И Ряпасов - Неведомый город
Великобританское правительство деятельно боролось с представителями жестокой секты. Огромное большинство тугов в половине прошлого столетия было изловлено и наказано. Но некоторые организации остались, только глубже скрыли свои тайны. Главарем одной из таких тайных организаций и состоял Гиндвар, друг Гобартона, сумевшего какими-то путями войти в доверие к начальнику душителей.
VI. Крушение поезда
Огромной, нескончаемой длины змеей вился между вековыми бенгальскими перистыми пальмами и манговыми деревьями железнодорожный путь, блестя на солнце парой стальных рельс.
Издали послышался глухой шум, рельсы дрогнули и из-за поворота вынесся, как сказочное чудовище, паровоз с полудюжиной вагонов.
В этом поезде ехал в Дарджилинг губернатор Бенгалии, лорд Кармикаэль.
В салон-вагоне, чуть-чуть покачивающемся на пульмановских рессорах, находились четверо мужчин, ведших между собою оживленный разговор. Это были: сам лорд Кармикаэль, инженер Березин, доктор Руберг и студент Горнов.
Всесильный случай, в виде приключения с Николаем Андреевичем, свел наших героев с английским лордом, сильно заинтересовавшимся незаурядной личностью инженера. Лорд, желая поближе узнать русского искателя приключений, доставившего столько хлопот английским властям, выпросил у мистера Блома позволение довезти всех русских, не желавших расставаться между собою, до Дарджилинга, куда через два дня обещался прибыть со всеми путешественниками и ученый, которого дела задерживали на этот срок в Калькутте.
Русские с удовольствием приняли приглашение губернатора, желая поближе взглянуть на жизнь и природу Декана.
— Простите, мистер Березин, что я навожу вас на невеселые воспоминания, — говорил сэр Кармикаэль, — но вы сами понимаете, что мне необходимо выяснить все мельчайшие подробности вашего похищения. Это может навести нас на какой-нибудь след.
— Как я уже говорил, то были туги. Допрос происходил в огромной комнате, где все: и обстановка, и идол их кровожадной богини, и черепа на нем, — все говорило за то, что я находился среди поклонников страшной супруги Шивы…
— Судей было трое, их лиц вы не видали?
— Лица были закрыты. Но по голосу я легко отличу председателя тугов от сотни людей. Я его хорошо запомнил.
— Как жаль, что мистер Блом не хочет подольше оставить вас в Калькутте и сам спешит. В противном случае мы могли бы проделать несколько опытов с подозрительными индусами.
— Ну, что опыты, — презрительно сказал доктор, — опыты не помогут узнать главного преступника…
— Почему вы так думаете, мистер Руберг? — живо спросил лорд Кармикаэль, впиваясь в доктора проницательным взглядом.
— А мы его и так знаем, — откровенно заявил доктор, не обращая внимания на инженера, делавшего ему знаки рукой.
— Знаете! — вскричал английский администратор, — знаете и молчите об этом?..
— Что же делать, — комически вздохнул доктор, — словами горю не поможешь, а хуже натворишь…
— Но кто он?., главный преступник?..
— Мистер Гобартон, больше некому быть.
— Это тот толстый господин с неприятными глазами?
— Он самый, помощник мистера Блома.
— Да, вы, пожалуй, правы, — задумчиво сказал сэр Кармикаэль. — Он запретил нам трогать его инженеров.
— А-а… — проговорил Руберг, глядя на губернатора, — так он может запрещать даже и британской администрации.
— Мне перед вами, господа, нечего скрывать, — ответил губернатор. — Мистер Блом — личность загадочная даже для меня, хотя я как раз заведую постоянными сношениями с Бломгоузом, я же и заготовляю припасы. Однако, до сих пор я не знаю ни того, где стоит город, в котором вы живете, ни того, что там делается и что может сделать мистер Блом. Мне только известно, что он вообще — человек очень сильный, которому, может быть, нет равных в мире ни по влиянию, ни по способностям.
— Я с вами совершенно согласен, — проговорил Березин. — Мистер Блом гораздо сильнее, чем вы могли бы предположить, сэр. Я не имею права разоблачать его тайны, но скажу, что если бы не он, то я погиб бы в подземельях Калькутты.
— Вы вышли оттуда сами, чем вы ему обязаны?
— Тем, что изобретенным им средством я разрушил стену моей тюрьмы, это и дало мне возможность выйти оттуда целым и невредимым; если бы не это, я бы погиб.
— Нет, не погибли бы, — возразил губернатор Бенгалии. — Мистер Блом вас ценит больше, чем всю столицу Индостана.
— То есть как это? — не понял Березин.
— Вы знаете, чем мы занимались в тот момент, когда получили известие о вашем освобождении? Никогда не угадаете! Мы с вице-королем трудились над составлением воззвания, в котором объявлялось, что если через три часа население не выдаст вас или вашего трупа, столица будет обращена в развалины…
— Как, вы даже на это решились! — воскликнул инженер.
— Не мы решились, — скромно сказал губернатор, — а мистер Блом.
— И вы повиновались?
— Не могли не повиноваться. У него в кармане приказ короля.
— О, добрый учитель… — растроганно произнес инженер.
— Теперь я понимаю, — заявил доктор.
— Что понимаете? — обратился к нему лорд Кармикаэль.
— Понимаю, почему вы не можете арестовать этого Гобартона. Этого не хочет мистер Блом, а вы не в состоянии ему противодействовать. Впрочем, не огорчайтесь. Ему никто не может противостоять, — закончил доктор, видя, что губернатор как будто расстроился от его речей.
— Несмотря на его заступничество, — сказал инженер, желая загладить выходку доктора, — я бы все-таки погиб.
— Почему? Вы знаете, мистер Блом не остановился бы перед полным уничтожением города…
— В то время, когда вы расклеивали объявления, — меня бы уже не было в живых. Казнь была назначена ровно в полдень…
— Вот что! — сказали все, будучи подавлены этими простыми словами, от которых веяло дыханием смерти.
Страшный толчок вагона разбросал всех в стороны. Шум от хода поезда и лязганье железа слились в один общий звук. Получилось что-то хаотическое.
«Крушение», — мелькнуло в сознании каждого.
Первый опомнился инженер. Он вскочил па ноги, с быстротой мысли бросился в коридор к рукоятке тормоза. Но поезд уже остановился, толчки прекратились. Из вагонов высыпали полисмены и отряд сипаев — телохранителей лорда Кармикаэля.
— Что случилось? — строго спрашивал губернатор, выйдя из вагона.
Паровоз, покосившись набок, въелся в песок насыпи. Вагоны сгрудились, но были целы. Рельсы, на большом расстоянии вывороченные из своих гнезд, корчились в воздухе, как змеи.
