М. Роуз - Парфюмер Будды
Могущественный аромат обволакивал и топил ее, убаюкивал и заставлял верить, что она все еще с Гриффином, что она снова нашла по-настоящему родную душу.
Потом Жас открывала глаза, оглядывала спальню, красивые шторы из дамасского шелка, рельефы старинных роз на стенах и дюжины мерцающих флаконов Л’Этуаль на туалетном столике. В зеркале она не видела себя, лишь пустоту позади, где на мгновение воображала Гриффина.
Этот ритуал был наказанием, и чтобы вечно помнить, как глупо верить в мечты, она позволяла себе вспомнить больше. Первое свидание в бабушкиной спальне. Спускались сумерки, и, утомленная любовью, она слушала его рассказ о платоновских половинках, которые ищут друг друга по свету.
«Мы эти половинки…» – сказал он.
– Ames soeurs, – повторила она по-французски.
– Ты была слишком ранима, когда повстречалась с ним, – сказала бабушка, пытаясь утешить ее. – Ты индивидуалистка и слишком впечатлительная, слишком молодая. Он чересчур глубоко проник тебе в душу. Чтобы от него избавиться, тебе придется постараться. Но со временем ты справишься.
Жас постаралась. Гриффин стал для нее пройденным уроком, картой опасных жизненных ситуаций.
Но как бы ни была она счастлива в отношениях с другими мужчинами, глубокая связь с Гриффином преследовала ее.
И вот он в Париже. Почему? В дневнике Робби напротив его имени стоял телефонный номер. Жас заколебалась. Позвонить ему спустя десять лет? Услышать его голос? Почему это имеет для нее значение? Их связь друг с другом закончилась давно, очень давно. Испарилась. Пропал Робби, и прежде всего ее должно волновать именно это, а не прошлое.
Жас набрала номер.
– Алло?
От звука его голоса она оцепенела. Ее унес поток головокружительных чувств. Она попыталась вынырнуть на поверхность, сказать что-то, снова обрести голос над ревом воображаемого бушующего океана. Прошло так много лет после их разговора. Вдруг она вспомнила его спину, когда он уходил от нее в последний раз.
– Гриффин, – произнесла она. – Это Жас.
Она услышала, как у него перехватило дыхание, и ей это очень понравилось. Хотя бы так.
Глава 22
Ветер стих до легкого бриза, и две пары велосипедистов из Лондона, путешествующие вместе, наслаждались передышкой и полдником на берегу реки. Последние три дня исследования по берегу сорокакилометровой дельты реки, усыпанной островами и обрамленной болотами. Здесь было все, что обещал им турагент: просто рай для наблюдения за птицами, превосходная рыбалка, а когда они слезали со своих велосипедов, то посмотреть в старинных городках тоже было на что. У Сильви была ученая степень по французской истории, и она развлекала всех анекдотами, всегда приправленными сальными или страшными подробностями. Ее муж Боб шутил, что она была ходячим архивом темных сторон истории.
– Во время Французской революции, – рассказывала она теперь, – в 1793 году здесь победили якобинцы, что было очень важно, но прославились эти места сотнями тысяч сыгранных здесь свадеб.
– Почему у меня такое ощущение, что все не так просто, как свадьба между Бушем и Чени? – произнесла Оливия.
Все рассмеялись, и Сильви продолжила:
– Так якобинцы называли метод казни. Революционеры, выступавшие против религии, связывали мужчин и женщин, в основном священников и монашек, а потом ставили их в лодку, вывозили на середину реки и крестили их одновременно, бросая в воду, где они тонули.
Когда она замолчала, все посмотрели на сильное течение реки, устремившейся на север, в направлении моря.
– Название «Террор» возникло неспроста. – Наклонившись, Сильви опустила пальцы в воду, словно омывая их после своего рассказа. На камушке в воде заиграло солнце… Она присмотрелась: неужели из-под него торчит кредитная карточка? Нет, это не камень, это промокший бумажник.
– Что там у тебя? – спросил Боб, подойдя к ней.
– У кого-то большие неприятности, – сказала она, показав находку.
– Когда вернемся в город, надо занести его в полицию.
– Тут для полиции есть кое-что еще, – послышался голос Джона неподалеку. – Посмотрите.
Он держал в руке черный мокасин.
– Не обязательно, чтобы этот ботинок имел отношение к бумажнику, – сказала его жена Оливия. – Ты такой подозрительный.
Боб обследовал бумажник.
– В ботинке есть этикетка?
– Да. Д.М. Уэстон.
– Клянусь, эти вещи принадлежат одному человеку.
– Но ботинки Уэстон может купить каждый. Мы же во Франции, – сказала Оливия.
Сильви встала на защиту мужа.
– Дорогие ботинки, дорогой бумажник, – заметила она. – Выброшенные на берег Луары на расстоянии четырех футов друг от друга.
– В бумажнике есть имя? – спросил Джон. – Кажется, в ботинке под язычком есть инициалы. Насколько надо быть богатым, чтобы иметь ботинки с собственными инициалами?
– Достаточно богатым, чтобы жить в одном из самых престижных районов Парижа, – сказал Боб. – Инициалы РЛЭ?
Джон удивленно поднял брови.
– Значит, это один и тот же парень, – наконец произнес он. – Думаю, нам лучше найти полицейского.
Глава 23
Когда он вошел в кафе, Жас увидела его раньше, чем он ее. Легкая походка осталась неизменной, она помнила, как грациозно он двигался, несмотря на рост. Губы Гриффина были сомкнуты в тонкую линию, а серо-голубые глаза отливали цветом взволнованного моря. Но когда он ее заметил, то улыбнулся все той же знакомой ей странной улыбкой, когда правый уголок губ поднимался выше левого. Волосы его, пронизанные серебряными прядями, все еще были густы и волной спадали на лоб. Он слегка склонил голову влево, а брови едва заметно приподнялись. Одним этим движением он выразил свои чувства к ней, и она вспомнила ощущение их принадлежности друг другу.
За последние несколько часов, представляя себе, как это будет, Жас не думала, что он без слов обнимет ее. И вот, без каких-либо колебаний, она в его крепких объятиях.
Она вдохнула его запах, невероятно, его прежний запах.
– Я так сожалею, – сказал он, отпустив ее. – Мы его найдем, я точно знаю.
Они сели. Несмотря на перелет, на шок от известия, что Робби пропал, и на то, что полиция нашла в мастерской неопознанный труп, у нее внутри что-то всколыхнулось. Гриффин рядом с ней, не отпускающий ее своим пристальным взглядом. Почему он так тянется к ней? Словно не было всех этих лет. Когда он ее бросил, Жас так растерялась, так разозлилась, что никогда больше не хотела его видеть. Теперь он здесь, и она нуждается в его помощи.
Подошел официант, и они заказали кофе.
– Я сожалею, – снова произнес Гриффин.
