Карл Май - Из Багдада в Стамбул
– И ты веришь, что у него действительно убежала лошадь?
– Я в этом не сомневаюсь.
– И ты веришь, что Селим-ага способен в темноте поймать испуганную лошадь?
– А почему бы и нет?
– Даже если она довольно далеко ускакала? Животное было все в поту и пене.
– Он в наказание сильно погнал ее. Прошу тебя, относись к нему лучше, чем раньше!
– Это можно, но при условии, что он не будет таким же скрытным, как раньше.
– Я прикажу ему. Одному Аллаху известны все людские прегрешения!
На этой сентенции наш разговор закончился. Что я должен был делать? Или точнее, что я мог сделать? Я был просто убежден, что этот Селим строит какие-то козни; что сегодня ночью он встречался с теми самыми людьми, с которыми общался на кладбище. Но как это доказать? Я был в ужасном состоянии. Мне казалось, что мои кости сделались пустыми, а голова превратилась в обтянутый кожей барабан, в который кто-то исступленно колотил. Мне мерещилось, что воля моя постепенно из меня уходит, и я начинаю плыть по течению, что никогда не было свойственно моей свободолюбивой и пытливой натуре. И я внял просьбе Хасана не обращать ни на что внимания, но все же это не мешало мне оставаться постоянно начеку.
Лошади быстро несли нас по пустынной равнине. Пилигримы, которых мы обгоняли, шарахались в стороны; запах становился все ужаснее, и еще до полудня на западном горизонте мы заметили длинную цепочку каравана.
– Объедем? – спросил я.
– Пожалуй, – откликнулся Хасан.
По его кивку проводник отклонился в сторону и сошел со следа каравана.
Скоро мы снова оказались в чистом поле, воздух стал чище, и мы вздохнули полной грудью. Быстрая езда нравилась мне, если бы не такое количество рытвин, захоронений и каналов, которые то и дело попадались по пути. Кроме головной боли, мучение мне доставляли еще и прыжки через эти препятствия, и я был просто счастлив, когда около полудня мы остановились, чтобы переждать дневную жару.
– Сиди, – сказал Халеф, наблюдавший за мной, – у тебя серое лицо, а под глазами тени. Тебе нездоровится?
– Только голова болит. Дай мне воды из бурдюка и бутылку с уксусом!
– Если бы я мог забрать у тебя твою головную боль!
Верный, добрый Халеф! Он еще не знал, что ему предстоит.
Если бы мой конь не был таким опытным скакуном, мне бы не выдержать этой гонки и сидеть под каким-нибудь старым алоэ. Но конь был просто великолепен.
Наконец, ближе к концу дня мы увидели справа руины Эль-Химаара, а они расположены где-то в миле от Хиллы. Скоро показалась цепь холмов Эль-Муджаллиба, а южнее ее – местечко Амран ибн Али; мы проехали по садам Хиллы, расположенным на левом берегу Евфрата, и по высоченному мосту въехали в городок, славящийся своими паразитами, грязью и фанатичным до беспамятства населением. Мы постарались задержаться здесь как можно меньше, чтобы не устать от попрошаек-нищих, и поскакали дальше, в Бирс-Нимруд, к Вавилонской башне, расположенной в полутора часах на юго-запад от Хиллы. Поскольку этот город расположен как раз в центре целого комплекса руин, можно составить представление об огромной протяженности древнего Вавилона.
Солнце опустилось к горизонту, когда мы завидели развалины Бирс-Нимруд, со всех сторон окруженные болотами и песками. Сама башня могла превышать пятьдесят метров в высоту, но на ее месте был виден лишь одинокий десятиметровый несущий столб. Это был единственный след «матери городов», как именовали Вавилон, да и то с глубокой трещиной посредине.
Мы остановились у подножья развалин, и, пока готовился ужин, я поднялся на платформу, чтобы обозреть окрестности. Одиноко постоял наверху, пока лучи заходящего за горизонт солнца в последний раз в этот день высвечивали развалины некогда великого города.
Что за город был Вавилон?
Этот лежавший на Евфрате город, поделенный рекой на две части, имел, по Геродоту, в окружности 480 стадий, то есть 16 миль. Он был окружен стеной высотой 200 и толщиной 50 футов, снабженной переходами и башнями для длительной обороны, а также глубоким рвом с водой. Сто железных ворот служили входами в город, и от каждых ворот вела прямая улица к противоположным, так что Вавилон был разделен на четырехугольники. Трех– и четырехэтажные дома с красивыми внушительными фасадами были сооружены из обожженного кирпича, скрепленного раствором из жидкого асфальта. Все здания были разделены двориками. Море домов разбавлялось садами и площадями – в городе спокойно размещались два миллиона жителей.
Оба берега реки также скрывались за высокими толстыми стенами с воротами, которыми можно было пользоваться в светлую часть дня. Через реку был перекинут красивый мост 30 шагов шириной и длиной, по Страбону, около стадии. При необходимости его разбирали. Чтобы уменьшить напор воды при его постройке, к западу от города было вырыто озеро 12 миль в поперечнике и 75 футов глубиной, которым можно было регулировать уровень воды. Это водохранилище сохранялось еще долгие века, оно принимало на себя мощные наводнения, образуя гигантский резервуар, откуда брали воду для полей во время засух.
На концах моста стояло по дворцу, оба были связаны между собой подземным ходом, проходившим под Евфратом, как туннель под Темзой. Самыми главными зданиями были: царский дворец, около мили в окружности, новый дворец с тройным рядом стен, украшенный бесчисленными барельефами, висячие сады Семирамиды. Сады образовывали квадрат площадью 160 тысяч квадратных футов и были окружены стеной 22 фута толщиной. По широкой дуге поднимались амфитеатром и террасы, к которым вели ступени 10 футов шириной. Платформы этих террас были выложены камнями 16 на 4 фута, вода между ними не просачивалась. На камнях лежал промазанный глиной тростник, потом два ряда обожженного кирпича, связанного смолой, а все это было покрыто еще и свинцом, на него была насыпана толстым слоем земля, в которой крепились корни растений. На верхней террасе находился колодец, который наполнялся водой из Евфрата для полива этих самых садов. На каждой террасе также устраивались иллюминированные сады, где цвели диковинные деревья и откуда открывался изумительный вид на город.
Но самым диковинным строением Вавилона была башня, о которой нам сообщает Библия. Правда, там не приводится точная высота, а говорится только, что вершина ее доходит до небес. Толкователи талмуда утверждают, что она имела в высоту 70 миль, по иным сведениям – 25 тысяч шагов; во всяком случае, над ее постройкой трудился миллион людей в течение 12 лет. Конечно, эти цифры слишком завышены. Правда то, что посредине храма Баала стояла башня, имевшая в окружности 1000 шагов, а высота ее составляла 600—800 футов. Она состояла из восьми частей, причем, чем ближе к верху, тем меньше они были. По спиральной лестнице можно было подняться наверх. В каждой части были свои сады, залы с креслами, столами, посудой и прочим убранством из чистого золота. В нижней стояла статуя Баала, стоившая 1000 вавилонских талантов, то есть, по-нашему, миллионы талеров. В верхней части располагалась обсерватория, где астрономы и звездочеты производили свои наблюдения и вычисления.
