Рустам Атаханов - Мастера Эфира. Книга первая
– Что вы себе позволяете, молодой человек? – недовольно запротестовал француз, замахнувшись на Пиона тростью.
Поле эфира окутало проризу, заставив незнакомца вздрогнуть.
– Спокойно, месье Бруно, – тихо сказал Пион.
– Но, но откуда вы знаете мое имя? – не понимая происходящего, спросил старик.
– Я знаю слишком много, месье Бруно, но сейчас это неважно. Нам нужна ваша помощь. Вы же можете показать этой милой паре Париж. Я чувствую, вам есть что рассказать о вашем любимом городе.
– Я занят… – начал старик, но тут же замолчал.
Его зрачки сузились, став черной точкой на фоне белков.
– Ты что творишь, Пион? Отпусти его, – возмутилась Жаклин.
– Хорошо, я покажу вам Париж! – неожиданно бодрым голосом отозвался старик, выйдя из транса.
– Спасибо, месье Бруно. Мои друзья щедро отблагодарят вас в конце прогулки.
– Пион, так нельзя, – недовольно сказал Жаклин. – Он живой человек, а не марионетка.
– В том-то и дело, что пока еще живой, – парировал прориза.
Пион, отпустив руку француза, показал нам личинку смерти, которую он убрал с запястья нашего нового знакомого.
– Надеюсь, твои братья не сильно обидятся из-за этого.
– Надеюсь, – сказал я, забирая личинку смерти. – Пусть лучше она побудет у меня.
– Господа, Париж ждет, а вот время – нет! – важно сказал месье Бруно и насупил брови.
– До встречи, друзья! – улыбнувшись, сказал Пион и растворился в воздухе.
– Я думаю, нам стоит начать с географического и духовного сердца Парижа, и для этого мы посетим остров Сите. Именно на нем находится собор Парижской Богоматери и королевская часовня Сант-Шапель.
– Отлично! – сказала Жаклин, зажмурившись от удовольствия. – А мы увидим Сену?
– Прямо сейчас, – ответил месье Бруно. – Но лучше мы заглянем на набережную вечером. Именно тогда раскрывается ее красота, словно нежный бутон ночного цветка. Посидим в одном из лучших ресторанов «Серебряная Башня». Кстати, утка у них отменная, да и винный погреб сказочный.
На соседней улочке мы сели в старенький Фиат с открытой крышей и уже спустя минуту мчались по дорогам Парижа. Откинувшись на заднем сидении, мы с Жаклин наслаждались городским пейзажем. Я был приятно удивлен архитектурой зданий, сохранившей весь колорит 19-го века. Французы очень бережно относились к своему наследию и всеми силами пытались его сохранить. Месье Бруно оказался хорошим водителем, он с ловкостью лавировал среди узких улочек, пока не выехал на широкий проспект набережной.
– А вот и Сена, – сказал гид, прижимая машину к правой обочине, открывая тем самым отличный вид на реку.
– Мне нравится этот город! – восторженно закричала Жаклин и встала с сиденья, расправив руки. – Увидеть Париж и умереть.
– Аккуратней, мадмуазель, – засмеялся старик и подмигнул мне в зеркало заднего вида. – Вам еще рано.
Слегка сбавив скорость, он специально рванул вперед, и Жаклин по инерции опрокинулась назад, упав мне в объятья. Ее глаза были наполнены радостью, которая не могла не передаться и мне, она потянулась мне навстречу, и мы поцеловались.
– Весна! – выкрикнул француз и нажал на газ.
Весна была в самом разгаре и щедро дарила солнечные лучи, нежно согревая кожу. В воздухе ощущался приторный аромат цветущего каштана, окрасивший город в белый цвет.
– Месье Бруно, а что это за герб? – спросил я, указывая на флажок с корабликом, висящий у него на зеркале заднего обзора.
– Это герб Парижа, – важно ответил старик. – Его качают, а он не тонет!
– Не понял?
– Это девиз герба: «Его качают, а он не тонет», – пояснил месье Бруно.
– А, понятно. Хороший девиз, надо будет запомнить.
Оставшуюся часть пути мы ехали молча, я даже успел утомиться от поездки и прилег на колени Жаклин. Сквозь сон я слышал шелест дороги и редкие сигналы машин, проносящихся мимо нас. Нижний мир кипел своей жизнью. В какой-то момент, я даже захотел посетить свой дом, но что бы я сказал своим близким? Рана, оставленная моей скоропостижной смертью, скорей всего еще не заросла, а видеть слезы матери, даже став супримом, я не хотел.
– Все, прибыли, – сказал месье Бруно и сильно хлопнул дверью, закрывая ее.
Оставив машину на парковке и пройдя через каменный мост, мы вышли на площадь перед храмом, слившись с толпой туристов. Сказать, что архитектура поразила меня, значит, не сказать ничего. Я пристально всматривался в каждый изгиб и свод храма, поражаясь его величию. Больше всего мне понравились статуи химер на фасаде собора. Месье Бруно в полголоса начал рассказывать, кто и когда заложил храм, кем реставрировался, кем освещался и так далее. Я хотел задать вопрос нашему гиду, но меня прервал звонок моего планшета.
– Удивлен зоной охвата, – улыбнувшись, сказал я. – Слушаю тебя, Пион.
– Вы сейчас где? – взволнованно спросил прориза.
– Возле собора Парижской Богоматери.
– Архей, ты что застыл! – окрикнула меня Жаклин, махнув рукой.
– Вы идите, я вас догоню.
– Алло, Архей, ты еще здесь?
– Да, говори, что случилось.
– За мной с утра кто-то следит. Я не знаю, как они вышли на меня, но на вид обычные люди. Правда, когда я попытался схватить одного из них, он невероятным образом скрылся от меня. Уверен, это люди Твердыни.
В следующую секунду в трубке послышалась возня и какой-то глухой щелчок.
– Пион, Пион, алло, ты где? – закричал я, понимая, что там что-то произошло.
– Да не кричи ты так, все нормально. Трубку уронил, – успокоил меня прориза, вернув разговор в прежнее русло.
На заднем фоне нашего разговора послышались смех и женские голоса, зовущие Пиона.
– Пион, а ты где вообще находишься? – спросил я.
– Не важно, обстоятельства. Скоро буду у вас, – выкрутился прориза. – Будьте аккуратней, люди Твердыни знаю о нас.
Пион еще не успел договорить, как я почувствовал беспокойство, сжавшее сердце. Инстинкты не обманули меня. Сквозь толпу по направлению ко мне двигались три молодых парня спортивного телосложения. Их движения были выверены и синхронны, они плыли мимо людей, никого не задевая и не привлекая внимания. Похоже, послушники Твердыни не существовали для окружающего мира.
– Они уже здесь, – мрачно сказал я, убирая планшет.
Сердечная чакра открылась, создавая поле эфира. Воспользовавшись магией невидимости, я скрылся от взглядов прохожих. Действовать нужно было аккуратно, так как кругом были толпа невинных людей. Скользнув мимо туриста с камерой, я одним прыжком переместился на край площади, уводя преследователей в безлюдное место. Узкая улочка, заканчивающаяся тупиком, было идеальным местом. Бойцы Твердыни отреагировали на мой маневр практически мгновенно, оказавшись рядом со мной. Нужно было отдать должное их скорости, они с такой же легкостью преодолели расстояние в несколько кварталов.