Густав Эмар - Пограничные бродяги
— А потом? — спросил метис, всем своим видом выражая сомнение.
— Потом, — с твердостью ответила девушка, — нам поможет сам Бог!
— Аминь! — сказал на это метис, менее всего допуская возможность подобного чуда.
— Поторопитесь же принести сюда все наше огнестрельное оружие — быть может, язычники отступят, встретив с нашей стороны такой горячий отпор, и не решатся произвести на нас нападение.
— Гм! Эти дьяволы ужасно хитры, они отлично знают, сколько в доме народу, и будьте уверены, что они отступят только тогда, когда захватят венту в свои руки.
— Так что же! — мужественно вскричала девушка. — В таком случае мы умрем, храбро сражаясь, вместо того чтобы трусливо сдаться в плен и стать рабами этих бессердечных и презренных язычников.
— Да будет так! — ответил метис, невольно заражаясь энтузиазмом своей госпожи. — Сразимся! Ведь вам известно, сеньорита, что битва не внушает мне ни малейшего страха. Пусть язычники держат ухо востро, потому что, если они не остерегутся, я сыграю с ними такую шутку, которой они долго не забудут!
На этом беседа Кармелы с метисом временно прекратилась, так как нужно было позаботиться о средствах для защиты венты. С этим последним делом наши герои справились так быстро и уверенно, что можно было прийти к заключению, будто подобная передряга застигает их уже не в первый раз.
Читатель напрасно будет удивляться мужеству, проявленному доньей Кармелой при известии о приближении индейцев: в пограничных местностях, где жителям приходится подвергаться частым нападениям индейцев и всякого рода грабителей, женщины сражаются бок о бок с мужчинами и, забывая о своей принадлежности к слабому полу, способны демонстрировать не меньшее мужество, чем их братья и мужья.
Кармела не ошиблась, сказав, что приближается отряд индейцев-апачей. Скоро индейские воины прискакали к венте и окружили ее со всех сторон.
Обычно во время своих набегов индейцы действуют с крайней осмотрительностью. Они всячески стараются, чтобы их приближение осталось незамеченным, и нападают по большей части врасплох. Но на этот раз было очевидно, что они нисколько не сомневаются в успехе, считая венту лишенной всякой защиты.
В двадцати шагах от венты они остановили коней, спешились и стали совещаться.
Этими минутами промедления Ланси воспользовался, чтобы сложить на стоявшем в комнате столе все бывшее в венте оружие, состоявшее из десятка карабинов.
Все окна и двери венты были наглухо закрыты. Это не мешало, однако, следить за всеми действиями неприятеля, так как в ставнях были устроены многочисленные отверстия для ружей, позволявшие видеть, что происходит снаружи.
Кармела, вооружившись карабином, мужественно остановилась перед дверью, тогда как метис с сосредоточенным видом расхаживал по комнате, обдумывая, по-видимому, какою-то мысль.
— Ну, — проговорил он наконец, — вот что: положите, сеньорита, этот карабин на стол. Силой мы ничего не добьемся. Единственное средство против этих дьяволов — хитрость, поэтому предоставьте мне полную свободу действий.
— В чем же состоит ваш план?
— А вот в чем: в заборе корраля я подпилил две доски. Садитесь верхом и, как только услышите, что я отворяю дверь, пускайте лошадь во весь опор.
— А вы?
— Не беспокойтесь, пожалуйста, обо мне, а получше пришпорьте свою лошадь.
— Я не хочу вас покидать.
— Ба-а! Это что за глупости! Я уже стар, и жить мне осталось недолго, а ваша жизнь — драгоценна, и потому вас надо спасти. Предоставьте же мне полную свободу действий.
— Не могу, пока вы мне не скажете…
— Вы ни слова от меня не дождетесь. Транкиля вы найдете у брода на реке Венадо. Ни слова больше!
— А! Так вот как! — ответила девушка. — Ну, в таком случае, клянусь вам, я не отойду от вас ни на шаг, что бы ни случилось.
— Вы с ума сошли! Разве я вам не сказал, что хочу сыграть с индейцами хорошую шутку?
— Это правда?
— Разумеется! Вы сами увидите. Однако же, опасаясь, что вы своей неосторожностью испортите мне все дело, я хочу, чтобы вы уехали. Вот и все!
— Правду ли вы говорите?
— Зачем же стану я лгать? Через пять минут я вас догоню.
— Вы мне это обещаете?
— Значит, вы думаете, что мне доставит большое удовольствие остаться здесь?
— Но что вы такое задумали?
— Вот и индейцы. Ступайте и не забудьте пустить лошадь во весь опор, как только я открою дверь. Путь вы должны держать прямо к броду дель-Венадо.
— Но мне кажется…
— Да ступайте же, — резко прервал метис, толкая Кармелу по направлению к корралю. — Дело решено.
Девушка против воли повиновалась. В ту же самую минуту снаружи послышались частые удары в ставни. Метис воспользовался этим шумом для того, чтобы захлопнуть дверь корраля.
— Я дал Транкилю клятву беречь ее, — пробормотал он, — спасти ее я могу только ценой своей жизни. Ну что ж! Пусть я и умру, но зато, клянусь честью, устрою славные поминки по себе.
Удары в ставни повторились, и с такой силой, что нетрудно было предвидеть, что ставни долго не выдержат.
— Кто там? — спокойно спросил метис.
— Мирные люди, — был ответ снаружи.
— Гм! — ответил Ланси. — Мирные люди так не стучатся.
— Отоприте же! — снова раздался снаружи голос.
— Но кто мне поручится, что у вас нет дурных намерений?
— Отпирайте, или мы выломаем дверь.
Удары участились.
— О-о! — проговорил метис. — Да у вас железные руки. Не трудитесь ломать, я сейчас отопру.
Удары затихли.
Метис открыл дверь.
С радостным воем и криками индейцы вломились в дом.
Ланси отошел в сторону, чтобы пропустить гостей. На лице его сверкнула радость: до слуха его донесся топот быстро скачущей лошади.
Последнее обстоятельство совершенно ускользнуло от внимания индейцев.
— Пить! — закричали они.
— Чего вам угодно? — спросил метис, желавший выиграть время.
— Огненной воды! — завыли индейцы.
Ланси поспешил подать требуемое. Началась оргия.
Зная, что им нечего опасаться со стороны хозяев венты, краснокожие, получив доступ в дом, вломились туда, не позаботившись даже поставить часовых. Именно на это и рассчитывал Ланси, составляя план спасения Кармелы.
Индейцы, в особенности же апачи, питают необузданное влечение к спиртным напиткам. Исключение составляют одни только команчи, которые вообще отличаются своей воздержанностью. До сих пор они сумели не поддаться гибельной страсти к пьянству, от которой страдают их соплеменники.
Ланси с лукавым видом следил за действиями индейцев, которые, столпившись около стола, пили большими глотками, опорожняя поставленные перед ними бутылки; глаза их начинали сверкать, черты лица оживлялись. Они говорили все разом, не заботясь о смысле своих слов и думая только о том, чтобы поскорее опьянеть.
