Елена Негва - Меняя завтрашний день
— С моря придут недружественные и дикие люди, — вещал жрец с седой бородой и длинными волосами, блестевшими в полумраке храма. — Много огня вспыхнет над сёлами и засеянными полями, много мужей останется без жён и детей своих, и будут увезены они в дальние страны изо льда и снега, где не растёт ничто живое и участь их печальна.
К ним подходили люди, жаждущие узнать о судьбе их города или поселения, испросить совета по укреплению обороны, узнать судьбы своих детей, которых они привозили с собой, незамужние девушки желали узнать о суженых своих, главными же вопросами оставалась урожайность, война, торговля и морские путешествия. Наконец, к жрецами подошли Сунильда с мужем и Виктория, которая остановилась позади них. Сунильда хотела узнать волю богов относительно потомства в их семье, так как за много лет, проведённых в браке с Гориславом, ей никак не удавалось забеременеть. Жрец, смерив её долгим и пристальным взглядом под кустистыми седыми бровями, кинул себе на колени три щепки, одна сторона которых была белой, другая — чёрной. Все щепки выпали чёрной стороной вверх и жрец отрицательно покачал головой:
— Не суждено тебе, женщина, познать радость материнства. Перечёркнуты пути судьбы твоей, оборвётся нить жизни твоей быстро и звонко.
Сунильда, услышав пророчество, разразилась слезами, причитая, и Горислав еле вывел её из храма, взглядом показав Вике, что она должна остаться в храме и узнать свою судьбу.
Вика, немного растеряв свою уверенность после богослужения, приблизилась к жрецам и обвела их взглядом. Двое из них шептали молитвы, рисуя на земляном полу различные знаки и толкуя людям веление богов насчёт их судеб, один из них молился, опустив голову, а жрец, предсказавший Сунильде судьбу, в молчании воззрился на подошедшую девушку, смерив её таким же пристальным и долгим взглядом проницательных глаз.
Жрец бросил щепки: одна оказалась чёрной, вторая — белой, третья — снова чёрной.
— Нелёгким путём идёшь ты, — вещал он, разглядывая разложенные щепки. — Я не вижу, что боги ведут тебя, определяя твою дорогу, однако, они не оставляют тебя одну, испытывая твою судьбу и размышляя о помощи. Дорога твоя будет окончена, но лучше тебе не дожидаться её окончания, не идти в края далёкие, покуда ждёт там тебя погибель…
Вика стремительно выбежала из храма и решительно направилась к плачущей Сунильде, которую успокаивал муж, обнимая её за плечи. Народ, толпившийся у храма, освещало ровное коричневато-розовое сияние вечернего неба, на фоне которого собравшиеся люди на горе казались бесцветной сплошной массой.
— У них все предсказания плохие! — с ходу выпалила Вика. — Они всем пророчат плохое, чтобы люди не расслаблялись и не вздумали наслаждаться жизнью! Как ты можешь верить им, Сунильда! Как они смеют расстраивать тебя?
— Ты не понимаешь, — Сунильда подняла своё красное от слёз лицо. — То, что они говорят — это воля богов, это уже предопределено, изменить волю богов человек не в силах! — Сунильда снова заплакала, — Боги, за что вы наказываете меня? Чем я вас прогневила?
— Нет, Сунильда, неправда всё. — Вика схватила женщину за руку и посмотрела ей в глаза расширившимися от гнева глазами. Её лицо, освещённое розовым сиянием полыхающего неба, приобрело выражение отчаяния. — Они сказали мне, что лучше мне не идти дальше, пытаясь вернуться домой, но я не по своей воле оказалась здесь, далеко от дома! Как же я могу оставаться? Как я могу спокойно сидеть сложа руки, зная, что меня ищут и что мой брат переживает за меня? А если бы родители мои были живы, то потеряв вот так внезапно своего ребёнка, они бы не знали больше покоя до моего возвращения домой!
— О, Виктория, — всхлипывая, Сунильда крепко сжала ладонь девушки. — Неужто кроме брата единокровного у тебя больше не осталось родных людей? Как это ужасно, бедненькая моя девочка…
— У меня есть ещё родственники, — Вика сжала губы так, что они побелели. — Однако после смерти родителей их интересовало только наследство, которые они оставили нам.
Сунильда, чьи плечи ещё сотрясались от рыданий, обняла девушку, уткнувшись лицом в её плечо и замерла.
— Они сказали, что боги размышляют о том, стоит ли им помогать мне! — не унималась Вика. — Они, видимо, ждут, когда я состарюсь вдалеке от дома, и на них снизойдёт озарение наконец-то помочь мне вернуться к родным мне людям именно тогда, когда мне уже не будет это нужно!
— Тише, девочка, — Сунильда боязливо прижала палец к губам и посмотрела по сторонам. — За такие слова можно получить наказание!
— Разве что только меня молнией ударит! — воскликнула девушка, глаза её гневно сверкали.
— Молния? — растерянно пробормотала Сунильда, непонимающе воззрившись на девушку.
— Это… — Вика замялась, стараясь подобрать более похожее определение. — Это словно небесный огонь, низвергающийся на землю во время грозы.
Сунильда испуганно замотала головой:
— У нас на посаде говорили, что раз на небе гремит, то это несётся Перунова колесница, а когда вспыхивает небесный огонь, то это знамение ударов, которыми Перун награждает Змея Велеса, стремящегося ограбить Богов и людей — похитить Солнце, скот, земные и небесные воды. Неужто и ты себе такого желаешь? Неужто хочешь прогневить Радигоста?
— Никого я не хочу прогневить, — проворчала Вика, смягчившись. — Просто это всё россказни, не имеющие никакого смысла и только зря пугающие людей. Прости меня, коли уж я тебя обидела, Сунильда, своими речами недобрыми…
Вика смотрела на небо, где солнце ярко-розовыми лучами разгоняло кофейного цвета надвигающийся сумрак, отчего его цвет приобретал оттенок кофе с молоком, подсвеченный огненными красками. В душе девушки снова зародилась и начала крепнуть надежда, что всё рано или поздно сложится хорошо и вскоре она окажется дома, в безопасности, в окружении родных лиц и друзей. Весенний прохладный ветерок шевелил её локоны, которые на фоне заката приобрели рыжеватый оттенок, сливаясь по цвету с меховой накидкой из лисьих шкур.
Ей хотелось верить.
А верить хотелось несмотря ни на что, вопреки всему, что с нею произошло и происходило. В этот же вечер девушка поклялась себе сохранить свой разум до того самого момента, когда она уже просто не сможет идти дальше и когда уже ничего нельзя будет сделать. А для этого ей необходимо приспособиться к меняющимся условиям и верить в то, что однажды всё увиденное ею превратится в сон, который она впоследствии будет вспоминать с улыбкой.
— Всё будет хорошо, — уверенно сказала она, улыбнувшись солнцу, которое скрывалось за лёгкими облачками. — Мы не сделали никому ничего плохого, за что можно было бы нас наказать, лишить нас того, чего мы по праву заслуживаем. И рано или поздно ваши боги изменят мнение о людях, населяющих эти края.
