Алистер Маклин - 48 часов
— Прошу вас, помогите!.. Прошу вас!..
И все-таки я начал действовать. Не потому, что отчаяние в голосе звучало совершенно натурально, а потому, что голос этот принадлежал, без сомнения, Шарлотте Скаурас. Я протолкнул между нижними прутьями фальшборта резиновый амортизатор, постоянно висевший на нем.
— Леди Скаурас? — спросил я.
— Да, это я. Благодарю вас, благодарю. О Боже!
Рот ее, видимо, был полон воды, она тяжело дышала и говорила с трудом.
— Я спустил амортизатор, ухватитесь за него.
— Да, я нашла его…
— А теперь попробуйте, держась за него, вскарабкаться на палубу.
— Нет… Не могу.
— Не отчаивайтесь, я помогу вам.
Я хотел пойти поискать дядюшку Артура, но он уже стоял рядом со мной.
— В воде миссис Скаурас, — шепнул я ему на ухо. — Возможно, это ловушка, но не думаю. Если вы увидите свет, стреляйте не раздумывая.
Он не ответил, но я почувствовал, — что его рука тянется в карман за люгером. Я перешагнул через фальшборт и по канату спустился вниз, до резиновой обшивки судна, после чего протянул руку и схватил пловчиху. Она отнюдь не обладала сложением эльфа, к тому же к ее бедрам был привязан большой пакет. Я же был уже далеко не так силен, как когда-то. Да что — когда-то! Даже настолько, как каких-нибудь двое суток назад. И все-таки, с помощью дядюшки Артура, я втащил ее на палубу. Мы занесли ее в салон и положили на диван.
Думаю, если бы мы сфотографировали сейчас Шарлотту, ни один из больших иллюстрированных журналов не поместил бы снимка на своей обложке. Ее черные брюки и элегантная блузка выглядели так, словно провели в соде больше месяца. Длинные спутанные и мокрые волосы прилипли к голове и щекам, лицо было смертельно бледно, а в огромных глазах плескался страх. Тушь сплывала по лицу темными струйками, и, если ко всему этому прибавить, что красавицей она не была никогда, легко понять, что, считая ее особой привлекательной, я представлял собой чистейший случай отклонения от нормы.
— Дорогая… Дорогая… — повторял дядюшка Артур, снова почувствовавший себя в аристократическом обществе. Стоя перед Шарлоттой на коленях, он неловко пытался вытереть ее лицо платочком. — Ради Бога, что случилось? Коньяка, Калверт, коньяка! Что вы стоите?! Рюмку коньяка!.
Дядюшке Артуру явно казалось, что он в кабаке. К счастью, немного коньяка у меня еще оставалось. К несчастью, совсем немного.
— Если вы позаботитесь о миссис Скаурас, — сказал я, подавая ему стакан, — я, с вашего позволения, закончу подъем якоря.
— Нет-нет! — запротестовала спасенная, закашлявшись от коньяка, — они не придут сюда раньше, чем через два часа… Я это точно знаю… Я их слышала. Адмирал, происходит что-то страшное! Я была вынуждена бежать. Бежать любой ценой…
— Дорогая миссис Скаурас, прошу вас, не отчаивайтесь, — посоветовал дядюшка Артур, как будто наша гостья как раз размышляла, стоит ли ей погружаться в бездну отчаяния и сомнений. — Выпейте еще, дорогая миссия Скаурас.
— О нет, только не это!
Я вздрогнул, думая, что она отпихивает от себя великолепный коньяк, которым я гордился, но быстро понял, что этот крик относится к выражению «миссис Скаурас».
— Называйте меня Шарлотта! Никаких «миссис Скаурас». Шарлотта Мейнер… Шарлотта…
Удивительные существа эти женщины! Они никогда не теряют ощущения, что в данный момент самое важное, а что второстепенное. Команда «Шангри-Ла» как раз закончила приготовление чего-то вроде атомной бомбы домашней работы и собиралась забросить ее в окно нашего салона, а очаровательная дама не думала ни о чем ином, как о том, чтобы к ней обращались по имени.
— Что вас заставило бежать? — спросил я.
— Калверт! — запротестовал дядюшка Артур. — Миссис Скау… прошу прощения, Шарлотта пережила страшный шок. Дайте ей прийти в себя! Она не…
— Нет-нет… — она с трудом приподнялась на жестком диванчике и взглянула на меня с бледной улыбкой, полуиспуганной, полуиронической. — Да, мистер Петерсен… или Калверт… в конце концов, фамилия не так уж важна. Вы правы, актрисы умеют владеть своими эмоциями. Здесь я не на сцене, и все-таки… — новый глоток коньяка вернул цвет ее щекам. — Начиная с какого-то времени я заметила, что на «Шангри-Ла» происходят весьма странные вещи. На яхте появились новые люди, без всякого повода была заменена вся команда. Меня с моей горничной часто оставляли в гостинице на берегу, в то время как яхта совершала какие-то загадочные рейсы. Мой супруг, сэр Энтони, не трудился мне что-либо объяснять. Он вообще очень изменился со времени нашей свадьбы. Я подозреваю, что он принимает наркотики. Видела я у него и оружие… Когда эти странные люди появлялись на борту яхты, муж отправлял меня к себе сразу после обеда… Можете мне поверить, что совсем не ревность была причиной этого, — она печально улыбнулась нам. — Последние два дня меня преследовало ощущение, что приближается кризис… После того как вы покинули нас сегодня, сэр Энтони опять отослал меня. Я покинула салон, но осталась в коридоре и услышала, как Лаворски сказал: «Ваш адмирал, Скаурас, такой же делегат ЮНЕСКО, как я — сын Нептуна. Я знаю, кто он такой на самом деле. И все это знают, Все слишком далеко зашло, а ваш приятель слишком много знает. Его приятель тоже. Так что вам придется выбирать — или мы, или они». Потом заговорил капитан Имри — о, как я ненавижу этого человека! — «В полночь я пошлю Квинна, Жака и Крамера. В час они уже откроют кингстоны «Файркрэста» посреди пролива».
— У вашего супруга милые друзья, — буркнул я.
— Мистер Петерсен, — сказала она, как-то нерешительно глядя на меня, — конечно, если не Калверт, как зовет вас адмирал, или Джонсон, как, я слышала, называет вас Лаворски…
— Я понимаю, такое количество имен привело вас в растерянность. Меня зовут Филипп Калверт.
— Хорошо, Филипп, — она произнесла это имя по-французски, что прозвучало очень приятно в ее устах. — Вы совершенно не отдаете себе отчета в происходящем. Вы еще шутите в такую минуту! Ваша жизнь под угрозой и…
— Мистер Калверт… — прервал ее дядюшка Артур, делая ударение на первом слове, видимо, шокированный фактом, что аристократка и представитель плебса обращаются друг к другу по имени. — Мистер Калверт не всегда удачно формулирует свои мысли, но он прекрасно понимает степень опасности, грозящей нам. Вы очень храбрая женщина, Шарлотта! — ну конечно, аристократы могут обращаться друг к другу по имени. — Вы очень рисковали, подслушивая их разговор. Если бы они заметили…
— Они заметили, адмирал, — уголки ее рта едва заметно приподнялись. — Это послужило одной из причин, почему я здесь. Я приплыла сюда, потому что узнала, что вам грозит опасность, а также потому, что сама имела поводы для опасений. Меня заметил в коридоре сэр Энтони. Он отправил меня в каюту.
