Вилли Майнк - Удивительные приключения Марко Поло
Друзья вывели лошадей из конюшни и поскакали на «гору мудрости». Как и во всех городах, которые они посетили, в Чаньчжоу было немало разрушенных домов, напоминавших о монгольском завоевании. Но храм здесь уцелел.
По мощеной дороге, которая вела к воротам монастыря, шло много народу. Всадники обогнали одну семью. Две девочки и малыш лет пяти чинно шли рядом, мать несла на руках спящего толстощекого младенца, а отец гнал перед собой черного барана. Все они были одеты по-праздничному. Это маленькое шествие замыкала группа родных и друзей.
Венецианцы привязали своих коней к дереву и через ворота вошли в тихий двор. Увидев, что чужеземцы вошли внутрь монастыря, катайцы растерялись и начали перешептываться, но враждебности на их лицах не было.
По двору протекал облицованный камнем ручей, через него были перекинуты три мраморных мостика. Кусты и деревья с клейкими зелеными листочками еще больше подчеркивали красоту и торжественную тишину этого двора, окруженного колоннадой. Красочные картины на стенах повествовали о жизни Гаутамы-Будды. По преданию, он жил в Индии много столетий назад, был сыном царя и положил начало святому учению.
Матео и Марко примкнули к торжественной группе, во главе которой шел человек, гнавший черного барана, и вместе со всеми прошли через калитку в роскошный парк. Там на возвышенности стояло здание главного храма, а вокруг него были расположены несколько храмов поменьше. Четверо монахов с задумчивыми лицами, одетые в черное, неторопливым шагом направились в храм. При виде их люди поспешно расступились. Только баран, заблеяв, упрямо не двинулся с места.
Красота парка, где под сенью вековых деревьев, простирающих к небу могучие кроны, благоухали весенние цветы, многозначительное молчание пестрой толпы, удивительная архитектура гармонично вписанного в пейзаж храма, сверкавшего на солнце, таинственный полумрак входа — все это не могло не произвести впечатления на венецианцев.
Марко не мог отрицать, что, переступив порог этого величественного храма, он невольно преисполнился какого-то торжественного ожидания.
Матео тоже не избежал власти этих магических чар, но вместе с тем в нем вновь проснулась тревога. Он прислонился к красной лакированной колонне и с мрачным видом уставился на лежащее посреди храма огромное божество, одна рука которого подпирала голову, другая покоилась на бедре.
Фигура эта была не меньше пятидесяти шагов в длину и вся позолочена. За ней стояли золотые статуи, изображающие богов, причем они были выполнены так искусно, что можно было подумать — вот-вот они выйдут из религиозного оцепенения и начнут вершить добрые дела или, разгневавшись, карать грешных людей.
Неровный свет свечей озарял золотые скульптуры; ароматические палочки наполняли храм священным благоуханием. Люди упали ниц перед золотым идолом и, касаясь лицом пола, забормотали молитвы. Марко и Матео опустились на колени, чтобы не оскорбить чужой веры.
Огромный бог, казалось, насмешливо глядит на всех своими мертвыми золотыми глазами. Неприятное чувство, которое Матео испытывал еще на базаре, возросло, а вместе с ним возросла и тревога. Ашима была дома одна со слугами. Купцы отправились в деловое путешествие и вернутся не раньше чем через неделю. Матео мучительно захотелось выйти из храма и как можно скорее поскакать к Ашиме. Но он побоялся нарушить торжественную тишину и испытывал какой-то безрассудный страх перед могуществом этого чужого бога.
Марко, который не подозревал, что его друга терзали мрачные предчувствия, с интересом наблюдал за обрядом жертвоприношения. Четверо сильных слуг схватили черного барана, бросили его на пол перед идолом, а затем закололи на специально предназначенном для этого камне. Хотя языческий обряд глубоко оскорбил религиозное чувство Марко, он последовал за толпой, которая вышла вслед за монахами во двор.
Позади храма, у монастырской стены, стоял очаг. В котле кипела вода. Слуги содрали с барана шкуру, потом выпотрошили его и разрезали на куски.
Пока мясо варилось в котле, верующие под предводительством монахов вернулись в храм, бросились перед идолом на колени и в долгой молитве просили его послать здоровье новорожденному, который своим громким криком несколько раз нарушал торжественность священной церемонии. Собравшиеся здесь верующие считали, что этот маленький крикун с божественной помощью впитает в себя лучшие соки принесенного в жертву барана.
За свои труды монахи получили голову, ноги, сердце, печень, легкие и шкуру черного барана, да еще несколько кусков мяса.
Потом отец ребенка завернул вареное мясо в чистую холстину, чтобы нести его домой. Вокруг, болтая и смеясь, толпились родственники и друзья. Они радовались предстоящему пиру и в воображении уже лакомились нежным мясом годовалого барана.
Венецианцы облегченно вздохнули, когда вышли из монастыря. Бурное веселье людей, только что лежавших в пыли перед золотым идолом, ошеломило их. Женщины и девушки рвали весенние цветы на краю дороги, дети, резвясь и крича, бегали по лужайке, а мужчины, спускаясь с горы, оживленно разговаривали и шутили. За лотками, расставленными вдоль дороги, торговцы громко предлагали всякие сладости, маленьких резных божков, зеленый лук и куски жареной курицы.
— Я не понимаю этих людей, — задумчиво сказал Марко, придерживая коня.
— Не мешкай, — поторопил его Матео и после паузы добавил — Я беспокоюсь за Ашиму.
Марко встрепенулся:
— Почему? Ашима осталась дома. Что может с ней случиться?
Матео пробормотал что-то сквозь зубы.
— Ну говори, в чем дело? — настаивал Марко.
Матео нехотя рассказал другу о встрече на базаре.
— В Венеции я этого черта бросил бы в канал. Но здесь… Сам видишь, какие здесь обычаи. Кто знает, сколь могущественны их боги.
Гигантская статуя золотого божества произвела на Матео сильное впечатление.
Марко было досадно, что Матео готов поверить во власть чужих идолов, но подавил в себе это недоброе чувство. Мысль, что Ашиме угрожает опасность, заставила его скакать быстрее.
Последнюю часть дороги всадники уже мчались во весь опор. Торговцы и ремесленники, сидевшие прямо на улице перед своими лавками или мастерскими, провожали чужеземцев удивленными взглядами.
Ашима поджидала их — она стояла перед домом.
— Ты здесь, доченька? — воскликнул Матео, к которому сразу вернулось хорошее настроение. — Матео, ты что-то становишься пуглив, как суеверная старуха. — И, чтобы рассеять до конца свои опасения, он спросил — К тебе никто не приходил?
— Кто может ко мне прийти, мессер Матео? — спросила Ашима, удивленно взглянув на него.
