, надо пройти до меридиана острова Врангеля, подняться круто к северу и, сломив сопротивление многолетних льдов, проникнуть внутрь “белого пятна”, чтобы начисто стереть его с карты.
Поздно вечером я спустился в каюту и уснул сразу, будто провалился в колодец. Но спать пришлось недолго. Разбудили торопливые шаги по коридору, громкие голоса, какая-то тревожная суета.
Что случилось? Кажется мне или на самом деле пахнет гарью? Пожар на корабле? Этого еще не хватало!
Я вскочил и стал торопливо одеваться.
В дверь постучали:
– Алексей Петрович, это я, Сабиров!..
– Да, да. Войдите!
Оказалось, вахтенный начальник только что доложил капитану, что откуда-то тянет дымком. Капитан решил пока тревоги не объявлять, но приказал Сабирову обойти и тщательно осмотреть корабль.
Источник подозрительного запаха обнаружить не удалось. Замечено было, однако, что на палубе пахнет гораздо сильнее, чем в кубриках, каютах и машинном отделении.
Действительно, когда я вместе с Сабировым поднялся наверх, запах стал ощутительнее. Неужели горело на палубе? Но где?
То тут, то там появлялись силуэты участников экспедиции. Они бестолково бродили по палубе, сталкиваясь друг с другом и обмениваясь недоуменными замечаниями.
Какая-то нахохлившаяся, с поднятым воротником фигура очутилась даже на капитанском мостике. Это было против правил. На мостик, помимо моряков, поднимались только я, Андрей и Степан Иванович. Но капитан не обратил внимания на пришельца и не выпроводил вон (для этого Федосеичу достаточно было лишь вопросительно поднять мохнатые широкие брови). Капитан был погружен в раздумье. Стоя у перил, он пристально вглядывался в сторону берега.
– Ну и туман! – сказал я, ни к кому не обращаясь. – Туман, а влаги нет. Какой-то сухой, удушливый и…
Я так и не подобрал сравнения.
– А у меня что-то неважное самочувствие, – подала голос из угла нахохлившаяся фигура, и тут мы узнали в ней Союшкина. – Сначала было холодно, теперь стало жарко. Вам тоже жарко?
– Черт знает что! – пробормотал Сабиров. – Тут люди о корабле переживают, а он с самочувствием со своим…
Я совсем было собрался спровадить Союшкина с мостика, чтобы не надоедал своими разглагольствованиями, как вдруг почувствовал, что и впрямь жарко. На этот раз “Штатный скептик” был прав, в воздухе определенно потеплело.
Сабиров шагнул к будке, в которой был тут же, на мостике, установлен термометр, нагнулся к нему, удивленно крякнул.
– Вы что, товарищ Сабиров?
– Семнадцать градусов выше нуля!
– Семнадцать? Не может быть!
– Нет, точно, Алексей Петрович. Проверьте сами: семнадцать. За Полярным кругом – семнадцать! А полчаса назад было всего шесть. Я записывал в вахтенный журнал… Отчего это так скакнула температура?
Он выпрямился и застыл, глядя в сторону Союшкина, как завороженный.
– Я не знаю, отчего скакнула температура, – сказал тот, высокомерно вздергивая подбородок. – Что вы уставились на меня, товарищ Сабиров? На мне, я думаю, ничего не написано!
– Правильно. Зато за вашей спиной… Союшкин поспешно обернулся:
– За спиной нет ничего!
– На небо, на солнце смотрите!
– О!..
Солнце висело в паутине рей прямо по курсу корабля. Оно медленно всплывало над морем, но, вопреки здравому смыслу, не светлело, а темнело, постепенно затягиваясь мутной, коричневатого оттенка пеленой.
– Затмение? – неуверенно начал Союшкин.
– Ну конечно, пожар! – сказал я, переводя дыхание. – Но не на корабле, а за много километров от корабля. Правильно, Никандр Федосеич?
– Гарь, – коротко сказал капитан.
– Ветер дует с юго-запада. Так, товарищ Сабиров?
