Рута Майя 2012, или Конец света отменяется - Вепрецкая Тамара

Вожак еще раз незлобиво зарычал, несколько раз пружинисто переступил лапами в одну и в другую сторону, словно исполняя ритуальный танец, и двинулся прямо на меня. Я прижалась к дереву, но опять поймала себя на мысли, что совсем не боюсь. Вот сейчас разорвет меня этот хищный зверь, еще секунда, и мне конец, а страха нет.

Ягуар скользнул по мне осмысленным взглядом и царственно прошествовал мимо, по прямой пересекая площадь. Через несколько мгновений он скрылся за древними камнями в чаще.

Томина выдохнула. Солнце снова вспыхнуло с прежней силой. Городище наполнилось звуками. Проводив взглядом последнее шевеление веток в зарослях, где исчез ягуар, Марина вспомнила Сашины слова о душах ушедших правителей и подумала, что они теперь его хранители: «Надо бы расспросить Сашу подробней».

От этих мыслей он и оторвал ее, окликнув:

– Маришка! Я все здесь закончил. Поднимемся по лестнице, там роскошный храм виднеется, Здание Тридцать Три.

Она смущенно улыбнулась ему в ответ, что-то пролепетала и, как сомнамбула, потащилась за ним. Очень скоро морок испарился, она оживилась, с восторженным изумлением взбираясь по истертым древним ступенькам. Самые верхние ступени отсутствовали, их заменили полностью поглотившие лестницу толстые змеевидные корни.

И вот перед ними восхитительный храм, одноэтажный, на небольшой платформе с еще рядом ступенек. На его «голове» покоилось совершенно немыслимое сооружение – своеобразный высоченный «гребень» со множеством сквозных квадратных окошек, наподобие сот. Ровно посередине несуразно восседала нелепая роботоподобная фигура, вероятно, некогда изображавшая правителя или даже божка.

– Саша, как правители Йашчилана связаны с ягуарами? – приступила Марина к допросу.

– Не то чтобы связаны. Просто такие у них имена.

– Почему? Они имели в виду «ночное Солнце»?

– Вижу, тема ягуаров зацепила тебя, – улыбнулся Беловежский.

Томина почувствовала, что краснеет.

– Думаю, они больше вдохновлялись другой ипостасью этого хищника. Ягуары ассоциировались с охотой, с войной, с победой из-за тех же своих качеств, которые упомянул чоль: доблести, отваги, силы, сноровки.

– Йашчилан вел много войн?

– О да! Из этих многочисленных надписей складывается более или менее полная династическая история этого царства с красивым названием «Пачан» – «Расколотое Небо». Нам известны почти все его правители с четвертого века.

Они проникли в самую гущу джунглей и по змееподобным, переплетавшимся запутанными узлами корням пробирались по указателю к Малому акрополю, совершая длительные подъемы и спуски, петляя, спотыкаясь и цепляясь за разнокалиберные лианы, болтающиеся упругими канатами или свисающие тугими плетьми.

– Это мы шагаем по улицам города, – усмехнулся Александр и кивнул на еле-еле заметную в толще из сети мелких корней и густых зарослей пирамидальную кладку, поглощенную лесной чащобой.

– Да ладно!

– Мы сейчас идем к акрополю, где один из самых ярких царей Йашчилана оставил нам свидетельство о своих многочисленных войнах. Это Ицамнах-Балам Третий [56], правивший почти шестьдесят лет в VII–VIII веках. «Балам» на языке майя «ягуар». В одном из храмов, кажется, в Здании Сорок Четыре, сохранилась его своеобразная военная летопись: в притолоках и надписях на лестнице перечислены его победы и пленники. Его называют Великим, потому что он превратил Йашчилан в одну из самых влиятельных держав на Усумасинте.

– Удивительно! Так далеко, в таких дебрях! – воскликнула Марина.

– На самой крупной водной артерии! – возразил Саша. – Тогда это не были такие уж дебри. Отсюда была связь со всем миром майя. Кстати, его последняя жена была из Калакмуля.

– И что?

– А то, что союз с могущественным Калакмулем много значит. И к тому же я занимаюсь как раз Калакмулем.

– Еще есть Баламы?

