Владислав Глушков - Клинок Судеб
Поэтому, новые, городские люди были здесь в диковинку, и парни с удовольствием поддерживали такой интерес, за исключением Семёна. Он не ходил на посиделки, всё больше занимался снаряжением своей экспедиции и читал, какие-то старые книги. Ещё в детстве Семён увлёкся историей, и не просто историей, а больше фольклором интересовался всевозможными старинными сказаниями, легендами, и так этим увлёкся. Что поступил в университет, на исторический факультет, но долго там не проучился. Не понравилась Саймону официальная наука. Ничего в ней не говорилось про старые миры. Которые, жили совсем не по тем правилам, по которым живёт нынешний.
Бросил он историю, заинтересовался оккультными науками, но и там ничего не нашёл для себя интересного. И только после этого начал собирать материалы, про всевозможные непознанные места, и легенды, что с этими местами связаны. Вот и по эти болотистые леса услышал он когда-то легенду. Решил проверить, приехал сюда, сходил на место. После этого похода потерял он покой, так и тянуло в эти места, как будто что-то он здесь забыл. Начал тогда собирать Трошин все упоминания, связанные с этими местами, на что и ушло три года, а когда собрал все сведения, какие, только можно было собрать, решил ехать. Позвал с собой троих друзей, которые не однократно сопровождали его в поисках, таких же авантюристов, каким, был сам, и отправился.
В предыдущие годы, с друзьями неоднократно они бродили по разным лесам, копали, часто находили очень занятные вещи. Связанные, как с давней историей, так и с событиями недалёкого прошлого. Всё это хорошо продавалось, и парни могли очень безбедно существовать. Но всю жизнь мечтал Семён найти, что-то совсем особенное, и вот, кажется, в этот раз он нащупал ту тропу, которая должна была привести его к самой необычной и самой ценной находке во всей его жизни.
На дворе послышался смех и голоса друзей, перебиваемые девичьим хохотом, Семён выглянул в окно, там. У калитки стояли его товарищи в окружении местной молодёжи. Вик, Витька Чёрный, балагур и весельчак, развлекал компанию. Почему ему светловолосому парню досталась такая фамилия, было загадкой, но он действительно был Чёрным. Семён немного постоял у окна, а потом окликнул парней.
— Вик, хватит там народ веселить, идите все сюда, надо поговорить, да и спать пора, завтра рано вставать.
— Саймон, да что ты прямо как старшина в армии, отбой устраиваешь? — Отозвался парень, — надо будет встать, встанем.
— Идите сюда, дело есть, — прикрикнул Семён.
— Ладно, идём, — отозвался тот вновь, — всё, девочки, пока. Видите, какой начальник у нас строгий, но расстраивайтесь, мы скоро вернёмся, и уж тогда я от вас не отстану.
— Ой, зарекался наш теляти волка съесть, — ответила ему одна из девушек, — ты сперва вернись оттуда, а уж потом и посмотрим, какой ты приставучий.
— А что так, вы что леса здесь боитесь?
— Мы-то не боимся, да вот только мало кого видели, что бы из тех мест вертались.
— Ну, не видели, так увидите. — Ответил Вик, но в голосе у него уверенности и веселья поубавилось.
— Саймон, а что это за шняга такая, — спросил Семёна его бритоголовый друг.
— Ты о чём Лось? — Кличка лось к нему приклеилась от того, что очень в своё время любил Сашка Гурьев разнообразить свою речь иностранными словами, и если не расслышал заданный ему вопрос, обязательно переспрашивал «Вас ист лось?» Именно так и звучала эта фраза в его произношении, на что однажды ему ответили: «Сам ты лось». Ответивший, конечно пожалел о сказанном, потому, что Сашка моментально обиделся, а так как обиду подолгу носить с собой не привык, то тут же выбил обидчику два зуба. Но кличка моментально приклеилась к парню, и уж после этого ни кто его иначе и не называл.
— Что это девки лопочут, что живыми мало кто оттуда возвращался?
— Ты меня видишь?
— Вижу. И что?
— Да, то, что я там был, и как видишь, вернулся, а то, что бабы по селу болтают, так к этому только пацаны детсадовского возраста прислушиваются. Не хочешь, не иди, можешь хоть сейчас домой отправляться, но и дальше у нас с тобой никаких де не будет. Иди, дома побухаешь со своими друзьями, бабки закончатся, пойдёшь с ними лавку бомбанёшь, а может, кого и грохнешь, потом сядешь, вот и всё. Иди, твоя жизнь это твоя жизнь.
— Ладно, Саймон не кипятись, это я так из интереса спросил.
— У кого ещё есть интерес? — Товарищи молчали, — так вот и правильно. Я Вам уже говорил, что в этом поиске, я ничего вам не гарантирую, но если всё сложится так, как я предполагаю, если мы с вами найдём, то, что ищем, то на всю оставшуюся жизнь будем в полном шоколаде. Тут есть чем рисковать. А кто не согласен, то дорога домой, пока открыта, шагайте.
— Всё, Саймон, сняли тему. Ты прекрасно знаешь, что мы с тобой везде пойдём, чай не первый год копаем. — Остановил Семёна третий друг, тот, что отличался от всех совсем неестественным, для этих мест цветом кожи.
— Ты «Африка», меня не успокаивай, я спокоен и я пойду туда не зависимо от того, вы со мной или нет. Здесь ваше решение, поэтому думайте, до утра, а с рассветом подъём и кто куда, я в лес, а вы решайте. Всё, сейчас спать, если вместе пойдём, то день завтра будет тяжёлый.
«Африка», а по паспорту Николаев Иван Кузьмич, не смотря на свой неестественный цвет кожи, был чистокровным русским, если конечно не брать в расчет его дедушку, выходца из одной Африканской страны. В те далёкие времена, когда советская страна очень плотно дружила со всеми развивающимися и идущими к ней навстречу странами. В Вузах в те времена училось очень много выходцев их тех самых развивающихся стран и девушки не обходили их вниманием. Бабушке «Африки» тоже не присущ был расизм, до тех пор, пока она не оповестила своего возлюбленного о том, что беременна. Услышав фразу: «Милый у нас будет ребёнок, я так рада. А ты?».
Милый ласково улыбнулся и растворился навсегда, срочно покинув эту страну с её, пускай красивыми, но очень наивными девушками. Аборт делать было уже поздно и бабушка «Африки» родила очень милого и очень белого мальчика. Скоро все историю с её чернокожим возлюбленным забыли, она вышла замуж, родив ещё двоих детей, так и жила в счастливом браке до того момента, пока не женился её старший сын, отец «Африки». И вот здесь, о Боже на свет появился чёрный ребёнок. Его отец впал в бешенство, он обвинял мать свою жену во всех смертных грехах, и даже не забрав малыша из роддома, бросил семью, сбежав на крайний север. Вернулся оттуда Кузьма Николаев лет через десять, когда его сын Иван подрос, но с семьёй так и не встретился. Отправился сразу к родителям, с которыми, надо сказать не общался на протяжении всего этого времени. Тут-то ему мать и покаялась в грехах своей молодости. Понял Кузьма свою ошибку, да было поздно, пришёл каяться к жене, да не приняла она его, так и растила Ивана одна.
