Макс Пембертон - Бриллиантовый корабль
Таковы были мои предположения, когда я следил за желтоватым огоньком, светившимся в окнах ее каюты, и говорил себе, что Анна не спит и ждет моего прихода.
Смущала нас, главным образом, нерешительность действий тех, которые управляли судном. Мы думали сначала, что они отправляются в какой-нибудь из южноамериканских портов, но они, пройдя двадцать часов по направлению к западу, остановились и легли в дрейф без всякой видимой причины, за исключением разве той, что их захватило Южно-Атлантическое течение. Каковы были их намерения, я положительно не мог себе представить. Весьма возможно, что они поджидали второе вспомогательное судно из Европы... возможно и то, что они скрывались в открытом море, и Аймроз не решался двинуться дальше. Я мог только строить догадки, но они мало помогали мне. Безымянное судно слишком ревниво хранило свои тайны, чтобы я мог овладеть ими.
Так прошло шесть дней, и наступило утро седьмого, когда я, подойдя рано утром к юту встретил там Валаама, нашего боцмана-шотландца, который обратил мое внимание на видневшееся вдали судно и на то, что происходило на его палубе.
– Там сегодня утром что-то происходило, – сказал он, – со вчерашнего полудня, сэр, не стреляют из пушки. Может, это от радости. Не знаю наверное, но сами подумайте, ведь это замечательно.
Это было действительно нечто новое, и я вознаградил славного малого за его наблюдательность.
– Происходит это, вероятно, вследствие того, Валаам, что у них мало снарядов, – сказал я. – Не заметили ли вы еще чего-нибудь?
– Ничего особенного, сэр! Хлопнули сегодня утром раз, другой, от чрезмерного веселья, быть может. Сами слышали, вероятно, сэр! Погодите минуточку, я кое-что покажу вам.
Он занял свое место на гакаборте и пальцем, измазанным дегтем, указал на видневшееся вдали судно. День начинался, по-видимому, благоприятный. Высоко на небе виднелись кое-где перистые облачка и ослепительные лучи солнца заливали всю поверхность тихо плещущихся вод. «Бриллиантовый корабль» находился от нас на расстоянии двух миль. Паруса его были подняты для предупреждения боковой качки, но над трубами не было видно ни малейшего признака дыма и никакого указания на то, что на нем разводят пары. Я навел свою подзорную трубу на его палубу и увидел, что вся она кишит людьми.
– Что это, – сказал я, – дерутся они, что ли, между собой?
– Ай! Скоты эти не прочь заняться таким делом!..
– И опять стреляют из ружей... Нет! Само Провидение вмешалось. Пойди и позови капитана Лорри!
Я вообще не имею привычки выказывать своих чувств, но признаюсь, что открывшееся передо мною зрелище лишило меня всякого самообладания. Я, правда, не раз уже мечтал о возможности неожиданного исхода дела, каким часто кончаются самые мрачные эпизоды жизни, а одним из таких исходов могло быть возмущение матросов против еврея. Когда же надежды мои стали воплощаться в реальность и я собственными глазами увидел начало их осуществления и услышал ружейные выстрелы, подтверждающие мои мечты, я был поражен, и это показалось мне самым чудесным из всего, что случилось с самого начала нашего путешествия.
– Лорри, – сказал я, когда он поднялся на палубу, а за ним по пятам Мак-Шанус, – они стреляют друг в друга, Лорри! Известие это сокрушит вас, я думаю...
Он не сразу ответил мне, но взял подзорную трубу и навел ее на палубу корабля. Тимофей в свою очередь стал подле меня и, положив мне руку на плечо, ответил вместо капитана:
– Я желаю им достойного пробуждения. Думал ты об этом, доктор?
– Не считаю это правдоподобным.
– А что может случиться с Анной Фордибрас, если они перессорятся между собой?
– Не смею даже думать об этом, Тимофей!.. Она, вероятно, у себя в каюте. Зачем ты напоминаешь мне о ней? Не достаточно ли красноречиво и без этого говорят за себя обстоятельства.
Он съежился и отошел от меня... Превосходный малый, он, я знаю, порицал свою собственную нескромность... В течение нескольких минут после этого он не сказал больше ни единого слова. Все служащие на яхте вышли на палубу, чтобы посмотреть на зрелище, одинаково страшное и непредвиденное. Я продолжал стоять на гакаборте, наблюдая за облаками густого белого дыма и стараясь представить себе подробности трагедии на палубе «Бриллиантового корабля». Какие ужасные события должны были происходить там! Я воображал себе, что там образовались две группы, которые спорили сначала на словах, а затем перешли к смертоносному оружию. Одни из них, говорил я себе, настаивали на том, чтобы ехать к южноамериканскому порту, а другие хотели ждать прибытия помощи Сикатора. Завязался горячий спор, перешедший постепенно в драку. А теперь мы слышим выстрелы из ружей и видим облака дыма, которые поднимаются вверх среди парусов вплоть до верхушки грот-мачты. Какое зрелище, какие звуки скрывала от нас эта завеса дыма? И кто удивится после этого, если такое положение дел побудило нас к более быстрому образу действий, чем раньше?
– Лорри, – сказал я, – я собираюсь узнать, что там случилось. Передайте мистеру Бенсону, чтобы он довел силу пара до крайних пределов. Мы ничем не рискуем. Объясните это, пожалуйста, матросам.
– Вы собираетесь на тот корабль, сэр?
– На расстояние брошенного сухаря, а может быть, и ближе...
– Это слишком рискованно, сэр!
– Так мало рискованно, Лорри, что мы будем завтракать, наблюдая за ними. Даже мистер Мак-Шанус, как вы видите, нисколько не беспокоится. Я уверен, что он воображает себя в театре...
Но Тимофей Мак-Шанус сам ответил за себя.
– Направив, очень беспокоюсь, – сказал он, – не меньше чем человек, которого собираются повесить. Поставь передо мной блюдо с ягодами – и ты увидишь. Да неужели же я должен проливать слезы потому, что один вор режет горло другому? Пусть себе все передерутся, если хотят!
Мы расхохотались, видя, с каким серьезным видом он говорил. Затем Лорри отправился на мостик, а Тимофей подошел ко мне и заговорил еще серьезнее.
– Ты теперь спокойнее, – сказал он, всматриваясь в мое лицо. – Это приятно видеть, Ин, мой мальчик! Ты не думаешь больше, что мисс Анна пострадает... не думаешь?
– Она страдает, но только от страха, Тимофей! Опасность придет позже, когда все это кончится. Я не думаю об опасности потому, что надеюсь разделить ее с нею.
– Боже милостивый! Неужели ты думаешь отправиться на борт этого воровского судна?
– Думаю, Тимофей, – в том случае, если я сочту это возможным. Я скажу тебе это через полчаса.
Он был слишком удивлен, чтобы ответить, и несколько минут стоял молча, пощипывая свои седые бакенбарды и тихонько посвистывая. Яхта наша находилась теперь в полумиле от большого судна, и чем больше мы приближались, тем яснее открывалось перед нами поразительное зрелище. Я ни одной минуты не верил тому, чтобы за нами наблюдали или обращали на нас какое-либо внимание. Какова бы ни была причина их ссоры, но волки эти, вцепившись друг другу в горло, дрались с отчаянием сумасшедших.
