Эрл Гарднер - Дневник загорающей
– Каковы мои шансы, мистер Мейсон? – спросила она.
– В настоящий момент они не очень хороши.
– Двадцать пять из ста?
– Сейчас меньше.
– Десять из ста?
– Я думаю – пять, – ответил адвокат.
– Создается впечатление, что вы подталкиваете меня к тому, чего добивается окружной прокурор.
– Я хочу выяснить, что вы из себя представляете – подводите в трудную минуту или остаетесь верны выбранному курсу.
Внезапно она расплакалась.
– Если я делаю выбор, – сквозь слезы сказала Арлен, – то делаю его навсегда. Я честный игрок.
– Не поддавайтесь ни чьему влиянию, – посоветовал Мейсон. – Делайте то, что считаете лучшим в собственных интересах.
Мейсон встал, кивнул надзирательнице, показывая, что разговор окончен, и ушел.
Выйдя из тюрьмы, адвокат сел в машину и поехал домой.
Открывая дверь квартиры, он услышал, что звонит телефон. Этот номер не значился ни в одном телефонном справочнике и был известен только двоим – Полу Дрейку и Делле Стрит. Мейсон бросился к аппарату.
– Алло! – крикнул он в трубку.
На другом конце прозвучал возбужденный голос Дрейка:
– Ну, мой друг, пока не стоит уходить с корабля.
– Выкладывай!
– День оказался не таким уж неудачным.
– Все, что бы я сегодня ни делал, пошло к чертям собачьим. Скорее бы наступило завтра.
– С клиенткой говорил?
– Да.
– Как она?
– Отвратительно. Рассказала полиции все, что не должна была говорить. Ее собираются осудить за тяжкое убийство первой степени.
– Что может их остановить?
– Окружной прокурор предложил ей сделку. Он согласится на простое убийство, если она поклянется, что я опускал и поднимал жалюзи в доме Балларда, сигнализируя ей.
– Тогда в каком положении оказываешься ты?
– Сажусь в тюрьму за лжесвидетельство. Но я полечу вниз, только лягаясь ногами и размахивая руками. Просто так я не сдамся.
– Что ты собираешься делать?
– Заставлю ее признаться, что они обещали скостить ей срок, если она даст им нужные показания. Я представлю все таким образом, что Гамильтону Бергеру настолько хочется прижать меня к ногтю, что он готов забыть об убийстве первой степени, лишь бы осудить меня и лишить права адвокатской практики.
– Ты сможешь это доказать?
– Вызову Бергера в качестве свидетеля. Покажу ему, где раки зимуют. Ему придется либо признаться, либо начать врать.
– При условии, конечно, что она говорит правду, – заметил Дрейк.
– Подумай сам. У них идеальный случай тяжкого убийства первой степени – и тут они его представляют простым убийством. Вот подтверждение, которое мне требуется.
– А у меня есть хорошая новость, – заявил Дрейк. – Ты выиграл десять долларов.
– Какие еще десять долларов?
– Помнишь, мы сегодня поспорили: цифры в списке Сакетта – это номера украденных купюр или нет?
– О чем ты говоришь, Пол? – голос Мейсона стал резким от возбуждения.
– О списке.
– Откуда ты знаешь?
– Когда позвонил Харви Найлс, я рассказал ему, что случилось с пленкой. Я спросил его, как могло такое произойти. Он клянется, что мой приятель все испортил – или случайно, или преднамеренно. Найлс говорит, что, судя по всему, преднамеренно. Он думает, что, возможно, кто-то узнал, что мы собираемся именно в это фотоателье и подкупил мастера.
– А ты сам как считаешь? – спросил Мейсон.
– Не знаю, Перри, но дело в том, что Харви Найлс вспомнил о том последнем кадре на первой пленке. Он ведь тогда один раз все-таки щелкнул документ, а потом как раз закончилась пленка, он ее поменял и отдал тебе фотоаппарат с новой, на которой было отснято всего четыре кадра. Он пошел в свою лабораторию, проявил первую пленку и выяснил, что последний кадр получился очень четким. Все тридцать шесть прекрасно вышли. Там есть снимки Томаса Сакетта, или Ховарда Прима, или как там его и Хелен Рукер на пляже. Найлс сфотографировал их объятия. Ты помнишь, Сакетт решил, что мы из полиции, когда заметил нас на пляже, и обнял подружку. Ты тогда сразу же понял, что он что-то пытается засунуть ей в купальник. Найлс сумел заснять на пленку этот момент. Снимок очень резкий. При увеличении сразу же видно что-то белое в руке у Саккета и как он пытается его протолкнуть за купальник Хелен Рукер.
– Ясно видно, что он что-то засовывает за купальник?
– Да.
– И ты проверил номера купюр?
– Конечно. Документ получился прекрасно – четкий, как оригинал. Все номера, напечатанные в газетах, есть в этом списке.
– Да, похоже, он настоящий, – заметил Мейсон.
– Никаких сомнений.
– А откуда он у Сакетта?
– Вопрос века. Представляю, что будет в полиции, если узнают, что у Сакетта имелся этот список.
Мейсон с минутку помолчал, размышляя, а затем начал давать Дрейку указания:
– Сделай следующее, Пол. Свяжись с Харви Найлсом, попроси отпечатать где-то полдюжины этих списков размером одиннадцать на четырнадцать дюймов. Затем положи пленку в конверт и запри в надежный сейф. Эти снимки надо хранить в таком месте, где их никто не найдет, и ни один человек не должен знать, где они.
– Как ты планируешь их использовать? – поинтересовался Дрейк.
– Сам пока не знаю, – ответил Мейсон. – Но это мой единственный козырь.
– Лучше, если это окажется туз, чтобы покрыть все карты, – заметил Дрейк.
13
Окружной прокурор Гамильтон Бергер появился в зале суда, чтобы лично вести предварительное слушание дела по обвинению Арлен Дюваль. Он не делал секрета из причины своего участия в процессе.
Хотя он обращался с речью к Суду, Гамильтон Бергер повернулся таким образом, чтобы его лицо было видно собравшимся в одном углу газетным репортерам.
– Я хотел бы заявить, – начал Гамильтон Бергер свою вступительную речь, – что на этот раз мы столкнулись с весьма необычным случаем. Идет рассмотрение дела по обвинению в убийстве, но оно неразрывно связано с другим, касающимся поведения адвоката обвиняемой. Для протокола необходимо отметить, что адвокат, представляющий обвиняемую, уже давал показания перед Большим Жюри и ответил на некоторые вопросы. В настоящее время я не буду повторять вопросы, заданные адвокату, и его ответы на них, но предупреждаю, что при рассмотрении настоящего дела будут представлены доказательства, которые ставят под сомнение правдивость ответов, полученных от мистера Перри Мейсона и, в результате, его право на адвокатскую практику в дальнейшем. Я хочу заявить, что мы планируем вызвать мистера Мейсона в качестве свидетеля со стороны обвинения. Мы знаем, что мистер Мейсон – свидетель, который бы с радостью давал показания в пользу обвиняемой. Мы знаем, что если получим от него правдивые ответы, то нам, возможно, придется предъявить ему обвинение, как соучастнику. Поэтому, нам хотелось бы, чтобы мистер Мейсон заранее понимал ситуацию. Конечно, он опытный адвокат по уголовным делам и прекрасно осведомлен о своих конституционных правах. Однако, не должно оставаться недопонимания. Мы хотим поставить его в известность, что от него не требуются отвечать на вопросы, ответы на которые могут быть вменены ему в вину, он в любое время имеет право на получение консультации адвоката, мы не собираемся задавать ему никаких вопросов относительно конфиденциальных разговоров, имевших место между ним и его клиенткой, но мы обязательно зададим ему вопросы относительно его собственного поведения. Очень жаль, что мне приходится выступать с подобными обвинениями в адрес одного из представителей моей профессии. Однако, я считаю, что коллегия адвокатов только выиграет, если не будет терпеть неэтичное или незаконное поведение одного из своих членов.
