Икста Мюррей - Королева нефритов
— Мы все это еще обсудим, Эрик, — сказала я, — а сейчас я хотела бы немного побыть одна. Час или около того. Мне надо немного подумать.
— Вы уверены?
— Уверена.
— Ладно, встретимся через час. Сейчас я отправлюсь в город и пройдусь по этим постоялым дворам — может, там кто-нибудь слышал о вашей матери. Возможно, куплю кое-что про запас. А потом вернусь сюда и заберу вас.
Я улыбнулась, в ответ он сжал мне руку.
С низкого неба вновь начал накрапывать дождик; тучи слегка побагровели.
Проводив взглядом Эрика, я машинально подняла воротник, а затем поспешила укрыться в пещере.
Внутри слышался гул насекомых и звонко отдавались мои собственные шаги; возле входа стояла вода. Электрические лампы бросали бронзовый отсвет на известняковые стены. Вначале они казались гладкими, но затем глаз начинал улавливать сложные напластования, словно известняк некогда был пластичным, текущим, как вода. Когда я спустилась ниже, тени сгустились, стало холоднее. Лампы светили достаточно ярко, чтобы можно было различить растущие из пола сталагмиты, похожие на белые чуть изогнутые свечи. Я также могла видеть выпуклости и впадины каменных стен, которые, на мой взгляд, нисколько не напоминали змей, богов или святых, а больше походили на иностранные надписи или сделанные кем-то случайные царапины. Проведя рукой по камню, я обнаружила на пальцах песок. Не слишком обращая внимание на все эти знаки, я долго бродила по туннелям и залам пещеры Актун Кан, пока наконец один из них не показался мне знакомым. Прошлепав по воде, я нагнулась и принялась рассматривать едва различимые царапины. Они были похожи на очень старую иероглифическую надпись, почти стертую, хотя все еще оставшуюся на камне. Но когда я придвинулась почти вплотную и провела пальцем по буквам, то смогла разобрать:
Марисела и Франсиско, 1995.На этом мои эксперименты в области палеологии благополучно закончились. Держа под мышкой мамин дневник, я пошла дальше и шагала до тех пор, пока не попала в большой зал с высокими сводами, достаточно хорошо освещенный, чтобы здесь можно было читать. По полу и стенам бегали зеленые и коричневые ящерицы, тучами летали насекомые, которых приходилось время от времени отгонять руками. Я села, высоко подняв колени, чтобы держать мамин дневник, и под таинственный плеск, создаваемый плавающими саламандрами и ныряющими жабами, принялась размышлять о том, что со мной происходит. Мысль о том, что я буквально полчаса назад собиралась опознать тело собственной матери, а вместо нее увидела совершенно другую женщину, плюс шок, который я испытала, прочитав ее дневник, — все это привело меня в состояние нервного срыва.
Чтобы успокоиться, я посмотрела на дневник, лежавший у меня на коленях. Вода частично повредила корешок, в розовой обложке зияла дыра.
Откуда-то издалека доносился звучный плеск — резвились какие-то обитатели в многочисленных здешних водоемах. Висевшая под потолком небольшая бронзовая лампа отбрасывала на меня золотистый луч.
Я снова открыла мамин дневник и принялась читать.
19 октября
На следующий день. Провела утро, просматривая то, что когда-то написала, и подумала — как трудно забыть свое прошлое независимо от того, приятны ли эти воспоминания.
Хотя забыть де ла Росу, очевидно, выше моих сил.
неразборчиво
Например, Лола всегда напоминает мне о нем. Странное дело — мне кажется, что она многое взяла от Мануэля. Не только в том смысле, что она книжный червь, а иногда бывает немного застенчивой, но и в том отношении, что она отличается точно таким же упрямством, а также робостью — так ни разу и не выбралась со мной в лес, подобно Мануэлю с его безумными фобиями.
В конце концов мне придется с этим примириться. Она кабинетный работник и никогда не поедет со мной в Гватемалу.
Я рассмеялась, смех эхом отразился от каменных стен. За последние несколько дней, когда я шла по следу мамы, спасалась от потопа, выбиралась из тонущего автомобиля, выручала Иоланду и ехала в армейском караване, я почувствовала себя такой крутой, что даже великой Хуане Санчес было бы трудно побить этот рекорд.
Но тут я возобновила чтение и сразу перестала смеяться.
Тем не менее у нее другие волосы, другое телосложение, лицо, руки, глаза.
Забавно, что кто-то может иметь полное сходство с тем, кого ты ненавидишь, — и все же ты любишь его так, что это становится смыслом всей твоей жизни.
А моя любимая Лола и есть смысл всей моей жизни. Думаю, это единственное, что мне по-настоящему удалось. Пусть даже Томас никогда меня не любил.
Ну, каждый сожалеет о чем-то своем.
Как там поется в той старой песне?
Я потерял тебя,
Я потерял тебя,
И я тоже потерялся,
Моя родная.
И тем не менее…
Возможно, я все-таки должна напомнить себе, что, кроме нашей дочери, у меня есть и другое утешение.
Теперь я должна снова обратить свои мысли к этому предмету.
Поскольку именно я, а не мой возлюбленный соперник, разгадала загадку «Королевы нефритов».
Сжав дневник обеими руками, я снова и снова перечитывала один и тот же фрагмент:
Странное дело — мне кажется, что она многое взяла от Мануэля.
У нее другие волосы, другое телосложение, лицо, руки, глаза.
Забавно, что кто-то может иметь полное сходство с тем, кого ты ненавидишь…
Нашей дочери.
Пожалуй, эти строчки можно было истолковать только одним способом. За год до моего рождения у моей матери была связь с Томасом де ла Росой, и де ла Роса стал моим отцом. Он, а не Мануэль Альварес.
ГЛАВА СОРОКОВАЯ
Наверное, плохо, когда для человека сразу меняется слишком многое, но сейчас, сидя в полумраке пещеры, я сгорала от желания узнать все.
У меня затекли спина и шея, кроме того, в пещере было очень сыро. Свет от бронзового фонаря отбрасывал на поверхность воды сверкающие золотистые пятна. Над водой тучами вились комары, в свете лампы они почему-то казались особенно гладкими и блестящими. Когда я переворачивала страницу, шорох бумаги разносился по всему залу.
Вскоре я подошла к записи, сделанной непосредственно перед маминым отъездом в эту страну.
20 октября
Несмотря на плохой прогноз погоды, я решила через два дня отправиться в Гватемалу, чтобы отыскать там камень.
Мне уже недостаточно просто опубликовать свои открытия относительно лабиринта Обмана. Я решила отправиться туда одна, чтобы завершить работу Томаса. Именно таким образом я отдам дань его памяти.
