Дженни Вингфилд - Возвращение Сэмюэля Лейка
К середине дня тетя Милли (слегка подустав быть такой милой) предложила вздремнуть – было бы чудесно. План встретил решительный отпор, и она, оставив на кофейном столике стопку детских книг, исчезла в спальне вместе с Дави.
Чуть позже позвонил дядя Сид и сообщил, что Той будет жить. Трубку взяла Сван и передала новость мальчикам. Все трое завизжали от радости, но беззвучно – пусть тетя Милли и Дави спят, так лучше. «Не фокусничать» становилось все тяжелей и тяжелей, и они махнули на все рукой. Бэнвилл и Нобл затеяли борьбу прямо на тети-Миллином паркете с миленьким узорчиком, а Блэйд без конца тыкал Сван под ребра и убегал. После четвертого-пятого раза Сван пустилась в погоню и прижала его к стенке возле столика, уставленного посудой из цветного стекла.
– Что на тебя нашло? – спросила она строго.
– Ничего, – взвизгнул Блэйд, давясь от смеха.
И поцеловал Сван в губы.
К Тою пустили одного посетителя. Честь эта выпала Бернис как жене. Той был подключен к нескольким приборам, каждое слово давалось ему с огромным трудом.
– Видно, придется тебе меня и дальше терпеть, – выдохнул он с натугой.
Бернис коснулась его руки, поцеловала в лоб и улыбнулась нежнейшей улыбкой.
– Слава Богу, что ты жив, – соврала она.
Глава 32
Никто не просил Уиллади брать на себя «Мозес – Открыт всегда», это подразумевалось само собой. Больше работать в баре некому, а семье надо на что-то жить. Когда Сэмюэль понял, к чему все идет, ему показалось, будто Бог задумал стереть его в пыль.
– Ты не обязана, Уиллади, – сказал он наутро после несчастного случая. – Бог всегда давал нам средства к жизни.
Уиллади носилась по дому – стирала, убирала, надеясь все успеть и отдохнуть до того, как дети вернутся из школы. Прошлой ночью она почти не сомкнула глаз, а сегодня и вовсе поспать не удастся.
– Что ж, скажи мне, когда Он снова начнет помогать, – ответила Уиллади. Ее тоже будто размалывали в порошок.
Сэмюэль не спорил. Когда они венчались, на вопрос пастора, согласна ли она любить, почитать и слушаться мужа, Уиллади ответила по-мозесовски: «Любить – да, почитать – да, а слушаться – посмотрим» – и ухмыльнулась.
Мозесы покатились со смеху. Лейки поморщились, а Сэм Лейк взял Уиллади в жены на ее условиях. До сих пор на этих условиях им жилось прекрасно.
В тот день по дороге на работу Сэмюэль попросил Господа дать ему знак, как жить дальше.
Молитву он произнес на въезде в Магнолию и в первом же квартале увидел колонну машин. Скрипучие, заляпанные грязью грузовики, суровые обветренные водители, на бортах немыслимые рисунки: укротители со львами, гимнасты на трапециях, цветные шатры. Цирк приехал.
Вот он, знак. Сэмюэль, конечно, ни на минуту не подумал, что Господь велит податься в бродячие циркачи, но в ушах вдруг зазвенело: «Была не была!» Приехав в компанию «Вечная память», Сэмюэль вручил мистеру Линдейлу Страуду папку с кольцами и предложил уговор:
– Если вы позволите мне звонить с работы по межгороду, звонки можно оплачивать из моей прибыли.
Не прошло и четверти часа, как Сэмюэль нашел в Шривпорте компанию, готовую дать напрокат тент, складные стулья, микрофоны и динамики, а оплату отсрочить до тех пор, как он начнет получать пожертвования.
Тент он мог бы раскинуть где угодно, но лучшего места, чем участок Ледбеттеров, и придумать нельзя. Для начала, там можно поставить тент бесплатно. Ирма Ледбеттер хоть и живет в городе, но знает, как тяжело сейчас ее бывшим соседям. Она скорее умерла бы, чем взяла у Сэмюэля деньги за пользование землей. Тем более Сэмюэль вызвался привести в порядок ее участок – а там и покупатель найдется.
Место это хорошо еще и тем, что оно у всех на виду. Каждый вечер через него тянется вереница заблудших душ в бар и обратно, и они не смогут пройти мимо плаката Сэмюэля: «Изберите себе ныне, кому служить».
– Богослужения, – повторила Уиллади, когда Сэмюэль поделился новостью.
– Под открытым небом, – уточнил он.
– Через дорогу.
– Через дорогу от нас.
– Очень рада, – сказала Уиллади от всей души. Она давно не видела Сэмюэля таким счастливым.
Уиллади удивилась, когда Сэмюэль пришел домой раньше обычного, и еще больше – когда он признался, что бросил работу. А тут еще и богослужения под открытым небом – три сюрприза за пять минут, и всем она рада. Наконец Сэмюэль займется делом, в которое верит по-настоящему, – может быть, это исцелит его душу.
– На сколько человек ты рассчитываешь? – спросила Уиллади. Она сидела в кухне за столом и складывала в стопку выглаженное белье, а Сэмюэль наливал себе чаю со льдом.
– Как получится. Чем больше, тем лучше.
– Может, я смогу оставлять на время посетителей, а сама приходить послушать твои проповеди.
– Хорошо бы не оставлять, а приводить их с собой.
Уиллади прильнула сзади щекой к его плечу, поцеловала сквозь рубашку.
И сказала:
– Знай, я в тебя верю.
– И я в тебя, – отозвался Сэмюэль.
– Пусть даже я сейчас служу дьяволу?
Сэмюэль отставил чай и грустно улыбнулся.
– Уиллади, ты подманиваешь дьяволовых приспешников, чтобы я мог к ним подступиться.
После ужина Калла уложила детей, а Уиллади в первый раз встала за стойку в «Открыт Всегда». Сэмюэль поехал в больницу, чтобы Бернис могла вернуться к Калле и хоть чуточку вздремнуть.
Наутро, когда Уиллади закрыла бар и приковыляла на кухню, Бернис только добралась до дома, и вид у нее был, как всегда, цветущий. Они с Сэмюэлем проговорили всю ночь, и Бернис, как ни странно, ничуточки не устала.
Уиллади, которая только и мечтала о том, чтобы смыть с себя несвежий запах бара и добраться до постели, была не на шутку уязвлена.
– Я думала, Сэмюэль ночует в больнице, чтобы ты вернулась домой и выспалась.
– Так и есть, – прощебетала Бернис. – Но Сэмюэль рассказал мне про богослужения под открытым небом, и мы начали строить планы и никак не могли остановиться.
– Планы?
– Я собираюсь помочь с музыкой. Знаешь ведь, мы много пели вместе – давно еще, когда мы с ним… много лет назад.
Уиллади хмуро кивнула. Как же не знать?
В одном из нижних ящиков буфета стоял двадцатикилограммовый мешок муки, а в нем, на самом верху, – голубая эмалированная кастрюля. Уиллади вынула ее, наполнила мукой и поставила на стол. Из холодильника достала молоко, а из шкафчика на стене – разрыхлитель, соль и кулинарный жир. Все это время ее преследовала мысль, что если так пойдет, недолго и до беды.
– Смотри не испорти Сэмюэлю дело, – сказала она.
Бернис уже выходила из кухни, но при этих словах замерла на пороге и изумленно уставилась на Уиллади:
