Uncharted: Четвёртый лабиринт (ЛП) - Голден Кристофер

Из мрака доносились звуки отчаянной борьбы, от которых у Дрейка заледенела кровь.

— Сукин… — начал он.

— Салли! — вскрикнула Джада, зовя своего крёстного.

Дрейк соскользнул к ней вниз, перешагнув через тело и выкрикивая имя Салли, но в ответ он слышал лишь сдавленную возню. Джада вскочила, направила луч своего фонаря во тьму, и там они увидели сплетение тел. Трое людей в капюшонах навалились на Салли, один из них зажимал ему рот. Глаза Виктора были широко раскрыты, дико сверкая в свете фонаря, и Дрейку захотелось отвести взгляд, потому что он был уверен: в следующую секунду изогнутый клинок вспорет его другу горло.

— Здесь! — раздался сзади вопль Оливии. — Их здесь ещё больше!

И в тот же миг низкий голос из темноты у первой развилки позвал:

— Дрейк!

Он не обернулся. Голос принадлежал Хенриксену, и Нейт мгновенно понял, что это значит. Тот был ранен, но жив, и если он, Оливия и остальные — судя по топоту, который слышал Дрейк — уже спускались по склону, значит, там, у развилки, они победили.

— Отпустите его! — взревел Дрейк, обращаясь к людям в капюшонах.

Те не повиновались, но и перерезать горло Салли они не спешили. Вместо этого убийцы потащили его глубже в туннель, исчезая во тьме.

— Чёрт! — рявкнул Дрейк. Всё было в точности как с Уэлчем. Они проиграли бой и отступали, но забирали Салли с собой.

Дрейк развернулся, встречая спускающегося к нему Хенриксена. Он был ранен и лишился пистолета, но всё ещё сжимал фонарь.

— Дай сюда, — потребовал Дрейк.

— Он уже покойник, — отрезал он.

— Нет, — выкрикнула Джада. — Они лишь забрали его! Они не убили Салли!

Дрейк выхватил фонарь у Хенриксена.

— Я за ним.

Он шагнул вниз, в позабытое сердце лабиринта, и когда он почувствовал за спиной Джаду, услышал её шаги и увидел, как луч её фонаря сливается с его, освещая тьму внизу, он не стал спорить. После смерти отца Салли был для них обоих самым близким человеком, заменившим его.

Они спасут его вместе — или погибнут.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Дрейк стоял в кромешной тьме, уперевшись лбом в горячий камень и из последних сил подавляя рвущийся наружу крик. Рядом шуршала и щёлкала застёжками Джада — копалась в рюкзаке, меняя батарейки в фонарике. Она что-то говорила вполголоса, но он почти не разбирал слов. Кого она пыталась успокоить — его или себя? Он не знал. Наверное, обоих.

Сколько времени прошло с тех пор, как люди в капюшонах утащили Салли? Полтора часа? Два?

Поначалу Дрейку казалось, что они ведут погоню, и он верил — ещё немного, и они настигнут этих ублюдков-убийц. Он повторял себе: захоти они убить Салли, они сделали бы это прямо там, в туннеле. И всё же картина того, как Виктор отбивается от людей в капюшонах, пока те тащат его во мрак, не отпускала Дрейка. Неужели он видел своего друга и наставника живым в последний раз? Через какое-то время он заставил себя выбросить это из головы, полностью сосредоточившись на преследовании.

Но вскоре погоня сменилась чем-то, больше напоминавшим поиски. Они петляли по лабиринту, игнорируя тупики благодаря ромбовидным меткам, указывавшим верный путь. Время от времени они останавливались, прислушиваясь к звукам борьбы или хоть какому-то намёку на то, что убийцы впереди. Салли подаст голос, убеждал себя Дрейк. Но единственным шорохом было шарканье их собственной обуви по каменному полу, а самым громким звуком — стук сердца в груди у Нейтана.

Минут через пятнадцать Дрейк начал опасаться, что они ошиблись, предположив, будто люди в капюшонах пойдут по размеченному маршруту к центру лабиринта. Они повернули назад, чтобы обыскать боковые туннели и тупики. Не имея ни следов похитителей, не услышав ни крика от Салли, они просто не могли поступить иначе. Некоторые туннели заводили в тупик, хотя в паре мест Дрейк заподозрил наличие какого-то механизма, ведущего в тайную комнату. Другие же ходы заканчивались обвалами, а ещё дважды они выходили к местам, где своды лабиринта рухнули, и в подземные пещеры пробилось море. Мутная вода лениво колыхалась, то набегая, то отступая.

