О. Генри - Вождь краснокожих
Джейкоб торопливо отсчитал двадцать купюр по пятьсот долларов. Ему казалось, что расчет наличными будет выглядеть эффектнее, чем вручение чека. Томас, задумчиво поглядывая на сидевшего перед ним господина, спрятал деньги в нагрудный карман.
– Ну что ж, – сказал он, – передайте большое спасибо от дедушки и от меня тому, кто вас послал.
Но Джейкобу не хотелось просто так его отпускать. Он принялся расспрашивать, где Томас работает, как проводит свободное время и каковы его планы на будущее. И чем больше он узнавал о Томасе Маклеоде, тем больше тот ему нравился. Такого простого, прямого и честного характера ему не доводилось встречать за всю свою карьеру.
– Загляните как-нибудь ко мне, – напоследок сказал он. – Я мог бы дать вам несколько стоящих советов насчет того, в какие акции вложить эти деньги. Я ведь и сам весьма состоятельный и успешный человек. У меня есть взрослая дочь – мне хотелось бы вас ей представить. Заметьте, далеко не всякому я бы предложил эту честь.
– Очень признателен, – сказал Томас. – Но мне как-то не с руки наносить визиты в такие дома. Если я их и наношу, то с черного хода. Кроме того, я обручен с одной девушкой, и это, знаете ли, такая девушка, что лучше ее на всем свете не найти. Она работает горничной в одном доме, в который я доставляю товар, но, думаю, теперь ей недолго там осталось трудиться. А теперь прошу извинить, меня фургон дожидается, надо еще в пару мест доставить зелень. Всяческих благ, сэр!
В одиннадцать утра Томас сдал несколько пучков пастернака и салата на кухню в особняке Спраггинсов. Ему было всего двадцать два года, поэтому он не смог отказать себе в удовольствии, уже уходя, вытащить из кармана пачку купюр, каждая в пятьсот долларов, и помахать ими перед носом у Аннет. Глаза у второй горничной стали круглые, как луковицы в супе, и она помчалась на кухню поделиться новостью с кухаркой.
– Я же говорила, что он переодетый граф! – воскликнула она, закончив рассказ. – Но на меня он никогда не обращал внимания.
– Граф? – переспросила кухарка. – Ты ведь говоришь, что он деньги показывал?
– Тысячи, сотни тысяч! – закивала Аннет. – Охапками вынимал из кармана! А на меня даже и взглянуть не захотел!..
– Гляди-ка, Селли, это мне сегодня заплатили, – тем временем объяснял Томас Селии, стоя с нею все в том же конце галереи. – Наследство от дедушки. Слушай, малышка, чего еще ждать? Я сегодня же возьму расчет в лавке. Почему бы нам не пожениться на следующей неделе?
– Томми, – набрав в грудь побольше воздуха, проговорила Селия. – Я не горничная. Я обманывала тебя, уж прости меня. Я – мисс Селия Спраггинс… В газетах недавно писали, что со временем я буду стоить сорок миллионов.
Томас поймал кепку на затылке и в первый раз с тех пор, как мы с ним познакомились, нахлобучил ее на лоб.
– Так, – сказал он. – Вот оно что… Значит, как я понимаю, мы не поженимся на будущей неделе. Но свистать вы, мисс, все-таки здорово научились.
– Да, – сказала Селия, – мы не поженимся на будущей неделе. Папа ни за что не позволит мне выйти замуж за возчика из зеленной лавки, даже если у него десять тысяч в кармане. Но если ты не против, Томми, мы поженимся нынче вечером…
В девять тридцать вечера Джейкоб Спраггинс подкатил к особняку в своем автомобиле. Едва войдя в дом, старый Джейкоб потребовал, чтобы дочь спустилась к нему. Он купил ей в подарок рубиновое ожерелье и остро нуждался в том, чтобы услышать из ее уст, что второго такого заботливого и милого отца нет на всем белом свете.
Произошла некоторая заминка, пока якобы искали Селию, после чего перед Спраггинсом предстала Аннет. В ее глазах горел чистый огонь преданности и любви к истине – но с небольшой примесью зависти и актерской экзальтации.
– О сэр! – воскликнула она, прикидывая про себя, не следует ли ей в данную минуту бухнуться на колени. – Мисс Селия только что убежала из дому через черный ход. Ее увез тот самый молодой человек, который намерен на ней жениться. И я не смогла ее удержать – они уехали в кэбе.
– Какой еще молодой человек? – взревел Джейкоб.
– Миллионер, сэр, переодетый граф! У него полны карманы денег, а сладкий перец, огурцы и лук служили ему только для отвода глаз. На меня он не обращал ни малейшего внимания…
Джейкоб ринулся к парадной двери. Автомобиль все еще стоял у ступеней особняка. Шофер замешкался, прикуривая на порывистом ветру сигарету.
– Эй, Гастон! Живо гоните вон за тот угол, а заметите впереди кэб, любой ценой остановите его!
Едва автомобиль свернул за угол, как метрах в двухстах впереди замаячил силуэт кэба. Водитель дал газ, мотор взревел, и когда машина настигла кэб, он аккуратно подрезал его и притер к обочине.
– Ты что, спятил, что ли? – заорал кэбмен.
– Папа! – взвизгнула Селия.
– Ба, да ведь это давешний агент! – изумился Томас. – Опять, что ли, дедова приятеля загрызла совесть? Что ж он там еще натворил?
– Черт, – пробормотал водитель, жуя погасшую сигарету. – Опять потухла! А спички все кончились.
– Молодой человек, – строго произнес Спраггинс, – а как же с той горничной, с которой вы, по вашим словам, обручены?
Прошло два года. Как-то утром старый Джейкоб вошел в кабинет своего секретаря.
– Объединенное общество миссионеров просит вас пожертвовать тридцать тысяч долларов на обращение корейских крестьян в христианство, – сказал секретарь.
– Отказать, – сухо обронил Джейкоб.
– Пламвилльский университет напоминает, что субсидия в пятьдесят тысяч долларов, которую вы объявили ежегодной, не поступила.
– Напишите ученому совету, что я ее отменил.
– Имеется также письмо от Научного общества по изучению моллюсков Лонг-Айленда с просьбой выделить десять тысяч долларов на спирт для препаратов.
– В корзину его.
– Общество «Женщине-работнице – здоровый досуг» испрашивает десять тысяч долларов на строительство поля для гольфа.
– Пусть обращаются в похоронное агентство. С этого дня я прекращаю всякие пожертвования, – продолжал Джейкоб. – Хватит нам так называемых «добрых дел». Теперь мне дорог каждый доллар. Напишите директорам всех компаний, которые находятся под нашим контролем, что я требую от них снизить заработную плату персоналу на десять процентов. Кстати, только что, проходя через холл, я заметил, что в углу валяется обмылок. Скажите уборщице, что нельзя швыряться добром. Не в моих правилах сорить деньгами. И вот еще что: монополия на уксус принадлежит нашей корпорации?
– Так точно, – ответил секретарь. – Всеамериканская компания пряностей и приправ в данное время полностью контролирует рынок.
– Повысить цену на уксус на два цента за галлон. Доведите эту информацию до всех отделений.
