М. Роуз - Парфюмер Будды
– Приказ?
– Предложение. Ты под сильным стрессом. Я просто пытаюсь помочь. Когда ты ела в последний раз?
Жас разозлило, что он помнит эту ее особенность, и откусила немного хлеба, скорее чтобы удержать себя от комментариев к тому, что он сказал. Она была не голодна.
– Неправильно, что мы сидим в ресторане, когда…
Гриффин прервал ее:
– Нам надо поесть, а сделать это мы можем там, где хорошая еда и вино. И где никто не следит за дверью.
– Что ты имеешь в виду?
– Марше установил за тобой слежку.
– Чтобы защитить меня или шпионить? – Жас инстинктивно оглянулась. Она сразу и не заметила, что комната была практически пуста. Все посетители сидели на террасе, любуясь видами.
– Надеюсь, чтобы защитить, но не уверен. Именно поэтому я настоял, чтобы мы куда-нибудь пошли и поговорили. Не уверен, что в доме, в магазине или в мастерской это безопасно.
– Безопасно?
– Они могут подслушивать.
– Откуда ты все это знаешь?
– Я заметил, что за нами кое-кто следит. Видел его на мосту, а потом отражение в пирамиде. Поэтому думаю, что он нас охраняет. Вычислить его было очень легко, он даже не пытается скрываться.
В комнате вдруг стало невыносимо душно. Жас захотелось встать и убежать. Она не могла просто так сидеть здесь, когда Робби пропал. Глупо было думать, что она с этим справится.
Словно почувствовав, о чем она думает, Гриффин положил на ее руки свою ладонь, и легкого давления хватило, чтобы удержать ее на месте.
– Все будет хорошо, обещаю.
Другой рукой он поднял бокал.
– За Робби, – тихо и ласково произнес он.
У Жас на глаза навернулись слезы, но она их сдержала и поднесла бокал к губам. По привычке перед тем, как сделать глоток, она понюхала букет. Все нежные запахи слились в одну ароматную волну: вишня, фиалка, роза, а также запах кожи и дуба. Она отпила вина. Вкус словно затанцевал у нее во рту. Казалось непорядочно наслаждаться вином, когда Робби находился неизвестно где, в опасности.
– Что случилось с твоими руками? – спросил Гриффин.
На пальцах виднелись покрытые засохшей кровью глубокие царапины, которые появились, когда она пыталась сдвинуть крышку с канализационной шахты в центре лабиринта. Она потерла царапины, но от этого они только покраснели.
– Жас? – В его голосе прозвучала тревога.
– Если комната пуста, могут ли они подслушивать?
Он покачал головой.
– Не думаю.
Жас наклонилась к нему через стол, не сообразив, насколько соблазнительным было это движение, пока не увидела результат в его глазах.
– Думаю, я знаю, где Робби, – сказала она тихим, приглушенным голосом.
– Он с тобой связался?
– Нет. Но оставил еще один знак. Кажется, я знаю, где он, но попасть туда в одиночку не могу.
Она показала ему руки в доказательство своих слов.
– Я пыталась.
– Хотела рассказать мне?
Жас нахмурилась.
– Я уже говорю.
– Только потому, что я спросил про твои руки.
С ее стороны было глупо думать, что прошлое можно не замечать, просто обойти, не признав или не оценив его.
– Хватит об этом. О’кей? Не я тебя бросила, Гриффин.
По выражению его лица Жас поняла, что он не ждет от нее возвращения к теме. Минуту Гриффин молчал, пил вино, взвешивал свои возможности.
– Нет, не ты.
– Тогда почему ты на меня сердишься?
– Вовсе не сержусь.
Она удивленно подняла брови.
– Со мной ты не была бы счастлива, – тихо произнес он.
– Это ты так решил. Не я.
– Я это знал.
– Ты думал, что знал. – Она выпила еще вина.
– Все эти годы… мы действительно не забыли друг друга, не так ли? – Гриффин задал вопрос, который прозвучал как признание.
Жас задумалась, стоит ли отвечать и о том, что именно ответить. Чувства ее скрывались так глубоко и были так ранимы, что говорить о них казалось почти непристойно.
Гриффин наклонился, и она почувствовала его запах. Аромат наказания.
– Они больше не продают этот одеколон, уже много лет. А ты все еще им пользуешься.
– Так и не нашел одеколона, который бы мне понравился, поэтому твой брат предложил проанализировать формулу и сделать одеколон специально для меня. Он постоянно снабжает меня, когда одеколон заканчивается.
Смех Жас показался немного истеричным даже ей самой. Пока она скупала на блошиных рынках воспоминания, полупустые флаконы, Робби продолжал поддерживать отношения с Гриффином и даже готовил для него одеколон.
– Что бы там ни было, расскажи мне.
Жас подняла руки, попытавшись сказать что-нибудь связное, но пальцы застыли в воздухе. Она не могла приказать мыслям извлечь смысл из того, о чем она думала, и смогла только покачать головой.
Гриффин передвинул стул на четверть вокруг стола и поставил свой бокал поближе к ее бокалу. А потом наклонился, будто хотел рассказать секрет.
Его губы коснулись ее губ, и вдруг она не просто вдохнула его аромат и ощутила вкус вина, но вспомнила то, что считала забытым: как они были вместе, и о том, как держал он ее лицо в своих ладонях во время поцелуя, движения его губ. Жас вспомнила их с Гриффином вместе, их неразделимость, как вплелась она в ткань того, чем была. Воспоминание было таким глубоким, что казалось, стоит потянуть за ниточку и последовать за ней, то можно прийти… куда? Жас чувствовала его ладони у себя на щеках, его дыхание в себе, его волосы на своем лице, и все казалось знакомым и по-другому. Это же помнила Мари-Женевьева, когда тонула. Это же ощущала и египетская принцесса на берегу реки, когда ее возлюбленный сказал ей, что будет убит.
Убит? Утонула?
Жас оттолкнула Гриффина так сильно, что он упал обратно на свой стул. Сперва на его лице появился шок, потом любопытство.
– У тебя испуганный вид, Жас. Я не хотел…
Она покачала головой.
– Это не я, это Робби.
– Нет. С тобой сейчас что-то случилось. Я видел это в твоем лице. Что это?
– Забудь обо мне! – почти крикнула она – Теперь значение имеет только мой брат.
Принесли заказ. Пока официант ставил перед ней жареную куриную грудку и croque moncieur[25] перед Гриффином, они молчали.
Следующие несколько минут они ели почти молча. Съев совсем немного, Жас опустила вилку и нож.
– Постарайся съесть еще.
Она покачала головой.
– Когда моя дочь не ест, я ее подкупаю.
– Я не твоя дочь, и у тебя нет ничего, чем ты мог бы меня подкупить, – Жас хотелось, чтобы слова прозвучали легко, но получилось горько.
Она оттолкнула тарелку.
– Пойдешь сейчас со мной искать Робби?
– Да, – ответил он без колебаний.
Выходя из ресторана, они не заметили бледную женщину, сидящую в одиночестве в углу террасы в наушниках, пьющую вино и ковыряющую фуа-гра вилкой. Но как только они вышли, Валентина Ли бросила горсть евро на стол и последовала за ними.
