О. Генри - Вождь краснокожих
– А скажите, знакомы ли вам «Каскады»?
– Нет, – ответила Селия. – Откуда? У нас совсем нет знакомых. Мы слишком быстро разбога… я хочу сказать, мистер Спраггинс слишком быстро разбогател.
– Ну, ничего, я вас познакомлю, – сказал Томас Маклеод. – Это шотландский танец, двоюродный брат вашего рыбацкого.
Если, слушая Селию, флейта-пикколо признала бы себя побежденной, то искусство Томаса Маклеода заставило бы любую большую флейту почувствовать себя детской глиняной свистулькой. Когда молодой человек закончил насвистывать, Селия была готова прыгнуть к нему в фургон и ехать с ним хоть до того последнего берега, где старый Харон держит свой перевоз в царство умерших.
– Я буду здесь завтра в десять пятнадцать, – сказал Томас, – с корзинкой шпината и пачкой стиральной соды.
– А я пока поупражняюсь в этих, как их там… «Каскадах», – ответила Селия. – Я могу свистеть партию второго голоса.
Ухаживание – дело сугубо интимное. Но некоторых его моментов может коснуться и литература, не вторгаясь в сферу полиции нравов.
По прошествии очень недолгого времени наступил день, когда Селия и Томас Маклеод уединились в дальнем конце галереи для серьезного разговора.
– Шестнадцать долларов в неделю – это, конечно, не бог весть что, – сказал Томас, вновь сдвигая свою кепчонку на самые лопатки.
Селия уставилась в застекленную стену и принялась насвистывать похоронный марш. Именно эту сумму она не далее как вчера заплатила за дюжину носовых платков, отправившись с тетушкой Генриеттой за покупками.
– Но в следующем месяце я надеюсь получить прибавку, – продолжал Томас. – Завтра буду здесь в обычное время – с мешком муки и ящиком хозяйственного мыла.
– Хорошо, – сказала Селия. – Моя замужняя сестра Аннет платит всего двадцать долларов в месяц за квартирку в Бронксе.
Селия в своих планах ни секунды не полагалась на спраггинсовские миллионы. Уж слишком хорошо ей были известны аристократические замашки тетушки Генриетты и властная натура ее папаши. И если ее выбор падет на безвестного Томаса из зеленной лавки, и самой Селии, и ее супругу будет предоставлена полная свобода свистеть в кулак[44].
Прошло еще несколько недель – и благолепную тишину Шестой авеню нарушили трели «Дьявольской мечты», которую Томас мастерски высвистывал сквозь зубы.
– Вчера получил прибавку, – объявил он. – Теперь мне будут платить восемнадцать долларов в неделю. Справлялся о ценах на жилье на Морнинг-Сайд. Еще одна прибавка – и можешь снимать передник и наколку.
– Ах, Томми! – воскликнула Селия. – А может, и этого будет достаточно? Бетти обещала научить меня готовить дешевое печенье. Его делают из крошек, собранных за неделю, называется «Бедный Питер».
– Лучше бы назвать его «Бедный Томас», – посоветовал Томас Маклеод.
– И еще я умею подметать, вытирать пыль и… и начищать бронзовые дверные ручки. А по вечерам мы могли бы свистеть дуэтом.
– Хозяин сказал, что с Рождества повысит плату до двадцати долларов в неделю, если на рынке ничего не произойдет.
– А я умею варить варенье из айвы, – сказала Селия. – И знаю, что, когда приходит человек, чтобы снять показания газового счетчика, нужно сначала попросить, чтобы он показал свой служебный значок. И еще я умею поднимать петли на чулках и шторы на окнах.
– Здорово! Ты, Селли, просто на все руки. Я думаю, мы уложимся и в восемнадцать в неделю.
Когда он уже садился на козлы, Селия, рискуя выдать себя, выбежала к воротам.
– Томми, Томми, – нежно окликнула она возлюбленного, – кроме того, я могла бы сама шить тебе галстуки. Я только сейчас вспомнила.
– И сразу забудь, – решительно потребовал Томас. – Если меня сегодня пошлют в Вест-Сайд, я загляну там в один магазинчик – присмотрю кое-какую мебелишку.
Ровно в ту минуту, когда фургон Томаса Маклеода выезжал в задние ворота особняка, Джейкоб Спраггинс, как уже было сказано вначале, саданул кулаком по буфету и произнес загадочную фразу о десяти тысячах долларов. Поэтому здесь требуется краткое разъяснение.
Первый камень в фундамент своего грядущего богатства Спраггинс заложил, когда ему было всего двадцать лет. Один углекоп скопил пару десятков долларов и приобрел небольшой участок земли на каменистом склоне. Он собирался выращивать там кукурузу, но уже в то время молодой Спраггинс нюхом чуял, где можно поживиться, и этот нюх подсказывал ему, что прямо под этим участком лежит угольный пласт. Джейкоб сторговал участок у владельца за сто двадцать пять долларов, а через месяц продал его за десять тысяч. Когда весть об этом дошла до злосчастного углекопа, у того еще оставалось достаточно денег, чтобы с помощью усиленного потребления кукурузного виски обеспечить себе белую горячку и уютное местечко в доме для умалишенных.
И вот спустя сорок лет после этих событий Джейкоба внезапно осенила идея, что если ему удастся возместить эти десять тысяч наследникам спятившего углекопа, то это наконец-то обеспечит мир и покой его истерзанной душе.
Сказано – сделано. Джейкоб нанял десяток частных детективов и велел им хоть из-под земли вырыть всех наследников старого углекопа по имени Хью Маклеод.
После того как детективы то и дело пускались по ложным следам на протяжении целых трех тысяч долларов, они наконец-то обложили Томаса Маклеода в заднем помещении зеленной лавки и вырвали у него признание, что Хью Маклеод приходился ему родным дедушкой и никаких других наследников старика в природе не существует. После чего в одном из офисов детективного агентства было устроено свидание юного Томаса со старым Джейкобом Спраггинсом.
Совершенно неожиданно молодой человек очень понравился Джейкобу. Ему пришлось по душе то, что Томас при разговоре смотрит прямо в глаза собеседника, и даже то, как он, усевшись, нахлобучил свою кепку на фарфоровую вазу, торчавшую посреди стола. Но в плане Спраггинса было одно слабое место. Он не сразу сообразил, что для того, чтобы искупление оказалось действительно полным, ему придется покаяться в прежних грехах, в том числе и в том, как он обвел вокруг пальца покойного деда этого юноши. Поэтому при встрече с Томасом ему пришлось выдать себя за агента, действующего от имени того лица, которое некогда сторговало участок, а теперь желало бы для очистки совести вернуть нечестно нажитое наследникам обманутого углекопа.
– Хм! – сказал Томас. – Уж слишком похоже на новогоднюю открытку с надписью: «Мы тут классно проводим время». Но я не знаю правил вашей игры. Здесь сразу выдают десять тысяч долларов или надо набрать еще сколько-то очков?
Джейкоб торопливо отсчитал двадцать купюр по пятьсот долларов. Ему казалось, что расчет наличными будет выглядеть эффектнее, чем вручение чека. Томас, задумчиво поглядывая на сидевшего перед ним господина, спрятал деньги в нагрудный карман.
