Иван Коновалов - Сержант и капитан
Соседи Никите попались не в меру оживленные. Три человека. На вид — «купи-продай» коммерсанты средней руки, в очередной раз начинающие все сначала после очередного банкротства. Никита заметил, что его парик их насторожил — слишком вольная прическа. Они живо обсуждали какую-то Риту и ее подругу Анжелу, многозначительно недоговаривали, неумело подмигивали друг другу и оглушительно хохотали, не забывая при этом быстро разливать водку по кругу. Никита принял как можно более серьезный вид, чтобы отбить у них всякую охоту предложить ему выпить. Он хотел сохранить голову ясной, хотя отказываться впрямую тоже нельзя — это подозрительно. Но когда попутчики достали вторую бутылку «Юрия Долгорукого», им уже наскучили разговоры между собой и страшно захотелось поговорить с соседом. Разговор начал наиболее трезвый и, похоже, самый главный:
— Парень, выпьешь?
— Выпью, а чего не выпить, — ответил Никита и машинально хотел поправить парик, как каску, но вовремя одумался.
— Так, быстро стакан товарищу. Ты сам-то орловский? — он уверенным движением наполнил пластиковый стаканчик ровно наполовину.
— Да нет, московский. — Никита взял стаканчик. И в этот момент увидел их. Это точно были они. Двое. Возрастом один — лет двадцать пять, второй — старше сорока, а в целом как-то неопределенно. Для легкости наименования Никита сразу решил называть их старший и младший киллер. Они шли друг за другом большими шагами и очень сосредоточенно, старательно изображая, что идут в туалет. При этом внимательно смотрели по сторонам. Никита удовлетворенно отметил про себя, что на нем их взгляд не задержался. У того, что чуть постарше, — виски седые, подбородок волевой, нос немного скошен, почти незаметно — возможно, бывший боксер. Глаза неуловимые, почти бесцветные. У того, что помладше, лицо вытянутое, глаза широко расставленные, курносый нос — без видимых переломов, подпрыгивающая походка крутого пацана, плечи чуть откинуты назад, в уголке рта — еле заметная презрительная складка, наверное, он недавно стал постоянно носить оружие.
— Эй, слышь, парень, мы по следующей пошли. Ты чего тормозишь? — Орловский бизнесмен оторвал Никиту от размышлений и снова сунул ему в руку пластиковый стакан, наполовину наполненный водкой. — Ты извини, что я с тобой так, по-простецки, по-мужицки разговариваю, друзья мои, вишь, заснули.
Один его компаньон свесился за подлокотник, и голова его перегородила проход, сваливаясь все ниже и ниже. Он очнулся, втянул себя назад в кресло, но потом опять шлагбаумом выставил свою голову в проход и начал потихоньку съезжать. Второй занял более удобную позицию — очень высокий, он откинулся назад, удобно положив голову и широко открыв рот, но храпеть не стал, а лишь потихоньку сопел и чуть-чуть всхлипывал.
— Во, видал, друзья? Оптовую партию продукции мы по дешевке сегодня срубили, в Орле и окрестностях толкнем в два раза. То есть все конкретно, ты понял? Я бухать не хотел, в натуре. Вот как на духу. А Андрюха схватил за грудки, он у нас самый начитанный, — он указал на того, кто все время падал в проход, — ему попробуй откажи, и говорит: «Если не обмоем сегодня, не видать нам больше удачи». Я ему хотел сказать, что неделю назад все то же самое было — так же товар добыли, а потом напились, а потом больные этот товар толкали. В общем, слышь, как я с ними работать стал, все время одно и то же. Пьем, как по часам, все удачу боимся упустить. Скажи что-нибудь, московский.
— Значит, того зовут Андрюха, а того, что спит с открытым ртом, зовут как?
— Кирюха.
— А ты?
— Серега.
— Отлично. Так вот, Серега, давай выпьем с тобой и с твоими спящими друзьями за вашу и за мою удачу. Я свою, похоже, только что вычислил.
Никита поднял свой стаканчик.
— Вот это душевно, вот ты, парень, сказал. Прямо… — Серега сжал кулаки, вдохнул и с шумом выдохнул, — прямо… — он пытался помочь себе руками, чтобы объяснить, что там прямо, но не смог. — Ну, в общем, ты понял.
— Я понял. Еще по одной? — Никита видел, что его новый знакомый уже намерен присоединиться к своим спящим друзьям, и достаточно еще пятидесяти грамм, чтобы так и случилось.
— Мы завсегда. — Серега быстро налил себе, уже забыв про Никиту, выпил, сладко потянулся, широко зевнул и привалился к окну. — Ты извини, друг, я немного посплю. Ты тут сам за столом распоряжайся, а я все, в отрубе.
Остаток пути Никита должен был проделать, окруженный храпящими телами. Они были своего рода поясом безопасности, поскольку храпели так грозно, что вряд ли кто-нибудь рискнул бы подойти к их столику. Охотники за Никитой, проходя мимо, даже остановились, увидев это храпящее воинство. Никита тоже прикинулся спящим и негромко на всякий случай всхрапнул. Из-под полуприкрытых век он видел, как они подмигнули друг другу, затем тот, что помоложе, взял со столика бутылку и разлил оставшуюся в ней водку в два стаканчика. Они чокнулись, но пить у столика не стали, и так с наполненными стаканами и ушли. Великолепное самообладание.
Ничего интересного не должно было больше произойти, согласно сценарию. Никита смотрел на пробегающие мимо поля, деревушки и железнодорожные станции и пытался найти между ними различия. Потом и это ему надоело. На счастье, по телевизорам запустили «Иван Васильевич меняет профессию». Никита смеялся от души уже в сотый раз. Кирюха, Андрюха и Серега смеялись вместе с ним во сне, пуская пьяные пузыри.
Фильм закончился ровно во столько же, во сколько поезд прибыл на орловский перрон. Было уже темно. Десять тридцать вечера. Никита выбрался из-за своего пьяного оцепления, безуспешно попытался кого-нибудь разбудить, с трудом вырвал свою сумку из-под сиденья. На сегодня времени для приключений уже не осталось. Дорога была недальняя, но утомительная. И, кроме того, воевать впотьмах Никите очень не хотелось.
Когда он вышел из вагона, на перроне стояли трое «встречающих». Двоих он уже знал — те самые киллеры, что угостились с его стола, а третий показался ему знакомым еще по Москве. Никита был точно не уверен, но что-то неуловимо знакомое было в нем, хотя могло и показаться. Никита неузнанным браво прошествовал мимо, зашел в здание вокзала и спросил, где тут туалет. Туалет был наверху. Никита зашел туда, снял парик, засунул его в сумку и с наслаждением умылся.
Выйдя на привокзальную площадь, он осмотрелся, как бы подставляя себя под лучи прожекторов, чтобы тем, кто его встречает, было его легко узнать. Скорее всего, встречающие с его фотографиями в руках должны прятаться в самых укромных углах привокзальной площади — за елками небольшого сквера, что прямо через дорогу, за колоннами Дома культуры железнодорожника, что дальше, за длинной вереницей скучающих такси. А может быть, кое-кто из них — сами таксисты. Отметив оперативность своего невидимого врага, Никита был готов поверить, что у него уже не меньше сотни платных и добровольных помощников. Сейчас он уже был готов к тому, чтобы они его увидели и узнали. Это будет для них шоком — то, что они не смогли отследить его в поезде.
