Борис Силаев - Обязан жить. Волчья яма
— Вот… Господин офицер… — пробормотал он, опуская сверток на край стола и медленно пятясь к стене. — Я принес… Я пришел сам. Он меня не пускал…
— Господин поручик, — доложил один из солдат, — они в подъезде изволили скандалить… Хотели пробиться без пропуска…
Фиолетов не отвечал, он дрожащими пальцами разворачивал сверток, и, когда показался твердый, оклеенный зеленым бархатом переплет, сердце его сжалось от ликующего восторга. Он нежно, словно что-то живое, погладил альбом, бережно переложил его с места на место, потом вдруг, словно чего-то перепугавшись, торопливо сунул в стол.
— Идите… Станьте за дверью, — охрипшим от волнения голосом сказал он солдатам, и те, стукнув прикладами, вышли из кабинета.
Фиолетов снова достал альбом и взвесил его на ладони.
— Тяжела ты, шапка Мономаха, — почти шепотом произнес поручик. — Итак, все кончено… И все только начинается… «Горят костры горячие, точат ножи булатные…»
— Господин офицер, — проговорил Неудачник, со страхом наблюдая за поручиком. — Вы отпустите меня?.. Я могу идти?
— Куда?
— Вы же обещали, — затрепетал от ужаса Неудачник. — На все четыре стороны… Дали честное слово…
— Кое-что изменилось, — поручик спрятал альбом в стол и положил перед собой тонкую папку. — Почему ты убил хозяина ресторана?
— Это он пришил Забулдыгу, — с ненавистью проговорил Неудачник. — И альбом был у него. Он его не отдавал. Предлагал мне бежать, но я… Ведь это Джентльмен!
— А часы, — перебил Фиолетов. — Почему часы Лещинского оказались у тебя под подушкой?!
— Не знаю, — слабеющим голосом ответил Неудачник.
Фиолетов раскрыл папку.
— Немного истории, господин Неудачник… Я навел о вас справки. 1914 год… ограбление купца Семенова… Было сие?
— Да, — выдавил Неудачник.
— …1916 год, — сухо продолжал читать поручик, — взлом магазина на Пушкинской… Сознаешься?
— Да… Но это…
— …1918 год. Нападение на кассира…
— Но это же при большевиках! — закричал Неудачник. — Это же не в счет!
— Злостные, систематические преступления перед обществом, — констатировал Фиолетов и взял в руки листок бумаги. — Ты рецидивист, Неудачник… Вот приказ главнокомандующего… «Секретно. Согласно приказу номер… опасные преступники, мешающие наведению порядка и деятельности законных властей… подлежат немедленному расстрелу без суда и следствия…»
— Господин офицер!! — Неудачник рухнул на колени. — Помилуйте-е!
— Коршунов! — закричал Фиолетов, и в кабинет вошли два солдата. — Взять… В подвал!
Дюжие солдаты подхватили Неудачника под руки и поволокли к дверям.
Андрей поднялся по лестнице, свернул в коридор. Он держал руки в карманах, грея в правой ладони рубчатую рукоять нагана.
И вдруг он замер, остановился у лестницы, спиной прижался к стене, пропуская троих — два солдата волокли Неудачника. Он поймал на себе его невидящий, слепой взгляд, услышал клокочущие рыдания и тогда рывком, не спрашивая разрешения, распахнул дверь в кабинет поручика.
Фиолетов удивленно обернулся от окна, выплюнул в корзину для бумаг изжеванную папиросу.
— Ты чего? Стучаться надо, Блондин.
— Господин поручик, — беззаботно спросил Андрей, весело улыбаясь, — кого это от вас вынесли под руки? Как пана великого?
— А ты разве не рассмотрел? — настороженно прищурился поручик.
— Никак нет, — пожал плечами Андрей. — А что?
— Ничего, — пробормотал Фиолетов. — Бандит… Грабежами занимался. Оч-чень опасный тип. Таких мы без суда и следствия.
— А я думал — что-нибудь новенькое, — с разочарованием проговорил Андрей.
— Все старо, как в лавке антиквара, — усмехнулся Фиолетов и кивнул на стул. — Садись.
«Я совершил ошибку, — подумал Андрей. — Я должен был узнать Неудачника. Ведь это мой бывший товарищ… Не иначе — альбом у Фиолетова. Убить его. Забаррикадировать дверь и отстреливаться до последнего патрона. И в это время сжечь альбом… А если в кабинете альбома нет?..»
— Так что у тебя за дела? — небрежно спросил Фиолетов и, откинувшись на спинку стула, открыл ящик, в котором лежал револьвер со взведенным курком.
«Блондин не узнал Неудачника, а должен был это сделать, — мысленно сказал себе поручик. — Что за человек? Без документов пришел к нам и вот он уже сотрудник… Первым нашел Забулдыгу, но тот был мертв и бесполезен для нас. Это он, Блондин, познакомил меня с тем коммерсантом Курилевым.
Явно водил нас за нос. Дал нам для розыска уголовников их неправильные приметы…»
— Пришел, как всегда, — ответил Андрей. — Какие будут задания, господин поручик?
«Альбом, может быть, уже у полковника Пясецкого, — соображал Андрей, — надо подождать, как разовьются события дальше… Фиолетов должен меня арестовать… Но почему он не зовет караул? Если протянет руку к открытому ящику стола, я стреляю первым…»
Они сидели один напротив другого, перебрасывались ничего не значащими фразами, но с каждым словом атмосфера все более накалялась, казалось, малейшее неосторожное движение — и произойдет взрыв. Их взгляды уже не скрывали враждебности, они сидели, чуть подавшись вперед на стульях, готовые в любое мгновение вскочить на ноги для решительной схватки, а губы продолжали произносить привычные слова.
— Ты занимайся своим делом, — равнодушным голосом говорил Фиолетов. — Не оставляй без наблюдения базар и станцию…
— С утра до вечера толкаюсь, — жалобно тянул Андрей. — Ботинки не казенные, все каблуки пооттоптал…
«Ну почему он медлит?! Убить его… Что он задумал? Почему медлит?! Почему?! Об альбоме знает наверняка, но делает вид…»
«Он связан с Натали… Они хотели меня увести от альбома. Кто за ними? Подполье большевиков или кто-то другой? А какая разница?! Альбом у меня. Я еще посмотрю, на что способен этот Блондин… Я их всех взял за горло, и они это понимают…»
— Ну вот что, — холодно произнес Фиолетов, — мотай отсюда. Без тебя минуты свободной нет. Позовем, когда потребуешься.
Андрей медленно поднялся со стула и неловко поклонился.
— До свидания, господин поручик.
— Будь здоров, — буркнул Фиолетов.
Андрей вышел в коридор и прислонился к поручням лестницы. Рукавом вытер с лица испарину.
«Первым делом я обязан предупредить Тучу… Альбом только у Фиолетова… Надо убрать поручика… Пусть Наташа сходит в кафе „Фалькони“ и встретится с Тучей. За мной могут следить…»
Глава 20
Раскрыв над головой летний зонтик, Наташа медленно шла по солнцепеку пустынной улицей.
