Олег Глушкин - ИСКАТЕЛЬ.1979.ВЫПУСК №6
— Это случилось в 1985 году. Принести пленку?
— Погодите! Вы не помните, случайно, месяца?
— По-моему, март или август, или еще что-то такое, сэр.
— Тогда я попрошу все за этот год.
Итак, 1985-й! Его год — его настоящий год. Сколько же у него еще времени? Месяц? Неделя? Или?..
— Распишитесь на этой карточке, сэр, — терпеливо сказала девушка. — Вон там аппараты для чтения микрофильмов. Вы сядьте, а я сейчас принесу микрофильмы.
Он нацарапал на карточке свою фамилию и сел перед свободным аппаратом. На его часах было 11.05. Оставалось пятьдесят минут.
Девушка перебирала карточки и болтала с симпатичным пареньком, принесшим груду книг, а Борн покрывался холодным потом. Наконец девушка скрылась за стеллажами.
Борн ждал, нетерпеливо поглядывая на часы: 11.10, 11.15, 11.20.
Его команде угрожала потеря форварда.
Опять начались колики в животе. Но тут появилась девушка, которая бережно держала большим и указательным пальцами 35-миллиметровую пленку. Мило улыбаясь, она сказала Борну:
— А вот и мы. — Она вставила пленку в аппарат и щелкнула выключателем. Ничего не произошло. — О, проклятие! Говорила же я монтеру, чтоб исправил!
От этих ее слов Борну хотелось завопить.
— Вон там свободный аппарат, — девушка указала в конец ряда.
На трясущихся ногах Борн проковылял к этому месту и взглянул на часы: 11.27. Оставалось двадцать восемь минут. Матовое стекло осветилось, и на нем возникли знакомые литеры бюллетеня фондовой биржи с датой: 1 января 1985 года.
Борн перевел пленку на апрель, а затем на 16-е число — тот самый день, который он покинул 93 минуты назад. На экране появилось сообщение, которое он видел этим утром.
Дрожащими пальцами он повернул ручку в будущее — 17 апреля 1985 года.
Трехдюймовая надпись вопила: БИРЖА ТЕРПИТ КРАХ; БАНКИ ЗАКРЫВАЮТСЯ; АКЦИОНЕРЫ ОСАЖДАЮТ ПОСРЕДНИКОВ!
Он разом успокоился, зная теперь будущее и больше не опасаясь его ударов. Встав, он зашагал к выходу. Двадцати минут достаточно, чтобы попасть в телефонную будку. Теперь все в порядке. У него несколько часов форы: его собственные деньги останутся целы — это уж точно; он может спасти от банкротства своих личных клиентов.
С такси ему на этот раз сказочно повезло. Без всяких помех он добрался до дома на 70-й улице и в 11.50 вошел в телефонную будку на запущенном, пропахшем плесенью чердаке.
В 11.54 он заметил, как вдруг вспыхнуло полуденное солнце, и спокойно вышел из будки. Опять было 16 апреля 1985 года. Лоринг похрапывал возле небольшой газовой плитки, па которой вовсю кипел кофе. Борн завернул газовый кран и тихонько стал спускаться по лестнице. Лоринг был подозрительным, дерзким, капризным юнцом, но он был гением, озолотившим его в самый важный и решительный момент.
По возвращении в контору Борн вызвал своего ведущего маклера и твердо сказал:
— Срочное задание, Кронин. Я хочу, чтобы вы продали все мои личные паи и акции, требуя в обмен чеки с банковской надписью о принятии к платежу.
— Вы что, рехнулись, шеф? — спросил оторопевший маклер.
— Нет. А поэтому не теряйте ни минуты. Подключите своих парней. Все другие дела бросьте.
Он распорядился, чтобы ему принесли что-нибудь поесть и, не сходя с места, на скорую руку перекусил. Он не принимал никого и ни с кем, кроме своего ведущего маклера, не желал разговаривать по телефону. Кронин неизменно сообщал, что продолжает наводнять рынок бумагами, что мистер Борн, должно быть, свихнулся, что неслыханное требование заверенных банком чеков порождает смятение, и наконец доложил, что желание мистера Борна выполнено. Борн приказал немедленно доставить ему чеки. Затем вызвал старших рассыльных, велев им получить по чекам все, что причитается, абонировать необходимых размеров сейфы в тех банках, где он не обзавелся ими раньше, и сложить наличные деньги туда.
Затем он позвонил в банки, чтобы подтвердить отданное распоряжение.
Борн был счастлив. Теперь пусть себе разразится крах. Впервые за этот день он включил свое световое табло. Нью-Йоркская биржа уже кончила работу. Чикаго стоял похуже. Сан-Франциско шатался — курс начал падать прямо на глазах у Борна. За какие-нибудь пять минут картина стала плачевной. Звонок, возвещавший конец рабочего дня, застал биржу на грани катастрофы. Цифры свидетельствовали о нарастающей панике, и он еще раз мысленно поздравил себя. Домино уже валились, валились, валились…
Предупредив жену, чтобы его не ждали дома, он переночевал в своем клубе и, рано проснувшись, позавтракал в одиночестве Когда он натягивал перчатки, готовясь нырнуть в утреннюю апрельскую сырость, в вестибюле проклюнулось радио, приветствуя слушателей с началом нового дня. Борн остановился. Из приемника полились разглагольствования по поводу краха крупнейших фондовых бирж Европы, и мистер Борн отправился и свою контору. Биржевые посредники почти все явились сегодня с рассветом и стояли кучками в вестибюле, негромко, но оживленно беседуя.
— С чем вас можно поздравить, Борн? — спросил его один из них.
— Рано или поздно всему приходит конец, — ответил он. — Мне удалось вовремя подобру-поздорову убраться.
— Да, я уже слышал, — сказал маклер, сопроводив свои слова многозначительным взглядом, который был расценен Борном как завистливый.
Вена, Милан, Париж и Лондон сообщали свои печальные истории на табло в залах для посетителей. Кое-кто из клиентов проник уже сюда; другие спешили до открытия биржи отдать распоряжения по телефону. Ночная смена только и делала, что отвечала на звонки. И все держатели акций хотели одного: продать.
Борн, что бывало с ним крайне редко, улыбнулся одному из ночных дежурных и даже отпустил шутку:
— Хотите купить посредническую контору, Уиллард?
Уиллард кинул взгляд на табло и ответил:
— Нет, спасибо, мистер Борн. Но с вашей стороны было весьма любезно вспомнить обо мне.
Большинство сотрудников, не усидев дома, уже собрались в конторе; в воздухе все ощутимее чувствовалось приближение грозы. Борн проинструктировал свой персонал, велев первым делом позаботиться, насколько это будет возможно, о его личных клиентах, после чего скрылся у себя в кабинете.
Звонок к открытию биржи послужил сигналом, по которому все силы ада вырвались наружу. Ничего подобного не видывал мир с момента, как на Земле появились деньги. Борн не без удовольствия сознавал, что до некоторой степени облегчил участь своих личных клиентов. Один очень крупный банкир в полдень позвонил Борну с предложением принять участие в миллиардном предприятии, которое явится, дескать, демонстрацией уверенности и тем самым пресечет панику на бирже. Борн ответил отказом, зная, что никакая демонстрация вплоть до 11 сентября 1987 года не поможет повысить курс акций крупнейших банковских предприятий. Банкир, не попрощавшись, оборвал разговор.
