Руслан Белов - Бег в золотом тумане
Я помнил, что такое выделение называют эксудатом, но как оно выглядит, не знал, но тут подошёл Бабек, много лет проработавший взрывником.
Он долго рассматривал ВВ, потом успокоил меня:
— Я сто тонн взрывчатка взрывал, но все время свежий был, откуда старый? Не бойся. Руслан! Если не взорвался, когда сюда везли, то сам не взорвется уже. Насколько нам пригодятся припасенные Федей взрывные материалы, мы не знали. Короче, была бы взрывчатка, а что взрывать — всегда найдется.
Разбирать вещи мы закончили в сумерках. Поужинали оставшимися с обеда жареными грибами и Федиными консервами.
"Завтрак туриста", как был гадостью пять лет назад, так и остался. Сгущенка потемнела, но была вполне сносной. Тушенка тоже.
Вообще, геологов и другой бродячий люд с большой натяжкой можно называть гурманами. В поле им приходится питаться чем угодно, вплоть до галок и ворон, не говоря уж о змеях, лягушках и головастиках. Впрочем, земноводные, жареные на растительном масле, представляют собой восхитительный деликатес, с треском поедаемый даже самыми брезгливыми плотоядными.
А наши "скакуны" с экспедиционной базы? Если Воронок безвременно, после непродолжительной болезни или тяжёлого увечья, покидал белый свет, то все маршруты отменялись и весь личный состав партии, засучив рукава, весело приступал к изготовлению пельменей и котлет!
Конечно, особенности полевой кухни накладывает свой глубокий отпечаток на отношение к еде. До сих пор гречку терпеть не могу. Случалось, что эту крупу мы ели три раза в день на протяжении нескольких дней!
* * *После ужина мы посидели немного у костра, и пошли спать. Из соседней палатки был слышен звонкий голос Лейлы, — она на ломаном русском рассказывала Наташе что-то об Иране и обо мне.
Ночью мне приснился сон: "Я, зажатый со всех сторон холодными камнями, сижу в штольне. Пытаюсь вырваться, но тщетно. И вдруг вижу танцующую Фатиму. Она тянет ко мне руки. Но это оказывается змеи"… От ужаса я проснулся и долго не мог успокоиться. В сердце поселилась тревога за мою персиянку и за успех нашей затеи. Мои товарищи похрапывали, а я лежал и пытался разгадать кошмар, приснившийся пять минут назад…
Незаметно я снова уснул.
…"По Млечному Пути идёт Лейла. Я понимаю, что между нами миллионы световых лет, но для нас — это не расстояние. Она бросает мне свой шарф. Я ловлю его и повязываю вокруг своей шеи. Мне радостно от её подарка и улыбки.
Она тянет ко мне руки. Но это опять змеи… Чертовщина какая-то, думаю я во сне и решаюсь дотронуться до них. Змеи тут же превращаются в двух женщин. Я знаю, кто они! Вынимаю саблю и отрубаю им руки!"…
* * *Когда я проснулся, солнце только выплывало из-за гор. Сердце бешено колотилось, волосы были мокрые, спальные принадлежности скручены, словно канаты… Я не стал делиться своей ночной феерией с Лейлой, так как был уверен в том, что ей будет неприятно узнать о моём глумлении над её матерью и тётей. Одно я знал точно! Фатима что-то задумала!
Оставив в лагере Бабека и Лейлу хозяйствовать, мы ушли на штольни. Ишаки везли взрывчатку, чайные принадлежности и кое-что из еды. Предусмотрительный Серёга взял с собой пару пачек матерчатых пробных мешочков и небольших полиэтиленовых пакетов, найденных среди Фединых запасов. Шли мы около получаса. И вот мы стоим на узенькой площадке перед обрушенным устьем штольни.
* * *Короткая, метров сорок и узкая, метр тридцать на метр шестьдесят, эта выработка была сделана ручным способом, то есть шпуры пробивались молотобойцами с помощью кувалды и зубила. О силе молотобойцев тех лет до сих пор ходят легенды. Маленький и щупленький подручный после каждого удара поворачивал зубило на 90 градусов. А молотобоец, стоя на коленях, бил со скоростью тридцать ударов в минуту. Ослабев, они менялись местами, но работа отнюдь не замедлялась. Отбитую породу нагружали в вагонетки и вручную катили к отвалу. Все это совершалось в тусклом свете карбидных ламп и без принудительной вентиляции. Двадцатью годами позже, на Кумархе, мы работали с помощью всякой техники — перфораторов, погрузочных машин, электровозов и мощных вентиляторов. Длина штолен была больше километра, а сечение — 6,4 квадратных метра, т. е. в три раза больше, чем здесь на Уч-Кадо.
Проходчики — крепкие, гордые и чуточку шебутные ребята. После обвала мужественно собирают в вёдра, останки коллег, нарушивших правила техники безопасности…
А как захватывает работа погрузчика! Это забрызганное грязью страшное стальное животное, яростно мотая ковшом, с грохотом и визгом наезжает по рельсам на отбитую породу и, набив ею пасть, легко перебрасывает через себя в вагонетку!
А как щекочет нервы поездка по неосвещенной штольне на буфере последней вагонетки? Состав с грохотом мчится на огромной скорости, ветер бьет в лицо, вагонетки раскачиваются… Время от времени луч фонарика шахтёрской каски вырывает из темноты бревна крепления, соединительные коробки, трубопроводы. И надо от них увернуться, но не всегда это получается!
И тогда: "бум" и "та-та-та" — каска весело скачет сзади по рельсам и шпалам!
А сделать первый забой в руде? Это — охота! Ведешь штрек по рудной зоне, несколько метров в день — ничего нет, пустая жила, барабан… Пробиваешься дальше и твердишь: "Должна быть руда, должна!"
Через день или два, в четыре часа утра, стучат проходчики в дверь твоего кубрика и говорят, посмеиваясь: "Беги! Да пошустрей! Там все блестит от стенки до стенки!"
* * *И вот я опять здесь… Но уже в качестве "Джентльмена удачи". Будь моя воля, я и сейчас, не раздумывая, предпочел бы стабильные: 175 рублей, плюс 40 % высокогорных, 40 % полевых, 15 % районных и на все это — ещё 10 % подземки.
Штольня была завалена капитально. Федя, удобно устроившийся на согретом солнцем отвале, пояснил:
— Полпачки на устье угробил! На десятник завалено, как в аптеке!
— А ребят, убивец, где бросил? — спросил я с, накатившим вдруг, отвращением.
— Там они, под завалом!
— Сам, сука, хоронить будешь!
— А что, схороню в натуре, не впервой! Ты речь скажешь, Наташка слезу пустит, по горсти землицы в могилку бросим, — пытался шутить Федя, но замолк, придавленный нашими злыми взглядами.
— Хватит болтать, орлы! Тут работы на целый день — и это в лучшем случае. — Сергей был прав. Федя не скрывал от нас своих "подвигов", и нечего свирепеть от его молотьбы. Надо работать!
— Будем вкалывать парами. Начнем я и Черный. А ты, Юрик, по мере надобности будешь подменять кого-нибудь из нас. А пока шлепни пару сурков. Печень, к примеру, в эти полиэтиленовые мешочки положи, и этикетки прикрепи. Для отвода глаз будешь у нас противочумным врачом. И чтобы инструменты твои хирургические на виду были. А ты, Наташа, набери травки всякой и тоже в мешочки уложи, красиво и аккуратно, чтобы сразу было видно, что ты у нас ботаник — аспирант.