Эти затопленные залы были полны воды, но в одной из них он заметил у свода пещеры какой-то проблеск и подумал, что, должно быть, начался отлив.

Им встречалось всё больше провалов; однажды Дрейк слишком быстро завернул за угол и рухнул в одну из таких расселин, едва успев зацепиться за край. Ему удалось выбраться наверх; Нейта обдало жаром и светом, исходившим от вулканических разломов в глубине, но фонарик, который он забрал у Хенриксена, был потерян — принесён в жертву вулкану.

В конце концов они бросили проверять тупики. Теперь они искали не тайный ход, куда убийцы могли увести Салли, а центр лабиринта. Дрейк подумал, что они могут попытаться принести его в жертву Посейдону или кому там ещё был посвящён этот храм. А если так, то произойдёт это в главном святилище.

И вот теперь они его нашли.

— Чёрт, — пробормотала Джада.

Дрейк услышал глухой стук и понял, что она уронила одну из батареек. Он замер, подумав, что теперь они навсегда застрянут здесь, в темноте, и как, чёрт возьми, им тогда отсюда выбираться. Но в следующую секунду снова вспыхнул свет, такой яркий, что ему пришлось заслониться рукой.

— Прости, — прошептала девушка, убирая луч с его лица.

— Я думал, ты уронила батарейку.

— Уронила. Одну из севших.

Дрейк лишь кивнул. Никто из них не улыбнулся. Они утратили всякую охоту к перепалкам, которые поддерживали их последние несколько дней и позволяли Джаде не думать об убийстве отца. Теперь же они оба думали лишь о том, что Салли ждёт та же участь: голова и туловище в дорожном сундуке, брошенном где-нибудь на вокзальной платформе.

Джада выглядела измученной и бледной. В рюкзаках ещё оставались вода и еда, но Дрейку сейчас было не до этого. Он едва сдерживался, чтобы не трястись от ярости, хотя и понимал, что этот гнев — лишь маска, скрывающая страх за Салли и глухую тоску, пронизавшую его до мозга костей. Он уже не раз думал, что Салли погиб, но тот всегда выживал; вместе они выбирались из десятков передряг. Дрейк любил уверять себя, что всё дело в том, что Виктор Салливан — ещё тот крепкий сукин сын, но в глубине души он понимал: удачи в этом было не меньше, чем стойкости или решимости.

Они должны его вернуть.

— Пошли, — сказал он. — Сидя на месте, мы их не найдём.

Джада посветила фонариком по сторонам святилища. Фонарик мигнул и погас, когда они спускались по трём ступеням в зал, и Джада, оступившись, рухнула на колени. Лишь по чистой случайности она его не разбила. Им придётся быть осторожнее: единственный фонарик для выживания мог оказаться важнее фляг с водой.

Когда луч света заметался по стенам и по восьмиугольному алтарю и выхватил из темноты преддверие, где Владычица Лабиринта, должно быть, готовилась к ритуалам, у Дрейка не осталось никаких сомнений: Дедал спроектировал и это святилище, и его египетский аналог, вот только иероглифов здесь не было. Свет фонаря Джады осветил фрески на алтаре, изображавшие Владычицу, принимающую мёд от коленопреклонённых последователей, а рядом с ней — Минотавров. Но письмена на стенах были на том же древнем диалекте, что и на сосуде, который Иэн Уэлч нашёл в атлантическом зале в Египте. Это была какая-то разновидность греческого. Будь здесь Уэлч, он смог бы их прочесть.

— Всё точно такое же, как в Египте, — заметила Джада.

— Будем надеяться, — ответил Дрейк, широким шагом направляясь в преддверие. Детали этого зала его не интересовали. Всё, что его волновало, — это истинные святилища внизу, посвящённые каждому из богов трёх лабиринтов: Дионису, Себеку и Посейдону. Если этот лабиринт действительно построен по тому же плану, в тех залах должны быть каменные двери, ведущие в тайные ниши, и он обязательно каким-нибудь образом найдёт способ их открыть.

В свете фонарика Джады он направился прямиком в тот угол, где рассчитывал найти потайной каменный блок, который должен был сдвинуть алтарь. Но камни в основании стены не поддавались, когда он пытался их вдавить, а когда Джада подошла ближе с фонарём, они не увидели на них никакого выгравированного символа. Холод, уже два часа сжимавший сердце Дрейка, превратился в лёд. Неужели это их последний тупик?