Уилбур Смит - Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники
– Отец, среди этих мятежников твой родной брат и его сын, – нарушила молчание Верити.
Сэр Гай никак на это не отреагировал. Он спокойно продолжил:
– Судя по словам твоей матери, ты стала шлюхой молодого араба. Неужели ты забыла, что ты англичанка?
– Ты унижаешь себя этим обвинением.
– Это ты унижаешь и себя и всю семью своим бесстыдством. За одно это ты должна быть наказана.
Он подошел к столу и взял лежавший на нем хлыст для верховой езды с рукоятью из кости кита. Потом повернулся к дочери.
– Раздевайся! – приказал он.
Она стояла неподвижно, с бесстрастным лицом.
– Делай, что говорит отец, непослушная девчонка, – сказала Каролина. Она перестала плакать и говорила мстительно и насмешливо.
Верити подняла руки и развязала ленту у горла, державшую блузку. Оставшись наконец обнаженной, она вызывающе подняла подбородок, тряхнула волосами, так что они повисли впереди, закрывая ее гордые молодые груди, и прикрыла срам руками.
– Ложись на диван лицом вниз, – приказал отец.
Верити твердым шагом подошла к дивану и легла на зеленую кожаную обивку, покрытую пуговицами. Линии ее обнаженного тела были чисты и прекрасны, как у мраморной статуи Микеланджело. «Я не закричу», – сказала она себе, но ее мышцы непроизвольно сжались, когда хлыст свистнул и обрушился на ее ягодицы. «Я не доставлю ему удовольствия», – пообещала она себе и закрыла глаза, когда следующий удар пришелся на бедра. Хлыст впился, как жало скорпиона. Верити сильно прикусила губу, и ее рот заполнил солоноватый металлический вкус крови.
Наконец сэр Гай отошел, тяжело дыша от усилий.
– Можешь одеваться, бесстыдная шлюха, – сказал он.
Верити медленно села, стараясь не обращать внимания на боль и жжение в спине и ногах. Отцовские штаны оказались на уровне ее глаз, и она презрительно улыбнулась, заметив несомненные признаки эрекции.
Он торопливо отвернулся и бросил хлыст на стол.
– Ты была непослушна и неверна. Я больше не могу доверять тебе. Отныне ты будешь находиться в этой каюте, пока я не подберу тебе новое соответствующее наказание, – предупредил он.
Дориан и Мансур вместе с шейхами стояли на балконе минарета и смотрели, как плюмажи и бронзовые «супные миски» шлемов турецких передовых отрядов показываются над парапетами. Солдаты собирались у выходов из траншей. В то же время тяжелые батареи Заяна аль-Дина усилили огонь. Они сменили боеприпасы. Теперь они поливали парапеты и бреши в стенах вместо каменных ядер камнями размером в кулак и железными литыми пулями. Но вот пушки смолкли, и турецкие трубачи затрубили сигнал нападения; в быстром ритме забили барабаны.
Из траншей показались полчища орущих турок. Пока они пробегали последние ярды перед стенами, защитники сверху стреляли в них; лучники выпустили тучу стрел.
Передовые нападающие преодолели открытое пространство, прежде чем защитники успели перезарядить оружие. Мертвые и раненые усеяли изрытую снарядами землю, но волна за волной занимала место павших.
Они карабкались через груды обломков и разбитые каменные глыбы и врывались в бреши. А за стеной оказывались в лабиринте узких переулков и тупиковых аллей. Дориан приказал все их перегородить баррикадами. Туркам приходилось штурмом брать каждую баррикаду, попадая под перекрестный огонь из мушкетов. Как только они преодолевали препятствие, защитники перебегали к следующему, и турки были вынуждены снова атаковать. Работа была кровавая и тяжелая, но постепенно поредевшие силы Мансура и бин-Шибама отступили на главный соук, и турки смогли обойти их с флангов и добраться до главных городских ворот. Они перебили защитников ворот и широко распахнули их. Снаружи во главе двух тысяч солдат ждали Кадем и Котс; как только ворота открылись, они ворвались в город.
С минарета Дориан видел, как враг растекается по узким улицам, точно вода в наводнение. Он радовался, что за прошедшие месяцы сумел удалить из города в пустыню большинство женщин и детей, иначе они оказались бы ягнятами перед этими волками. Как только ворота открылись, он приказал поднять заранее оговоренный с капитанами «Духа» и «Мести» сигнал. Потом повернулся к своим советникам и военачальникам.
– Все кончено, – сказал он им. – Благодарю вас за храбрость и верность. Берите своих людей и уходите, если сможете. Мы снова сразимся в другой день.
Они по одному подходили к Дориану и обнимали его.
Бин-Шибам был черен от пыли и дыма: его одежда пропиталась кровью от пяти или шести ран. Она смешивалась с кровью убитых им турок.
– Мы будем ждать твоего возвращения, – сказал он.
– Вы знаете, где меня найти. Пришлите вестника, когда все будет готово, и я немедленно вернусь, – говорил им Дориан, – если Бог позволит. Хвала Господу.
– Аллах велик, – отвечали они.
У небольших северных ворот в узком переулке ждали лошади. Когда ворота открыли, Мустафа Зиндара, бин-Шибам и остальные члены совета выехали во главе своих отрядов. Они пробились через нападающих, которые попытались преградить им путь, и ускакали в сторону пальмовых рощ и орошаемых полей. Дориан с минарета смотрел им вслед. Он услышал шаги на мраморной лестнице и повернулся с саблей в руке. И в первое мгновение не узнал сына под маской грязи и сажи.
– Пойдем, отец, – сказал Мансур, – надо спешить.
Они сбежали по лестнице вниз, туда, где в мечети их ждали Истаф и еще десять человек.
– Сюда. – Из тени появился имам и жестом показал направление. Они пошли за ним, и имам провел их через лабиринт переходов. Они оказались перед железной калиткой. Имам ключом открыл калитку, и Мансур распахнул ее.
– Оставайся с Божьим благословением, – сказал Дориан имаму.
– Иди с Божьим благословением, – ответил тот, – и пусть Он снова приведет тебя в Оман.
Они выбежали за калитку и оказались в мрачном переулке, таком узком, что балконы домов на противоположных его сторонах едва не касались друг друга.
– Сюда, ваше величество!
Истаф родился в городе, и эти переулки были полем его игр в детстве. Все побежали за ним и снова выбежали на солнце. Перед ними лежали открытые воды за пристанью, и там их ждала шлюпка с «Духа». Гребцы налегли на весла, и шлюпка устремилась к ним.
В этот момент сзади послышался громкий шум. Толпа турецких и оманских атакующих через одну из улиц выбежала к пристани. Они бежали вперед, их передний ряд ощетинился длинными пиками и яркими саблями. Дориан оглянулся и увидел, что шлюпка на зеленой воде еще на расстоянии пистолетного выстрела от них.