– Сын Ицамнаха от этого брака, взошедший после десятилетнего междуцарствия, как полагают, не совсем законным путем. Его звали Яшун-Балам Четвертый, или Птица-Ягуар.

– И здесь интриги?

– Борьба за власть. Говорят, тот еще был манипулятор, но продолжал укреплять Йашчилан. Этот чудесный храм с резным набалдашником посвящен как раз ему. Он распространил свое влияние и на Бонампак.

– Йашчилан был сильней Бонампака?

– Безусловно. Последний из великих царей, сын Яшуна, Ицамнах-Балам Четвертый, участвовал в той знаменитой битве как союзник Бонампака вместе с небезызвестным уже нам с тобой Яахавом-Чан-Муваном и, возможно, даже изображен на фресках.

– Не тот, кто был в одежде ягуара? – предположила Марина.

– Думаю, тот все же сам Муван. Шкуры ягуара обычно в принципе носили правители или даже представители знати.

– Йашчилан – красивое название. Это что-то означает?

– «Зеленые камни». Но это уже современное название. Ведь после Ицамнах-Балама Четвертого, фактически в IX веке, Йашчилан, подобно другим царствам майя, приходит в упадок. И этот некогда процветающий, могущественный город превращается в добычу сельвы, в зеленые камни и во владение диких зверей, – грустно завершил свой рассказ Беловежский.

– И ягуары становятся его хозяевами, – торжественно проговорила Марина.

Прямо над головой, словно иллюстрация к Сашиным словам, прозвучал вопль ревуна. Разглядеть наглеца за густой листвой не удалось.

Саша рассмеялся:

– Как видишь, не только ягуары.

Внезапно Марина оступилась, охнула и, пытаясь сохранить равновесие, поскользнулась на влажном гладком корне. Она лихорадочно старалась ухватиться за какую-нибудь лиану. Идя чуть позади, Саша исхитрился ловко обхватить ее и удержать от падения. Она повернулась к нему со словами благодарности. Глаза их оказались на одном уровне, и они схлестнулись взглядами. Дальше произошло что-то совершенно неожиданное для обоих. Во всяком случае, Марина потом так и не смогла объяснить себе, как это случилось и почему. Но в тот момент она вдруг порывисто обняла Сашу за шею и на мгновение крепко прижалась к нему всем телом. Когда она слегка отстранилась, чтобы продолжить путь, он уже перехватил инициативу и не выпустил ее из своих рук. Еще секунду удержав ее в объятиях, он затем бережно взял ее голову в руки и осторожно поцеловал прямо в соленые от пота и трепетные от сбивающегося дыхания губы.

Когда поцелуй закончился, она выдохнула:

– Я видела ягуаров!

– Не сомневаюсь, – ласково шепнул Саша и снова закрыл ей рот поцелуем.

Все это время над их головами надрывался ревун.

Глава двадцать седьмая

Город Паленке

Еще засветло удалось добраться до города Паленке и найти симпатичный задрипанный отельчик с номером о двух кроватях, с внутренней парковкой и вай-фаем всего за 350 песо.

– Хорошо, что мы подкрепились на заправке. Давай немного отдохнем и чуть позже сходим в какой-нибудь ресторанчик для более серьезной трапезы, – предложил Беловежский. – Глядишь, и ребята мои подтянутся к тому времени.

Марина дорвалась до интернета и тут же обнаружила письмо от Гурова с требованием немедленно связаться с ним в любое время дня и ночи. Она озвучила это Александру.

– Ну, не знаю. В Москве сейчас третий час ночи, – засомневался тот. – Ты готова звонить начальнику в такое время?

– Не пробовала. Наверно, он увидел мои настойчивые звонки по Скайпу, поэтому так написал.

Томина стала отправлять Гурову свои заметки по Тонине и Агуа-Асуль, а Беловежский приступил к ознакомлению с материалом, присланным Танеевым: со статьей Гурова десятилетней давности. Звонкий позывной Скайпа заставил обоих вздрогнуть от неожиданности. Марине звонил сам Максим Гуров.

– Максим Анатольевич, вы не спите? – удивилась она вместо приветствия.

– Уснешь тут с вами, – в свою очередь странно поприветствовал тот.