Виталий Мелентьев - Искатель. 1973. Выпуск №6
Чудовищный организм клон, порожденным отбросами технической цивилизации, — это символ очень грозной опасности. Сама же ОПАСНОСТЬ много страшнее щупалец клона, высовывающихся из сливных отверстий, на деле она повсеместна. Тур Хейердал и его советский спутник врач Юрий Сенкевич свидетельствуют после своего путешествия в лодке «Ра» через Атлантический океан о загрязнении его огромной части нефтепродуктами. Поверхность океана покрыта ими. Возникает серьезное опасение за ценнейшие формы жизни, населяющие океан, в частности планктон, которому в большой мере обязана земная атмосфера восстановлением в ней запасов кислорода. И как же не вызовет тревоги упоминание в дискуссии о загрязнении окружающей среды («Вопросы философии» № 1–5, 1973 г.) факта сокращения процента содержания кислорода на нашей планете!
В кабинах космического корабля пало содержание кислорода! Сработала автоматика, мигают сигнальные лампочки, воют сирены. Население корабля в опасности! В опасности все человечество! Нужны меры, подобные тем, которые приняты у нас, в стране социализма: специальное правительственное постановление охраняет чистоту самой замечательной в мире пресной воды в озере Байкал, повсеместно повышена ответственность руководителей предприятий за очистку сточных вод, за сохранность водоемов и рек.
Но этого мало в масштабе всего земного шара! Нужны всюду меры, вытекающие из заключенных между СССР и США соглашений о борьбе с загрязнением среды обитания человека, нужны меры во всем мире против «клонов», порожденных в капиталистических условиях изнанкой уродливого прогресса, отходами «технической цивилизации выгоды», требуются аварийные меры для спасения океанов, планктона и земной биосферы.
Нужно предотвратить катастрофу, едва ли меньшую, чем последствия ядерной войны. Об этой опасности в своеобразной форме и повествует роман «Клон».
Александр КАЗАНЦЕВДмитрий БИЛЕНКИН
ПРИНЦИП НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ
«При движении в прошлое можно выйти либо в намеченную точку пространства, либо в намеченный момент времени. Сразу осуществить и то, и другое невозможно в принципе».
Основа темпоралики, 2023 год.Рисунки В. ВАКИДИНА
Ноги часто скользили, и это беспокоило Берга. Вот досада! Привычка к обуви, с которой сама собой соскальзывает грязь, делала его подозрительно неуклюжим в грубых, на одну колодку скроенных сапогах, когда на подошвы налипал вязкий ком глины. Мелкое обстоятельство, которого они не учли. Сколько еще обнаружится таких промашек?
К счастью, дорога была безлюдной.
Позже глину сменил песок, и Берг вздохнул с облегчением. На косогоре он приостановился. Одинокий дуб ронял плавно скользящие листья. Поля были сжаты, поодаль они тонули в сероватой дымке. Далеко впереди, там, куда вела дорога, смутно проступал шпиль деревенской церкви.
Расчетчики не подвели, место было тем самым. А время? В какой век забросил его принцип темпоральной неопределенности? Седьмой, семнадцатый? Ответ, похоже, можно было получить лишь в городе.
Спешить было незачем, так как в город следовало войти под покровом сумерек. Конечно, его одежда была точной копией одежды бродячего мастерового, но если он попал не о тот век… Правда, одежда средневековых бродяг-медников не слишком поддавалась веяниям моды, а, главное, для всех он был иностранцем, следовательно, человеком, имеющим право носить необычный костюм. И все же особо рисковать не стоило. В конце концов это первая и, надо надеяться, последняя вылазка человека в прошлое. Если бы не особые обстоятельства… Странно, нелепо: он в мире, который уже много веков как мертв. Скоро он увидит своих далеких-далеких предков — их кости давно истлели, и все-таки эти предки вот сейчас разгуливают по улицам, сидят в кабачках, любят, ссорятся, смеются.
Дорога вела к деревне, но Берг избрал боковую тропинку, лесом огибающую поселок. Не из-за боязни преждевременных расспросов и встреч. Просто в деревне могли потребоваться услуги медника, а задержка не входила в его планы. Лес, которым Берг шел, мало напоминал чисто прибранные леса XXI века. Дичь, бурелом, чащоба, едва различимая, без ответвлений тропинка. Безлюдье, все говорило о безлюдье, нехватке сил, медвежьей замкнутости поселений. Бойкий тракт — узкая полоска грязи, где последняя повозка прошла еще до дождя. Тропа и вовсе звериная, хотя под боком деревня. Очевидно, он все же попал в раннее средневековье. Не слишком ли раннее?
За сумрачным оврагом начался ельник, справа в просвете мелькнула церковь, потом деревья снова ее заслонили. Неподалеку кричала воронья стая. С потемневшего неба сеял дождь. Под лапами елей краснели мухоморы. Вскоре стали попадаться заросшие холмики, серые от времени покосившиеся кресты. Кладбище… Некоторые надписи удавалось разобрать. Взгляд равнодушно отмечал даты, полустертые евангельские изречения, слова печали и скорби. И вдруг сердце дало оглушительный сбой: там, в кустах, белел новенький крест, и на нем было начертано — «Берг».
Могила была настолько свежей, что даже глина не успела заплыть. Дрожь проняла Берга: его убьют здесь, в этом времени, зароют и…
Ом едва унял колотящееся сердце. Какая чепуха! Если его и убьют здесь, то уж во всяком случае после, а ведь этот человек умер раньше! И вообще тут нет никакой загадки. Простое совпадение распространенной фамилии. Какие-нибудь Макферсоны были в десятках поколений шотландцев.
Возможно, род Бергов не менее стар, и кого-то из них занесло сюда. Но это значит… Это значит, что у него есть шанс встретиться с… Конечно, а разве он не знал этого заранее?
Равновесие вернулось к Бергу только тогда, когда тропинка вывела его обратно на дорогу с ее просторами холмов и далей.
Потянул ветер. За поворотом открылась мутная, неширокая река, грязный мост к неказистым крепостным воротам. Берг замер, поспешно кинув взгляд на зубчатый силуэт городских стен. Есть! Он сразу узнал знакомый ему по снимкам профиль Толстой Девы. Значит, ему повезло: он очутился примерно в том времени, в каком надо, потому что в десятом веке эта башня еще не была построена, а в четырнадцатом ее уже разрушили воины герцога Берклевского. Значит, и его костюм в общем соответствовал стилю времени, не надо переодеваться, укрывшись за кустом.
Он вынул из котомки запасные костюмы, облил их жидкостью, которая вкусом и цветом напоминала вино, и, удостоверившись, что ткань превратилась в труху, двинулся к мосту.
