Александр Бруссуев - In vinas veritas
— Ой, Саша, не надо меня угнетать! Я уверен, что мой английский достаточно хорош, чтоб его могли понять здесь. Другое дело, что она просто не захотела понимать! — вполголоса буянил я.
— Поэтому я и обозначил нашу встречу с ее ухажером. Чтоб ты успокоился. Надеюсь, бить ты эту маленькую малазийскую девушку не собирался? — каким-то нехорошим голосом вещал старпом.
— Ох, боже мой! Если бы она была в том же обличии, что и вчера — то запросто. Ладно, что-то настроение пошло не туда. Мы же, все-таки, День рождения Ленина справляем.
— Поэтому предлагаю через полчаса собраться на выходе, дабы провести рекогносцировку местных баров, — подвел итог ужину Саша.
— Идет, — начиная остывать, согласился я.
Сначала мы посетили заведение, откуда громче всего раздавалась энергичная музыка. «Исправление» должно было оправдывать свое название: разрядить слегка напряженную обстановку после общения с нашей эрудированной официанткой. Несмотря на отнюдь неблизкий уикенд бар был полон. Дым висел сплошным облаком, в котором передвигались по только им знакомым ориентирам поджарые девушки из обслуживающего персонала. На нас никто не обращал внимания: ни тебе столик предложить, ни поинтересоваться заказом, ни деньжат подкинуть. Поэтому мы прямиком поплыли по морю кумара к барной стойке.
— Что? — тряхнув множеством разноцветных хвостиков, выраставших из головы, как застывшие последствия мини — взрывов, обратилась к нам барменша. Возникла неуверенная пауза, в ходе которой я пытался пересчитать количество сережек, воткнутых в нос ожидающей ответа девушки, но все время сбивался.
— А все! — гордо произнес Саша.
Она сиюминутно налила две стопки с толстым стеклянным дном и, воткнув на край по дольке лимона, подвела итог:
— Три фунта!
Саша облегченно вздохнул и расплатился.
— Соль в солонке, — добавила барменша и отвернулась к очередному посетителю.
— Надо же, какой сервис! — порадовался старпом, — Я еще не успел сориентироваться, а нам уже преподнесли не самое дорогое пойло, к тому же текилу, насколько я понял.
— Самое дешевое здесь пойло, — поправил я приятеля, кивнув головой в сторону большой белой доски с рукотворно написанным прейскурантом.
— Во дают! А если я хотел потребовать «Хеннеси»?
— Наверно, не производишь впечатления состоятельного клиента, — не преминул уколоть я.
— А то ты весь из себя лучишься респектабельностью!
Сволочь Кэт, отравила нам все-таки спокойствие и взаимоуважение. Я не стал усугублять разговор препирательством и присел за пустынный столик, заставленный опустошенными пивными магами и изрядно облитый всевозможными напитками. А, может быть, слезами.
Текила чрезвычайно быстро нашла последнее пристанище в наших желудках, и если бы не прозорливый механик, умудренный нечастыми, но все-таки посещениями в студенческие годы питерских ресторанов, то пришлось бы неоднократно досаждать исколотую серьгами барменшу. Я хладнокровно достал из внутреннего кармана недопитую на судне бутылку коньяку, присовокупив к ней пару апельсинов. Этот мой поступок наполнил уважением потеплевший взгляд старпома, который сразу же проникся ко мне одними положительными эмоциями. Про жестокую схватку с Кэтрин мы сразу забыли, как и забыли то, что уже подходило время нашего рандеву с таинственным бой-френдом оскорбленной малазийки в «Пирате».
Музыка гремела, ревели веселые негры, речитативом выдающие непристойности, к нам подсели парень с девушкой, которых мы по широте душевной угостили нашим напитком. Этикетка на бутылке подмигивала нашим новым знакомым вызывающим священный трепет даже у небедных иностранцев словом «Мартель». Про истинное содержимое, уже неоднократно доливаемое в судовых условиях, этой емкости мы тактично не упоминали. Впрочем, кто сможет отличить ВиСиОПи от коньячной смеси из пятилитровой канистры после принятой на грудь порции текилы, задавленной вглубь протестующего организма густо обсоленным лимоном? В знак доброго расположения пара преподнесла нам по дринку моего любимого виски — «Тичерс». Я лакал его, как кот валерьянку. Потом к нам подсели еще знакомые наших знакомых. Мы общались на неизвестных языках: по-моему, кто-то из них вставлял в разговор французские фразы, я щеголял финскими ругательствами, Саша изъяснялся высокохудожественным русским. Все все понимали, становилось весело и жарко. Присутствующие за столом дамы начали стягивать верхнюю одежду. Музыка приобрела более танцевальный ритм. Народ сквозь перевернутые стулья устремился излить душу в танце. И мы тоже потекли за ними, но были невежливо остановлены. Собственно, остановили только меня, но старпом замер тоже, уткнувшись лбом в мое плечо.
— Это Вы? — спросил нас выстриженный налысо незнакомец с наглым и самоуверенным лицом.
— Нет, это не мы, — ответил из-за моего плеча Саша, замахав рукой в сторону танцующих людей. — Извините, нас ждут.
Но скинхед не унимался: он вцепился в мой локоть и что-то энергично заговорил. Я, как ни вслушивался, ни черта не понял — музыка защищала мои уши от нежелательных слов ударной дозой децибелов.
— Слушай, чувак, что тебе надо? — спросил я, начиная терять терпение.
Он опять заговорил, но я сумел выхватить из его речи только некоторые ключевые слова: «герлфренд», «Пират», «чикатило».
— Саша, — обратился я к неторопливому старпому, — мы же должны были в «Пирате» кого-то дожидаться!
— Кого? — удивился старпом, — Ах, да! Вот незадача: я и думать забыл о каких-то недоразумениях на почве космонавтики.
Он повернулся к лысому и раздельно произнес:
— Вали отсюда, Элвис, не мешай нам праздновать День рождения нашего вождя!
Я еле успел слегка оттолкнуть старпома, потому как наш оппонент, переменившись в лице, предпринял попытку боднуть моего коллегу в нос.
— Ладно, пошли, поговорим! — сказал я ему и решительно потащил за собой к выходу. Вокруг нас, тем временем, начали, уже было, кучковаться толстые дядьки из службы охраны заведения.
На улицу мы вышли, протиснувшись сквозь дверь одновременно. Лысый хотел быть хозяином положения, поэтому кивнул головой в сторону пустынного пирса яхт-клуба. На улице сыпал освежающий мелкодисперсионный дождик, чайки бегали и прыгали по замершим на воде лодкам. Саша не отставал, придерживаясь за мое плечо. И мне казалось, что ноги его несколько неуверенно нащупывают почву под собой.
Подойдя почти к воде, скинхед резко развернулся ко мне — я был первым, старпом еще не дошел. Не знаю, что этот лысый хотел сделать, но я его, непроизвольно испугавшись, смачно ударил кулаком в подбородок — он кулем осел на доски настила.
