Андрей Иванов - Славное море. Первая волна
— Комбинатовский катер идет!
Катер шел на полной скорости, как бы боясь опоздать к намеченному сроку.
— Это «Быстрый» идет, — определил Чимит.
Подойдя ближе, катер приветствовал рыбаков звонкой сиреной. Был он длинный, узкогрудый, настоящее морское судно, быстроходное и устойчивое.
На палубе, перед застекленной штурвальной рубкой стоял с рупором в руках старшина катера. Он широко улыбался. Среди удивительно белых зубов — один золотой. Новенькая тельняшка туго обтягивала широкую, крепкую грудь.
Старшина поднял ко рту рупор и зычно крикнул:
— Эй, на берегу!
— Есть на берегу! — отозвался Гомбо Цыдыпович.
— Поторопитесь!
— Эй, торопись! — приказал Гомбо Цыдыпович. На берегу стало еще оживленнее. Рыбаки начали прощаться с семьями.
— Пойдем к председателю, — сказал Бадма. — А то забудут о нас совсем.
Председатель был все время занят. То там, то тут нужен был его совет, окончательное веское слово. Сухощавый, быстроногий, он легко передвигался от одной группы рыбаков к другой.
— Дядя Гомбо, возьмите нас с собой, — попросил Чимит, осторожно подталкивая перед собой Бадму и Матвея.
— Мы можем варить уху, рыбу выбирать, — поспешил поддержать друга Матвей.
— Вот что, ребята, — немного подумав, сказал Гомбо Цыдыпович. — Вам придется остаться дома. Уху варить есть кому и без вас. Наши рыбачки это лучше сделают.
Он взял за плечи Матвея и Бадму и повернул их лицом к морю, как бы показывая им, что время для разговора кончается.
Чимит подошел вплотную к председателю.
— Ну, они, правда, еще маленькие… А я?.. — сказал он с надеждой.
— Ты, конечно, старше.
Бадма и Матвей озадаченно затихли. Неужели Чимит бросит их и уедет один?
— Мы оставляем их на тебя, Чимит, — сказал председатель. — Приглядывай за ними.
Чимит удивленно заморгал глазами.
— Ну как же так? Что я с ними буду делать тут?
— Все. Слово старших твердо. Я не один это решал. Так матери просили: «Не трогайте ребят, — говорят, — нам одним без них никак нельзя».
— Не взяли, — со вздохом сказал Матвей.
— Ну и не взяли, — вдруг рассердился Чимит. — А зачем нас брать? Что мы умеем? Малыши мы, и все тут.
Баркасы уже качались на зеленых волнах. Катер, легонько постукивая, взял на буксир передний баркас, а за ним потянулись остальные.
— Гомбо Цыдыпович! Отчаливаем! — крикнул старшина катера.
— Чимит! — позвал председатель. — А ну-ка, доставь меня на катер.
Тот вздохнул, подошел к легкой лодке и сердито спихнул ее в воду. В лодку прыгнули Бадма с Матвеем и разобрали весла.
Переполненная лодка грузно осела. Чимит, правя рулевым веслом, лихо подвернул лодку к катеру. Председатель перебрался на буксир.
Шумно заработал винт и развел крутую волну.
Чимит повернул лодку к берегу.
На баркасах запели. Громкий чистый голос Семена Лозинина сильно и высоко поднял песню, будто вырвал ее из водных глубин:
— Славное море — священный Байкал,
Славный корабль — омулевая бочка.
На трех баркасах подхватил хорошо слаженный хор:
— Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Молодцу плыть недалечко.
Песня была старинная, хорошая. Пели ее тоже хорошо, самозабвенно, как всегда поют рабочие люди.
Буксирные канаты натянулись, и маленький караван баркасов потянулся за катером. В море было просторно и тихо.
Когда караван ушел далеко, песня на короткий миг затихла, как бы утонула в море. Потом она слышалась вновь, звучала тепло, волнующе. И казалось, что не катер, а раздольная песня повела рыбаков в сизую даль моря.
Чимит стоял на берегу, крепко сжав кулаки от обиды. Он рвался в эту зовущую даль моря, к большому рыбацкому делу, а его не приняли.
Белый катер
После полудня Чимиту захотелось побыть одному. Задумавшись, он ушел далеко за поселок. Дорога здесь раздваивалась. Одна уходила влево, к речке, вторая — вправо, в тайгу. Он пошел по второй и пришел к высокой сопке. На ней колхозники вырубили лес для построек и на дрова, и сопка облысела.
Сверху лес не свозили, а скатывали, и только у подножия грузили: зимой на сани, летом на раскаты.
Чимиту захотелось посмотреть с сопки на тайгу, на юры, на Байкал.
На сопку вела тропинка. Но Чимит стал подниматься не по ней, а напрямик.
Когда он наконец поднялся на сопку, солнце уже коснулось дальних гор, покраснело и быстро скрылось, точно растаяло. Над тайгой задрожала лиловая дымка. Чимиту одному стало скучно. Он повернулся и стал смотреть на Байкал.
Там, где чуть заметная черная линия отчеркивала голубое небо от синей воды, он увидел что-то маленькое, белое.
«Чайка на ночевку летит», — подумал Чимит.
Через несколько минут он уже понял, что это не чайка, а катер, и быстро сбежал вниз.
На низком берегу с удивлением остановился: Байкал, на сколько хватает глаз, чист и спокоен. Он не мог этому поверить. Глаза никогда не подводили Чимита. Катер, видно, свернул и пошел стороной.
В поселке тихо. Набегавшиеся за день ребята улеглись спать.
Сгущались сумерки. Стало прохладно. Надо идти домой. В последний раз взглянул на Байкал и забыл про дом.
Словно подброшенный из глубин волной, качался белый катер.
Не дойдя метров пятнадцати до берега, катер вдруг забурлил винтами и подался назад.
«С глубокой осадкой. Наткнулся на мелкое место». — И Чимит замахал руками, показывая, где лучше причалить.
На катере свернули влево.
Причалив, матросы бросили на берег узкий трап. По трапу сошел высокий мужчина с рыжей бородкой.
— Здравствуй, рыбак, — сказал он басом. — Сведи-ка меня к председателю.
Но Чимит решил прежде узнать, что за люди пришли на белом катере.
— Вы к нам за рыбой?
— Нет. Мы экспедиция. Хотим купить у вас молока. Чимит показал рукой в сторону села.
— Вон белый дом, пять окон. Видите, где свет зажгли?
Приезжий зашагал к правлению. Чимит остался на месте.
На катере никого не было видно. Мальчик постоял немного и смело пошел по трапу. Перешагнул борт катера и остановился. Из рубки окликнули:
— Эй, парень, ты куда? Чимит пошел на голос.
— Поглядеть хочу.
— Что ж у нас диковинного?
— Не рыбацкий у вас катер. С осадкой и белый.
Дверь рубки открылась. Показался молодой курчавый парень в синей рубашке с высоко засученными рукавами. Он оперся о косяк двери и стал бесцеремонно рассматривать Чимита.
— Молоко у вас есть?
