Михаил Демиденко - За Великой стеной
Я рассмеялся, но через четверть часа был наказан за свое легкомыслие.
Подвыпившая компания в масках ворвалась в бар, и я оказался в плену у трех очаровательных смуглых женщин, две из них были еще совсем девчонками. Одна девчонка села мне на колени и сказала ласково: «Подари мне ребенка».
— И мне! И мне! — сказали еще две.
Вначале я подумал: в своем ли уме девицы? Потом решил, что это шутка. Но... все оказалось значительно серьезней. И я ретировался в номер.
Позднее Боб объяснил, что подобные предложения рождены тамошними социальными условиями — светлокожему ребенку будет легче подняться по социальной лестнице, получить хорошо оплачиваемую работу, и он сможет обеспечить старость матери. Так что девушка, выпрашивающая себе «белого бэби», довольно практична плюс поправка на темперамент и на то, что жажда материнства у негритянок невероятно велика. Они очень нежные и заботливые матери.
На Востоке все иначе. Здесь женщина, если сгорает от любви, никогда не посмотрит тебе в глаза. Она будет вроде бы таять и постепенно, как в костре с сырыми дровами, зажжет в твоем сердце щепочку, затем еще одну, а там уже запылают смолистые сучья и будет полыхать огонь, сжирая все, испепеляя даже, казалось бы, негорючие стволы лесных великанов.
Я знал игру, которую затеяла со мной служанка.
В каждом мужчине, как мне думается, сидит вожак стаи. Каждый мужчина стремится стать вождем племени, но не всем удается, так как свободных вакансий нет. Побеждает лишь один, ну а остальные... Остальные должны прятать в себе собственное «я», подчинять собственного «вожака» более сильному, но чувство неудовлетворенности остается. И это вполне естественно. Древние греки называли это чувство честолюбием и признавали за каждым гражданином право на стремление стать первым. Они называли честолюбие «животворным соком государства». Золотое детство человечества! Теперь мужчину подмяли город, темп, миллионы сложных, запутанных отношений между себе подобными. Вот почему мужчины подсознательно сужают размеры ринга, на котором в честном бою, пусть примитивном и абстрактном, они смогут увидеть своего «противника», помериться с ним силой и победить.
Молодые ищут самоутверждения в выпивках, драках, браваде, более целеустремленные — в спорте или науке. Но наука не приносит полного удовлетворения. В науке всегда будет кто-то, кто знает больше тебя... А вожаку требуется конкретная, пусть даже игрушечная, стая. И плодятся, как капустные мушки, коллекционеры, любители цветов, зверей, покровители кошек, голубей, рукодельники, склеивающие скрипку размером в мизинец или паровоз с муху. И на это тратятся годы. Зачем? Чтобы заявить на весь мир: «Я сделал такое, что никто еще до меня не сделал. Я первый!» И катят перед собой бочки через континенты, танцуют без отдыха несколько суток, играют до полного изнеможения на пианино или пекут пирог размером с хижину. Зачем?
На Востоке женщины знают слабости мужчин... Восточная женщина лишь с виду кажется покорной. Это чтобы не спугнуть добычу, не дать повода для настороженности, чтобы мужчина расслабился, доверился...
Покорность восточной женщины... Это самые своенравные, самые коварные, умные и ленивые женщины на свете.
Самым отточенным оружием у них является то, что они возбуждают в мужчинах чувство самоутверждения. Это и есть тот нектар, на который летят даже владыки, потому что и владыкам требуется не абстрактное подтверждение их владычества, а конкретное, осязаемое, которое можно самому обнять или обидеть.
Служанка выплыла из полумрака.
Она с настойчивостью паука плела паутину. Зачем? Что-то ее привлекало во мне или заинтересовало — это факт.
Быстрее бы приходила Клер! Если говорить откровенно, я по ней действительно соскучился. Я давно мечтал о таком вечере, когда мы посидим вдвоем и поговорим обо всем, а значит, ни о чем.
11Ожидая возвращения Клер, я не подозревал, в какую игру влез: у меня вообще не было ни одного шанса на выигрыш. Я, по сути дела, был уже трупом, правда, пока еще теплым.
Имя, которое я прочел в дневнике Пройдохи, на полуострове Аомынь, в Макао, звучало погребальным звоном.
Мадам Вонг... Сорокалетняя вдова бывшего чиновника чанкайшистского правительства Вонг Кунг-кита, некоронованного пирата на реке Янцзы. Высокая правительственная должность Кунг-кита не препятствовала его пиратской деятельности, скорее, наоборот, способствовала — Чан Кай-ши опирался на темные силы Шанхая, Гонконга, Тяньцзиня, и то, что в состав его правительства входил пират, было вполне закономерно, потому что компрадоры были, по сути дела, рыцарями с большой дороги, сколотившими состояния на весьма темных аферах — торговле детьми, женщинами, наркотиками и так далее... Любой мафиозо с Сицилии выглядел бы по сравнению с ними мелким воришкой.
Да и сам Чан Кай-ши был известен своими широкими связями с преступным миром, что долгое время пугало даже американцев, умеющих извлекать с помоек любой страны самые гнилые отбросы. Достопочтенный генерал Стилуэлл, во вторую мировую войну занимавший пост главнокомандующего союзными войсками на китайско-бирманско-индийском театре военных действий, занимавший одновременно и пост начальника штаба Чана, без конца утверждал, что его подопечный пришел к власти именно благодаря содействию тайной полиции гангстеров. Чунцинский диктатор действовал по принципу «государство служит интересам того, кто им управляет». Парадоксально, но в 71-м году, после падения Линь Бяо, те же американцы дали подобную характеристику и Мао Цзэ-дуну: «Сегодня он (Мао) может пытаться привлечь на свою сторону одну группировку, чтобы расправиться с другой, а завтра он может натравить вторую группировку на первую. Сегодня он может произносить сладкие речи, а завтра — отправить вас на смерть по сфабрикованным обвинениям».
Но вернемся к нашим баранам, к семейству Кунг-кита и его друзьям.
Помню, когда я учился в колледже, построенном американцами в Шанхае отнюдь не в благотворительных целях для детей «большеносых», ужасом наяву было одно лишь упоминание о «Братстве нищих» — тайной гангстерской организации, с которой имел тесную связь господин Кунг-кит. То, что господин Кунг-кит (так его имя звучало на гонконгском диалекте, на севере его фамильные иероглифы, безусловно, читались иначе) был связан с «Братством нищих», не вызывало сомнения, иначе его люди не смогли бы не то что ограбить какую-либо джонку на Великой реке, они бы носа не сунули дальше чайной в порту и вместо риса ели бы гнилой гаолян. «Братство нищих» было всесильным и всевидящим. Оно могло похитить любого человека на побережье и даже в глубине континента. На моей памяти было похищение дочки бельгийского консула, жены голландского банкира. «Нищие» похитили даже жену самого Чан Кай-ши во время ее увеселительной прогулки по Янцзы. Это был скандальный случай... Престарелому генералиссимусу пришлось раскошелиться, чтобы выкупить свою любимую женушку. К многочисленным анекдотам о мадам Чан прибавился еще один — дескать, бандиты, напуганные ее неукротимым сексом, сами приплатили изрядную сумму, чтобы старик забрал жену, своего рода переосмысленный рассказ О'Генри «Вождь краснокожих». Хотя никто бы не удивился, если бы вымысел оказался былью.
