Густав Эмар - Фланкер
Смешавшись с толпой, сгущавшейся по мере их приближения к городу, они скоро подошли к краю оврага, пытливо оглядываемые окружавшими их дикарями, тотчас заметившими молодых испанок.
Олень, наказав спутницам быть осторожнее, принял самый беспечный вид, хотя сердце его билось с удвоенной силой, и подошел к воротам.
Вдруг копье опустилось перед ними и загородило им проход.
Человек в богатом костюме, по которому легко было узнать в нем значительное лицо города, поднялся со скамьи, на которой небрежно сидел, подошел к ним мерным шагом и стал внимательно их осматривать.
Индеец, сперва удивленный и испуганный этим неприязненным поступком, почти тотчас же пришел в себя. Радость сверкнула в его глазах; он наклонился к караульному и прошептал ему на ухо несколько слов.
Краснокожий немедленно поднял копье с выражением глубокого уважения и отступил назад. Они вошли. Олень быстрым шагом направился к храму Солнца, радуясь, что так легко избежал опасности, висевшей над его головой.
Молодые девушки покорно следовали за ним, сознавая невозможность избежать участи, которой они так опасались.
Пока они идут по городу, мы в нескольких словах опишем его.
Узкие улицы подходят со всех сторон к огромной площади, находящейся посреди города и называющейся площадью Солнца. Вероятно, в угоду этому светилу, индейцы устроили эту площадь так, что от нее улицы расходились лучами во все стороны.
Четыре великолепных дворца возвышаются в четырех главных пунктах: на западе находится огромный храм, называемый Дворцом Колдуна, окруженный бесконечным множеством колонн, золотых и серебряных.
Вид этого здания самый величественный; к дверям в него ведет лестница в двадцать ступеней, каждая из которых сделана из цельного камня; стены его очень высоки, а плоская крыша заканчивается террасой. Внутреннее устройство храма довольно просто: стены покрывает вышитое разноцветными перьями сукно, на котором иероглифами написана вся индейская религия. В центре храма стоит алтарь, над которым висит ослепительного блеска золотое Солнце, усыпанное драгоценными камнями, над большой священной черепахой. Каждое утро первые лучи восходящего солнца падают через окно на этого ослепительного идола, искрящегося бесчисленными огнями, которые кажутся оживляющими и освежающими все окружающие его предметы. Перед алтарем стоит жертвенник — огромный мраморный камень. В глубине храма есть углубление, скрытое плотным занавесом, недоступное для простого народа. Этот занавес скрывает вход на лестницу, ведущую в обширные подземелья, находящиеся под храмом, в которые никто, кроме священников, не имеет права входить. В самом отдаленном и самом священном месте этих подземелий горит неугасимый священный огонь Монтесумы. Порог храма усеян листьями и цветами, сменяемыми каждое утро.
В южной части площади возвышается Дворец Вождя. Огромные залы и такие же дворы этого дворца служат для городских воинов местом их военных упражнений и хранят всевозможные орудия и оружие.
На этой же площади находится Дворец Весталок, в котором живут и умирают девы Солнца. Ни один мужчина, исключая старшего священника, не может проникнуть во внутренность этого храма, назначенного для женщин, посвятивших себя Солнцу; ужасной смертью должен был бы умереть дерзкий, осмелившийся преступить этот закон. Жизнь индейских весталок во многом похожа на жизнь монахинь европейских монастырей. Им дозволяется говорить только с отцами и братьями — и то в присутствии других, через решетку, с закрытым лицом.
Когда они участвуют в церемониях или присутствуют в храме во время религиозных празднеств, то плотно укутываются покрывалами; если которая из них покажет свое лицо мужчине — она приговаривается к смертной казни.
Обеты их добровольные: ни одна девушка не будет допущена к весталкам, если она не по своей воле решилась вступить в их общество и скажет об этом старшему священнику.
Весталки занимаются всеми женскими работами и исполнением обрядов их религии.
Наконец, четвертый дворец называется Дворец Пророков; в нем живут индейские священники. Это великолепнейший и вместе с тем самый мрачный дворец из всех четырех. Священники очень почитаются всеми индейцами, они умеют заставить любить себя; можно сказать, что после вождя священник — могущественнейший человек из всего племени.
Европеец, привыкший к городскому шуму и толкотне, к пестроте и роскоши своих магазинов, может быть поражен тишиной и спокойствием индейского города.
Из плотно закрытых домов наружу не вырывается никакой шум. Жизнь индейцев сосредоточена в семействе; на улицах не бывает ссор, драк, как это часто случается в цивилизованных странах.
Торговцы собираются на огромных базарах, где они торгуют до полудня овощами, фруктами, мясом; другого рода торговля индейцам не знакома; каждое семейство само делает все нужное для себя: одежду, мебель, необходимую хозяйственную утварь и инструменты. После полудня базары запираются, и все индейские торговцы, которые, как правило, живут за городом, выходят из него и на другой день приходят со свежими съестным припасами. Каждый закупает провизию на день.
Торговля идет не на деньги, а на обмен.
Теперь, ознакомив читателя с Небесным городом, закончим эту главу, сказав, что Олень со своими спутницами, пройдя несколько длинных улиц, подошел ко Дворцу Пророков. Индейский вождь нашел в старшем священнике любезного помощника, который поклялся ему своей головой с самым тщательным вниманием охранять пленниц, вверенных ему.
Следует прибавить, что Олень сообщил старшему священнику, что вверенные ему девушки — дочери могущественного вельможи в Мехико, и чтобы принудить его оказывать покровительство индейцам, он решил жениться на одной из них; но так как обе девушки нравились ему одинаково и он не знал еще, которую из них выбрать, то не указал ни на одну из них, а только добавил, зная скупость старшего священника, что щедро отблагодарит его за опеку.
Успокоенный судьбой обеих девушек и первой удачей своего замысла, Олень поспешил воспользоваться и второй: простившись с теми, которым он поклялся покровительствовать и которым предательски изменил, он, вскочив на коня, выехал из города и направился к броду Рубио, где надеялся встретить дона Мигеля.
ГЛАВА XXV. Три бездельника
Дон Эстебан отыскал коня Вольной Пули, вскочил на него, пришпорил изо всех сил и помчался через лес, стараясь как можно скорее удалиться от несчастной поляны, едва не похоронившей его. Он не управлял конем, не держался никакого направления, только гнал его и мчался все вперед в каком-то суеверном страхе. Мало-помалу спокойствие водворилось в голове и душе этого неукротимого разбойника, справедливо приговоренного к казни по закону Линча. Вместо того чтобы видеть в своем спасении промысел Провидения, дарующего ему тем самым путь к раскаянию, он считал его делом случайным и лелеял только одно намерение: отомстить людям, во власти которых он только что находился.
