Луи Буссенар - Десять миллионов Красного Опоссума
Нет!.. Это невозможно!.. Мы плохо видим!.. У нас теряется разум!.. Шлюпка пристает к пароходу. Ее экипаж вскакивает на палубу. Оттуда раздается громкая команда. Якоря поднимаются. Колеса приходят в движение, и пароход стрелою летит вдаль. А мы остаемся на берегу, беспомощные, убитые, оцепеневшие от такой чудовищной, невероятной измены…
Наконец крики ярости и отчаяния оглашают воздух. Каждый хватается за ружье и посылает пулю в презренных бандитов, которые, мало того что дочиста ограбили нас, но и оставили нас без всяких средств к существованию на этом пустынном берегу.
Бесполезная вещь! Ни одна пуля не попадает в негодяев. В ответ на наш огонь они спускают английский флаг; на месте его взвивается черный, мрачное знамя бандитов всех стран! Нас ограбили не простые разбойники, а пираты!
– А Шаффер?
– Он на палубе, негодяй!
Между тем пиратский корабль удалялся все более и более. Скоро от него остался только дымок. Наконец и он исчез. Все кончено!
Мы остались одни!
Вдруг один из наших спутников поднимается с земли… С блуждающими глазами, бледный, шатаясь, как пьяный, он бросается к сэру Риду и падает на колени. Это ганноверец.
– Убейте меня! – кричит он хриплым голосом. – Я недостоин быть с вами. Убейте, как милости, прошу у вас, или я сам покончу с собой!
С этими словами он хватает свой револьвер и направляет его в голову, но майор быстрым движением руки вырывает смертоносное оружие.
– Что с вами, Герман?! – спрашивает скваттер. – Успокойтесь! Что такое?!
– Я, презренный, помогал изменнику!.. Я был его соучастником благодаря своей жадности и тому ужасу, который он внушал мне!.. Вы видите, я заслуживаю смерти…
Сэр Рид печально взглянул на предателя.
– Герман, вы изменили своему благодетелю, вы помогли обокрасть наших детей. Вы поставили нас в безвыходное положение!.. Герман, я прощаю вас! Пусть ваши угрызения совести отомстят за нас!
– Но вам еще неизвестно все! – продолжал самобичевать себя ганноверец. – Шаффер, душа шайки пиратов, уже давно обдумывал свой адский замысел. Вы помните его продолжительное отсутствие, когда мы были около Бельтоны? Он загнал свою лошадь, чтобы добраться до телеграфа и переговорить с своим сообщником о средствах поставить вам западню. Я знал это и имел трусость, подлость скрывать…
Я припомнил тогда свои подозрения по этому случаю и почувствовал жгучее сожаление, что не разбил голову подлеца.
– Вы очень виноваты, Герман!
– Недавно, – продолжал несчастный, – когда вы послали его в Барров-Крик, он пригласил своего соучастника-пирата прибыть сюда. Но так как негодяй боялся возмущения своих товарищей, то не остановился и перед убийством…
Крик ужаса сорвался с наших губ.
– Да, господа, – вне себя хрипел ганноверец, – он подло задушил троих людей во время сна, и если пощадил меня, то только потому, что нуждался во мне. Встреча с дикарями – выдумка… Мы никого не встречали на дороге; а моя рана на лбу, – это я сам сделал, чтобы вы дали более веры нашим словам!..
– Но отчего «Вильям» имел такой мирный вид? Где его пушки – мы не видали их, кроме одной? Наконец, что там в каюте за ученые? Пленники, что ли?
Герман резко засмеялся.
– Вы не знаете еще всех хитростей пиратов! Ученые?! Я не видал их, но уверен, что это те же мошенники! – Пираты пленников не держат, а усыпить ваши подозрения, – если только они были, – лишнею хитростью не мешало!.. Сэр Рид, вы видите, что я подло предал вас… мне нет прощения.
– В последний раз, Герман, объявляю вам: мы не хотим быть ни вашими судьями, ни палачами. Суди вас Бог!
– Хорошо, когда так, – в исступлении вскрикнул немец. – Ваши благодеяния удручают меня! Негодяю не жить между порядочными людьми!.. Я сам осуждаю себя!..
И быстрее молнии он всадил себе в живот нож по самую рукоятку.
– Несчастный! – печально произнес майор, среди общего оцепенения.
Это было единственным надгробным словом предателю. Безмолвно мы топорами и ножами вырыли могилу и зарыли тело самоубийцы.
Наше положение опять стало отчаянным. Без куска пищи, мы остались в самой нездоровой местности. В этих низких, сырых странах, покрытых болотными растениями, царствует вечная малярия. Кроме того, море выбрасывает на берег массу органических остатков, которые при гниении развивают убийственные испарения, заражающие воздух. Нечего и думать ночевать здесь, так как вечером испарения усиливаются, и появление лихорадки тогда вне всякого сомнения. К счастью, мы вспоминаем, что на расстоянии одного градуса от нас находится станция Норман-Моудс, принадлежащая другому телеграфу, который пересекает полуостров Иорк и выходит к Коралловому морю, у Кардвейля. Идем туда…
Проходят три убийственных дня… Усталые и голодные, останавливаемся мы отдохнуть на берегу. Скудный завтрак из ракушек составляет все наше угощение. Однако никто не падает духом; даже молодые люди, из богачей вдруг ставшие нищими, по-видимому, не горюют о потере наследства.
– Дети мои, – обратился к ним скваттер, – я рад видеть, что вы твердо переносите все удары судьбы. Вы потеряли наследство отца. Не горюйте! Идите ко мне, будьте моими настоящими детьми! Вы молоды, полны сил и энергии, – сделайтесь скваттерами. Дом у «Трех Фонтанов» велик, разделите его со мною!
В то время как Ричард и мисс Мэри бросаются на руки старца, Эдуард, устремив глаза на морскую даль, казалось, ничего не слышит. Все его внимание приковано к зеленоватой поверхности воды, сливающейся с туманным горизонтом.
– Дядя, господа! – говорит тихо юный моряк, отрываясь наконец от своих наблюдений. – Не знаю, обманываюсь ли я, но мне кажется, что там на горизонте виден легкий дымок. Неужели это облако? Но ведь небо совершенно чисто!..
Глава 22
Корабль. – «Королева Виктория». – На палубе броненосца. – В погоню за пиратами. – «Судно под ветром!» – Отчаянное преследование. – У коралловых рифов. – Канонада. – Гибель пирата. – Сокровище на дне моря. – Казнь злодея. – Возвращенное золото. – Заключение.
При этих словах Эдуарда все сердца учащенно забились. В одну минуту десятки глаз жадно устремились на сероватую поверхность воды, но, к сожалению, ничего не увидели. Однако каждый ласкал себя надеждою, что это какой-нибудь корабль.
– Право! – вскричал Робертс, внимательно поглядев вдаль через свою зрительную трубу. – А ведь вы, Эдуард, ей-Богу, правы. Посмотрите теперь сами!
Мичман взял трубу.
– Теперь, господа, я уверен! – вскричал он, едва бросив один взгляд через трубу. – На нашем горизонте корабль. Скорее сигналы! Зажигайте костры да кладите больше зеленых веток, чтобы дым был гуще! Ты, Том, полезай на это дерево и прикрепи на его верхушке национальный флаг! Скорей, господа!.. Дело идет о нашем спасении, а может быть, и о мщении.
